Летом в Кижингу ты писала, что не можешь стать моей женою, ибо меня любишь недостаточно, чтобы ею стать. После этого я обдумал очень многое, взвесил мое и твое положение и пришел к выводу, что мои мысли о тебе бесполезны, вернее, безрезультатны. И не только безрезультатны, но и вредны для меня как человека нервного. Но если ты ради меня, ради дружбы со мной жертвуешь своим чувством, то останешься на всю жизнь несчастной.
Все эти причины дали мне повод думать о том, что я должен постараться тебя забыть. Но если забыть тебя невозможно, то я хотел понемногу отвыкнуть, старался мало писать.
Из твоего последнего письма я вдруг понял, что ты можешь стать моею женою? Я, конечно, очень много мучился и страдал. Нервы мои плохи. Если я узнаю, что ты можешь стать моей женой в чисто земном смысле, то я смогу сделать все, чтобы добиться этого. Но в моем возрасте играть на моих нервах я не могу позволить. Ты пишешь, что если я забуду тебя, ты можешь умереть. В каком смысле ты пишешь это? В том ли смысле, что если я забуду тебя как мужчина? Или в том смысле, что я как друг и осведомитель йогической философии перестану тебе писать о йогической мистике? Все это мне не совсем понятно. Мы ведь знаем друг друга более полутора лет, пора нам говорить совершенно открыто. Ты знаешь, что я люблю тебя и не способен любить никого другого.
Я считаю, что ты достаточно обдумала эту проблему и можешь мне ответить конкретно, в этих случаях не нужно (даже вредно) медлить. От этих промедлений приходит гибель (разрыв). Теперь каждый торопится жить, это не XVII век. Каждый знает, что остается ему жить немного, и поэтому нужно торопиться.
Жду твой ответ. От него зависят мои дальнейшие действия. Для ясности: ответь на мой вопрос — можешь ли и будешь ли моей женой? Пока. Целую. Твой Биди.
86.
26.03.58 г.
Письмо отсутствует, есть только конверт со штемпелем: Кижинга, 26.03.58 г.
87.
21 апреля 1958 г.
Улан-Удэ
Дорогая Наташенька!
Ввиду неустроенности на постоянную работу в Институте культуры я не могу найти квартиру в Улан-Удэ, живу у своего друга, который является литературным редактором Госиздата. Но так как у него маленькие дети, мне невозможно работать по вечерам. По договору с Институтом востоковедения АН насчет составления тибетско-русского словаря на 15 — 20 тысяч слов мне необходимы условия для домашней работы, но поскольку Улан-Удэ не обеспечивает этими условиями, то мне 20 марта пришлось уехать в Кижингу к маме, где я занимался до 20 апреля. Последнее письмо я написал в Кижинге, наверно ты поняла из почтового штемпеля. Приехал в Улан-Удэ 21 апреля и к моей великой радости нашел два письма — от тебя и В. Э. Очень рад и доволен за В. Э.
Извини меня еще раз, моя хорошая Ната, за задержку ответа.
Насчет постоянной работы: ничего определенного. Обком указал Институту, чтобы меня включили в штат научных сотрудников, при этом уволив одного некомпетентного в области тибетологии человека; Пока это не осуществилось. Я тоже не особенно рад этому, ибо за счет другого не хочу устраивать свое благополучие.
В Улан-Удэ мои школьные друзья, когда я приехал в прошлом году из Москвы, меня не узнавали, ибо они занимали высокие посты, а теперь, когда я вошел в колею, издал несколько небольших статей, начали обращать на меня внимание. Но настоящих друзей, таких как В. Э., я еще не нашел. Не нашел человека, который пришелся бы мне по душе.
Как я писал тебе, занимаюсь составлением словаря и делаю перевод грамматики тибетского языка с тибетского. Эти работы мне могут быть полезными: 1) в смысле углубления знания тибетского языка; 2) в материальном отношении; 3) в смысле занимания определенного места среди научных работников-тибетологов, а в смысле же духовного удовлетворения они мне не дают ничего. Мне очень хочется исследовать психологию школ санкхья и йога и сопоставить их с европейскими школами, начиная с Платона, Плотина, Гегеля, Фрейда до школы парапсихологов, но пока не имею возможности, ибо совершенно не имею времени. То, что я теперь делаю, для меня является технической работой, но без этого я не могу занять необходимое место среди востоковедов (тибетологов), а без этого не могу попасть на постоянную работу в Москве.
Насчет сценария: поднимаем вопрос через обком КПСС и министерство культуры республики; как разрешат и приступят к съемке, сразу должен ехать в Москву. Тогда мы увидимся.
Постоянная душевная неудовлетворенность возбуждает мои нервы, мне все больше и больше хочется изолироваться от людей.
Ответ В. Э. напишу позже.
Пока, целую много-много раз.
Твой Биди.
Не сердись!
88.
2 мая 1958 г.
Улан-Удэ
Дорогая Наташенька!
Сейчас только принесли мне твое письмо, я как раз сидел за составлением тибетских слов, которые обещал затранскрипировать на лхасском наречии один чехословацкий тибетолог профессор Седлачек.
Страшная скука. Вчера, 1 мая, мои хозяева (друзья) пошли на парад, я провел дома один целый день, работал по созданию словаря, немного читал «Этику» Спинозы. Сегодня друзья пошли в гости, я опять остался дома один. Вот когда я один — это мое наилучшее состояние. Как тебе писал, меня не интересует ни театр, ни кино.
Не знаю в чем дело, просто не тянет, и читаю художественную литературу.
Пиши мне подробно, как живешь, удовлетворяет ли тебя работа? Мне интересно. Напиши про судьбу своей подруги, которая уехала в Польшу и влюбилась в брата, какова их судьба? Напиши, почему твоя бабушка заинтересовалась мною?
От Улан-Удэ до озера Байкал ходят постоянно автобусы, четыре часа езды. Я думаю, если удастся, отдохнуть недели две на берегу Байкала в конце июня. Там чудесно, не хуже побережья Черного моря. Мне хочется хоть немного побыть с тобою, но когда же наступит такое счастье?
Не можешь ли мне достать две книги:
1. Tibet. Eva Siao. Harald Hauser, 1957;
2. Tibetische Kunst. Jisl, Sish, Vanis.
Они продаются в Москве в магазине «Книги народных демократических республик» на ул. Горького. Можешь ли заказать через Митю и Бродскую Л.? Эти книги мне очень нужны.
Желаю счастья.
Целую горячо-горячо, моя бесценная.
Твой Биди.
P.S. Мое начальство сообщило, что с 5 мая мне и многим другим научным работникам института предстоит поехать в командировку по сбору национального фольклора.
89.
20 июня 1958 г.
Улан-Удэ
Дорогая Наташа!
С 20 мая нахожусь в разъездах по всей республике, являюсь работником диалектологической экспедиции. Только вчера вечером, т. е. 19 июня, дня на три приехал в Улан-Удэ, где нашел твое письмо, благодарю тебя от души.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});