За моей спиной Лютый держал оборону, не позволяя шеймидам пробиться на помощь своему повелителю. Я интуитивно чувствовал: брат изнемогает, устает. Нужно торопиться. Отбросив пелену зловонной некромантской силы, я снова атаковал. Вокруг султана вспыхнуло яростное синее пламя, объяло его, сквозь щит добираясь до плоти. Глядя мне в глаза, Ирияс потушил магический огонь, вытянул руки, словно желал задушить меня, и обрушил новую порцию мертвой магии. Я ответил энергией Вселенной. Два бурлящих потока ударились друг в друга, и я ощутил страшное давление. Сила султана была непередаваемо огромна. Она ломала мою волшбу, склоняла ее к земле. Все тело пронзило невыносимой болью, разум изнемогал от гнусных картин, с калейдоскопической скоростью чередующихся перед мысленным взором. Ирияс одолевал меня…
— Держись, брат!
Эти простые слова заставили встрепенуться, выйти из непонятного транса, в который меня погрузило воздействие некроманта. Я выпрямился, собрался с силами, стараясь оттолкнуть чуждую энергию. Султан, уже торжествовавший победу, изменился в лице, ощутив мое сопротивление. В ту же минуту он вытянул ладонь вперед, и на ней появилась странная прозрачная пирамида, внутри которой переливался багровый камень. От артефакта исходило мощное излучение, отторгнувшее мою волшбу.
— Врешь! — прорычал я.
Напряжение было огромным. Жилы на шее напряглись, дыхание перехватило, из носа потекла кровь. Ощущая во рту ее металлический привкус, я отправил в султана поток чистой силы. Сопротивляясь ей, артефакт выдал яркую слепящую вспышку, потом неровно замигал. Ирияс изумленно уставился на магический предмет, видимо пытаясь понять, что с ним произошло.
Внезапно что-то изменилось. Злобный крик Лютого слился с тихим мелодичным звоном — так звенят на легком ветру стеклянные колокольчики. Неведомо откуда взявшаяся сила подхватила нас, расшвыряв в разные стороны далеко от султана. Я вскочил и едва снова не упал — такая вдруг навалилась слабость. Моим глазам предстала странная картина. На том месте, где я только что стоял, перламутрово переливался сгустившийся воздух. Пространство распалось, исказилось, образовав портал, из которого навстречу Ириясу шагнули три человека. Низкорослые, черноволосые, в шелковых одеяниях — журженьцы. В одном из них я узнал старого мудреца Сао Ли, советника императора, остальные двое были совсем молоды.
Портал закрылся, оставив мудрецов перед султаном. Юноши расступились и застыли по обе стороны от Сао Ли, широко раскинув руки, подняв к небу невозмутимые желтые лица. Вокруг них концентрировалась огромная сила, физически ощутимая даже на расстоянии. Между тем Сао Ли задвигался, словно исполняя странный, замысловатый танец. Он, то припадал к земле, то подпрыгивал, крутился на одной ноге, вскидывал руки, при этом издавая протяжный, монотонный то ли стон, то ли крик.
При виде журженьцев лицо Ирияса исказила гримаса откровенного ужаса. Он потянул поводья коня, собираясь развернуться и ускакать, но юноши выкрикнули короткое заклятие, и вокруг султана словно натянулась невидимая ткань, пружинившая и не выпускавшая всадника наружу.
Наконец Сао Ли остановился и с громким криком свел руки вместе, будто ударяя по чему-то невидимому. То, что произошло дальше, не поддавалось никаким объяснениям, противоречило любым магическим канонам. Время остановилось. То есть это не образное выражение. Время действительно остановилось, сделалось вязким. В этом неподвижном потоке замерли живые и носферату, повисли беззвучными комками яростные крики и хрипы умирающих, и только Сао Ли продолжал свой танец.
С Ириясом происходило что-то непонятное. Он силился прорвать застывшее время, но не мог. Взвившись над султаном в невероятном прыжке, почти полете, мудрец сделал движение, словно вырывал что-то из его головы. В тот же миг время вернулось к своему привычному течению. Задвигались люди, зашевелились не-мертвые. Ирияс издал жуткий крик — в нем как будто звучала вся смертная тоска, весь ужас, вся ненависть мира. Прозрачная пирамида артефакта в его руке разлетелась на мириады осколков. Вокруг лица султана закружились, извиваясь, прозрачные тени. Сотни… тысячи… десятки тысяч душ обретали свободу. И наконец, когда все призраки растворились в воздухе, над головой Ирияса осталась лишь одна — черная, густая, маслянисто поблескивавшая — душа некроманта. Вокруг падали, умирая по-настоящему, носферату, души которых освободил мудрец.
Сао Ли резким движением выбросил руку, охваченную зеленоватым свечением, снова подпрыгнул и ребром ладони ударил по уродливому нимбу, окружавшему голову Ирияса. Черная тень рассеялась, и тело султана тут же рассыпалось мелким серым прахом.
— Душа. Он каким-то образом отделил душу от тела… — вырвалось у меня.
И сразу все встало на свои места. Плоть древнего некроманта изношена, он сохраняет жизнь лишь благодаря энергии поглощенных душ. Вот почему андастанцам постоянно требуются все новые жертвы. И как только душа отделилась, тело, оставшись без подпитки, тут же умерло.
Сао Ли, отвернувшись от того, что некогда было Ириясом, повелительным жестом указал своим помошникам на шеймидов. Журженьцы ринулись в атаку.
Это была долгая битва. Мы расправлялись с потерянными, напуганными гибелью своего Солнцеподобного некромантами. С их гибелью гибли и носферату, после долгих мук обретая счастливое посмертие. Но несмотря ни на что, это был тяжелый бой. Я видел, как упал под ударом шеймида Мэй'Клилли. Как Лютый заслонил собою израненную Анири и вынес ее из боя. Как Сао Ли невозмутимо хладнокровно пронзил заклятием сердце юной султанши.
Под утро все было кончено, а на поле битвы остались лишь горы трупов. Мы бродили среди них, выискивая своих, стаскивая в кучи чужих. Раненная в грудь Рил'Айэлле… мертвый Мэй'Клилли, заваленный изрубленными телами… Эльфы… гномы… люли… Победа досталась нам дорогой ценой.
Долго еще тянулись в Красную рощу повозки с раненными и погибшими. И долго горели тела бывших носферату на погребальных кострах, у пепелища уничтоженного некромантами ельника.
* * *
Центральная площадь Красной рощи была заполнена так, что на ней не нашлось бы места даже бесплотному духу. Небольшой городок никогда не видел такого наплыва людей: толпа не умещалась на площади и выплескивалась на примыкающие к ней улицы, бурлила в подворотнях, растекалась по переулкам. Из окон домов высовывались головы горожан, балконы, крыши — все было занято людьми.
Мы с Дарианной, Копылом и Сао Ли стояли на высоком деревянном помосте, наскоро сколоченном возле дома бургомистра, и смотрели на колышущееся человеческое море. Дрианн все еще был прикован к постели, Лилла неотлучно находилась рядом с ним. Лютый отказался присоединиться к нам, считая, что должен быть вместе со своими воинами. Интересно, что под воинами он подразумевал не полк имперских ястребов, а эльфов, которых вел в сражение с некромантами. То же самое заявил и мастер Триммлер. Сейчас гномий полк стоял в нескольких шагах от помоста, ожидая речи императрицы, а заодно и сдерживая напор толпы, а первозданные кольцом окружали сооружение, У многих эльфов в руках были музыкальные инструменты — кифары, лютни, свирели и скрипки. Дядя Ге, граф Ортекс и остальные маги остались в госпитале ухаживать за ранеными.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});