Читать интересную книгу Прогрессивный сатанизм. Том 2 - Мильхар

В последней битве лучшие сыны человечества встанут плечом к плечу в едином строю, смело подставив грудь огненному урагану. "Для меня нет ни эллина, ни римлянина, ни иудея". Да, кивают ашвены, так оно и есть. Для Иеговы все люди должны сплотиться в единый бильярдный шар. Опыт всех царств, всех завоеваний и объединений шаг за шагом подводит Землю к последнему Объединению, где исчезнут границы, языки и прочие различия. Все станут подданными одной Империи, способной выставить на поле Армагеддон армию всей планеты, единый кулак, предназначенный для одного удара.

Человечество должно подготовиться к своему закланию. Вторая часть Библии – Новый Завет – учит смирению, причем, не просто смирению, а готовности стать жертвой, безропотно, и даже с радостью лечь на алтарь. Евангелия преподносят людям великий пример жертвы, для непонятливых повторенный четырежды. Чтобы искупить некий туманный первородный грех, грех совершенный не теми, кто живет сейчас, а их мифическими предками, сам Бог принимает мучительную и позорную смерть. И высшая честь для человека – уподобление Богу – принесение себя в жертву во славу Его. Посмотрите на их главный символ, говорят ашвены, на тот знак, который христиане возносят на вершины своих храмов, которым они осеняют себя, обращаясь к своему божеству. Орудие позорной казни.

Христианство все могущественней. Империи все громаднее и всеохватнее. Орудия убийства все изощренней и мощнее. Близок час. "Спаситель" приближается. Спасения нет?

Битва со Злом "Книга Предательства", приписываемая Однорукому Ашу, начинается с главного вопроса учения – Вопроса Аша: "Есть ли право у создателя мира сего и человечества в частности столь вольно распоряжаться судьбами существ, наделенных, неважно кем, пусть даже и им самим, собственной волей и способностью судить о событиях и целях с точки зрения их смысла и целесообразности?". Ответ дается немедленно – разумеется, НЕТ. (Допустим, родивший тебя отец строил определенные планы на твой счет, но ты, непочтительный и непослушный, не внял мудрым повелениям родителя. В этом случае, может ли отец твой тебя замочить? Ответ на этот вопрос в разные времена давался по-разному, но, как правило, в более поздние эпохи спрашиваемый уточнял: "а чего хотел отец от сына, и как сын приказ отца нарушил?". Ежели цели, поставленные отцом, отвечающему казались особо достойными, а поступок сына вызывал омерзение, он мог и признать за отцом право распорядиться сыновней жизнью. В противном случае, если, скажем, папаша убил сына за то, что тот не дал старому развратнику изнасиловать его жену, аргумент: "Я тебя породил – я тебя и убью" мало кому кажется убедительным. Возможно, кому-то аналогия покажется кощунственной.) Во времена, когда был написан этот труд, при всем свободомыслии образованных ромеев, подстрекательство к тому, чтобы ослушаться родителя ИЗ ПРИНЦИПА, без ссылки на более высокий авторитет, и даже наоборот, именно отказываясь признавать какой бы то ни было авторитет, никак кроме пропаганды предательства назвать и не могли. Первые ашвены вместо того, чтобы возражать против позорного названия их поступка, напротив, написали это слово на своем знамени, утверждая право всякого человека свободно выбирать, кого ему предавать, а кому хранить верность.

"Расставим точки над 'i'", – говорят ашвены. "С какой стати свободного человека можно обязать делать то, чего он сам лично делать вовсе не обещал, а обещал за него кто-то другой?", – Первый Аш спрашивает – "Допустим, мы поверили бы и в то, что Господь Бог впрямь вместилище всех возможных добродетелей, совершенный создатель совершенного (в перспективе?) мира. Даже в этом случае, если цели его и пути, как настойчиво убеждают нас христиане, недоступны нашему пониманию, почему стали бы мы ему бездумно подчиняться? Нам же известен истинный замысел, так неужели мы как скот пойдем на бойню, только потому, что Он – Отец наш?" Нарушить замысел, сломать его, помешать брошенному с неба камню задавить копошащихся у подножия – вот достойная цель, какую может поставить перед собой истинно мыслящий человек. Неизбежно ли то, что было показано Иоанну Богослову?

Вряд ли. Потому, говорит Первый Аш, что "если и Бог, и люди бессильны перед предначертаньем, тогда все потуги заставить людей вести себя так, а не иначе, бесплодны, если же Бог – безраздельный хозяин мировых судеб, они – избыточны". Следовательно, от людей зависят самые важные вещи в том мире, который они населяют.

До Иеговы и тем более его мрачных хозяев не дотянуться. Но есть его союзники, его посланники на Земле. Есть Враг осязаемый – Трехголовая Гидра. Имена ее – Армия, Государство, Церковь. Именно эти три силы являются главными двигателями приближения Апокалипсиса. И они же, доведенные до некой определенной степени готовности, должны стать его главными инструментами, необходимыми атрибутами конца света. Три зловещих машины будущей вселенской гибели подталкивая и подпирая друг друга, все усложняясь и совершенствуясь, неуклонно тянут мир к бездонной пропасти, предсказанной пророками и ясновидящими. Но пока они НЕ ГОТОВЫ, и пока кони Апокалипсиса еще стоят в своих стойлах, есть надежда, что катастрофы удастся избежать. Следовательно, мир может избежать Армагеддона, но люди должны постараться. Точнее лучшие из людей, оговаривается Первый Аш, – те, для кого написана "Книга Аш", и к кому обращена "Книга Предательства".

Первый Аш изобрел формулу членства в Ашвене, которая, по его убеждению, должна была сделать ашвенов неуязвимыми, и не дать им самим стать могильщиками своего правого дела. Всякая армия, всякое оружие, всякие власть и насилие – зло. К несчастью, нет других способов борьбы против них, кроме другой армии, другого оружия, другого насилия. Значит, говорит Аш, надо создать армию, которая не сможет, победив, создать новую Империю, новую Церковь, приготовиться к новой войне. Для этого каждый ашвен должен стать сам для себя полководцем, императором и первосвященником.

Ашвеном является всякий, считающий себя таковым. Такая формулировка, практически дословно, содержится в "Книге Предательства". Ниже, правда, эта дефиниция конкретизируется и расширяется, переставая быть уж полной тавтологией. В конечном счете, ашвеном становится человек, прочитавший или услышавший предание о Великой Лжи, принявший основные ашвенские принципы, и хотя бы время от времени следующий им. Инициация ашвена происходит внутри него, в его сознании. Другой не требуется. Может случиться, что никто так никогда и не узнает, что человек был ашвеном. Если кто-то думает и живет как ашвен, и считает себя ашвеном, он – ашвен, безо всяких оговорок. (Вообще говоря, не всякий человек, верующий во Христа, является христианином с точки зрения, скажем, православия. Как минимум, для этого требуется пройти публичный ритуал инициации – крещение, пусть даже подавляющее большинство христиан проходят его, не сознавая этого. Ислам также требует как минимум трех взрослых мужчин-мусульман для свидетельствования акта перехода человека в ислам.

Не говоря уже о том, что от последователей большинства религий требуется регулярное подтверждение своей приверженности истинной вере, и люди, по той или иной причине не появляющиеся в церкви, синагоге или мечети, подвергаются осуждению единоверцев. С ашвенами дело обстоит совсем не так.) Новообращенный ашвен становится добровольцем великого воинства без командования и субординации на войне без линии фронта. Он никому не подчиняется. Ашвен может выслушать совет другого ашвена о том, как нанести максимальный ущерб общему врагу – власти, армии, церкви, но не обязан подчиняться ничьему приказу. С тем же успехом он может взять на вооружение и опыт любого другого врага его врагов.

Он может воспользоваться и оружием самих врагов, если оно поможет развалить империю или развратить священника. Он сам себе полк и армия. Тысяча хорошо обученных солдат империи бессильны против сотни ашвенов, потому что сотня ашвенов никогда не выйдет строем против тысячи хорошо обученных солдат. Зачем? У ашвена нет специального ашвенского мундира, который показывал бы каждому встречному, чему он служит. Ашвен – неуловим. Он может зайти со спины и ударить в самое слабое место. О каком благородстве может идти речь, когда враг столь силен, а цели врага – столь ужасающи?!

Ашвен – враг Великой Лжи, но ложь сама по себе – сильное оружие, и пользоваться им – можно и даже нужно, если будет результат. Ашвен может клясться в чем угодно и чем угодно. Никакая присяга не будет предательством дела ашвенов, ибо, втеревшись в доверие к власти, ашвен может нанести гораздо больший урон истукану на глиняных ногах, называемому государство. Ашвен может довериться человеку, если на его взгляд этот человек готов присоединиться к Великому сообщества Ашвен, объединяющему всех людей, разделяющих идеи "Книги Аш". Но даже если он ошибется и неверный друг его разоблачит, он не сможет по человеческой слабости выдать много ашвенов. Останутся тысячи и тысячи неизвестных ему, которые продолжат благое дело.