— Привет, дядя Бардас.
Было довольно забавно наблюдать за его реакцией. Надо отдать ему должное, он не отдернулся и не закричал, хотя явно испугался.
— Привет, Исъют.
Девушка улыбнулась и указала ему на стул.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она. — Никогда бы не подумала, что у тебя хватит мужества явиться в этот дом.
Бардас кивнул и сел, не сводя с нее глаз:
— В обычных обстоятельствах — да. Но так как я уверен, что Горгаса здесь нет…
— … и ты то ли не знал, что я здесь, то ли забыл. В любом случае тебе не повезло, полковник. Не хочешь ли вина? Оно вкусное, и я не успела его отравить.
Он отрицательно покачал головой:
— Не хочу пить. В последнее время я вообще пью редко.
— Что-то новенькое. Когда ты учил меня фехтованию, от тебя частенько попахивало перегаром.
— Я изменился.
— Не сомневаюсь. Так что ты здесь делаешь? — Бардас неуверенно ухмыльнулся.
— Откровенно говоря, я пришел знакомиться с племянником. Это он там, в углу?
— Да. Луха, подойди и познакомься с дядей Бардасом. Он великий человек: и солдат, и фехтовальщик, и резчик по дереву, и бог знает кто еще.
Мальчик устало посмотрел на дядю. Естественная реакция на встречу с очередным Лорданом, ухмыльнулся про себя Бардас. Хотя мудрее было бы убежать.
— Привет, Луха. Что учишь?
— Геометрию. Я в ней не слишком силен. — Бардас улыбнулся:
— Я тоже, мне пришлось выучить ее в армии, когда я просчитывал углы, чтобы прицеливаться из катапульты. Хотя до конца не разобрался в ней до сих пор.
Луха ответил ему равнодушным взглядом.
— Не переживай, — бодро вмешалась Исъют. — Он всегда так себя ведет, ничего личного.
— Да, — кивнул мальчик, — можно теперь я пойду доделывать домашнюю работу?
Бардас кивнул.
— Хочешь, помогу?
— Вы же сказали, что сами не разбираетесь, — нахмурился Лука.
— Верно, — улыбнулся Бардас. — И все же я разбираюсь в ней получше твоего.
Паренек на мгновение задумался. Он был из тех мальчиков, по которым всегда видно, как они думают.
— Как хотите. Папа мне говорит, чтобы я делал ее самостоятельно.
— Тогда давай сам, а я посижу здесь и поговорю с племянницей.
Луха кивнул и удалился в свой угол. Бардас сел и провел пальцами по траве.
— Здесь уютно, — сказала Исъют. — Если хочешь, я пошлю его за Херис и малышкой Ньессой.
— Не стоит беспокоиться. Хотя спасибо за внимание. Должен признать, я ожидал, что при встрече ты устроишь мне сцену.
Исъют пожала плечами:
— Мне все еще неприятно тебя видеть. Должно быть, у тебя серьезные проблемы.
— Это еще мягко сказано. Хотя большей частью дело в любопытстве. Я просто не мог представить Горгаса с семьей и собственным домом. То же самое, что зайти на обед к смерти.
Исъют улыбнулась.
— Не верь тому, что видишь. Его жизнь похожа на игрушечные домики для кукол, где все идеально и кажется настоящим, даже двери и окна открываются. За исключением меня, конечно. Но через несколько лет я, возможно, стану такой же, как они. Если буду себя хорошо вести, у меня, наверное, даже пальцы назад отрастут.
— Думаю, ты тоже входишь в набор. Скелет в шкафу — очень похожий на настоящий и высотой всего в три дюйма… Ну вот, расстроилась, — добавил Бардас, ухмыльнувшись. — Разве я не учил тебя всегда быть начеку?
Она кивнула:
— Правильно. Знаешь, что я теперь собираюсь делать? Выжидать. Чтобы убить тебя, когда появится шанс. Хотя… Слишком просто, лучше я причиню тебе боль.
Бардас вопросительно изогнул бровь:
— Да ну? Каким же образом?
Исъют улыбнулась. При желании она делала это довольно мило.
— Я расскажу тебе что-то, чего ты не знаешь. Мне рассказал дядя Горгас. И это убьет тебя. — Она пожала своими костлявыми плечами. — А если нет, я найду что-нибудь еще. Но это должно сработать.
Бардас притворился, что зевает.
— Я весь внимание. Что же за большой секрет тебе известен?
Исъют отвернулась, смахнула со лба челку и повернулась к нему, словно юная кокетка.
— О том, кто открыл ворота в Перимадее.
Позже тем же вечером Бардас вернулся в Банк. Теперь он мог свободно приходить и уходить при условии, что обо всех своих перемещениях сообщает сестре. Маленький паж из кабинета следовал за Бардасом повсюду и докладывал о том, где он на самом деле и чем занимается. Бардас знал об этом, но ему было все равно. Он занимал две комнаты — одну для сна, а другую для развлечений. Вторая комната была большой и просторной, с огромным окном, выходящим на аллею. Из мебели там имелись только стул, табуретка и длинный стол, который можно было использовать как верстак. Рядом стояли две корзины с инструментами, о которых он просил, хотя пока у Бардаса не доходили руки их распаковать.
Он распаковал их сейчас, аккуратно раскладывая инструменты, стирая жир с лезвий и убирая солому, в которую они были запакованы.
Три пилы, два струга, самшитовый фуганок, четыре криволинейных струга, бесчисленное количество рашпилей, стамесок и долото, горшочки с песком, деревянные, чугунные и железные зажимы, горшочки и кувшинчики с клеем, ступки с пестиками, воск и несколько видов лаков, стальные и чугунные молотки, точильные камни, дрели, три линейки из черного дерева, уголек и мел, ножницы и контурные линейки, лобзик и еще пара предметов, предназначение которых Бардас не смог даже сразу определить. Все новенькие, свеженькие, идеально заточенные.
Закончив раскладывать инструменты, он взял уголь и начал рисовать на лавке схему.
Глава девятнадцатая
Горгас серьезно недооценил мастерство своих лучников. На поверхности реки плавало больше трехсот пятидесяти трупов.
Хорошей новостью было то, что удалось одержать небывалую победу: с незначительными потерями разбить намного более многочисленного противника за очень короткий промежуток времени. Плохая новость заключалась в том, что теперь у них более пятисот заключенных, умирающих от голода и истощения.
Сланцевый карьер был достаточно большим, а его края слишком крутыми, чтобы по ним вскарабкаться. Но он был открыт лучам солнца, и, конечно же, там не было воды. Если даже выдавать каждому солдату всего по полторы пинты воды и по полбуханки хлеба в день, придется начерпать из реки кувшинами почти сто галлонов, пронести четыре мили по неровной дороге, опустить в карьер и снова поднять. Плюс к этому ежедневно где-то нужно будет доставать по шестьдесят подносов хлеба. Ему и без того почти нечем кормить своих солдат. Помимо этого, река забита мертвыми телами, и жители окрестных деревень начали жаловаться, что вода стала красной и вонючей. Горгас решил приказать своим солдатам войти в реку, вытащить из нее опухшие от воды зловонные трупы и уложить их штабелями в три братские могилы. Лишь после этого вояки смогут отдохнуть, заштопать свою поношенную одежду и залечить раны. Если, конечно, им не придется маршировать всю ночь: Горгас слышал, что по Острову бродят еще две вражеские армии.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});