Та аура безопасности, которую распространяет вокруг себя любая военная база, привлекала торговцев, торговцы полагали Пограничный удачным перевалочным пунктом для своих товаров, а следовательно, торговля закипела. Если раньше купцы из Вираца, Марианского и Биларского герцогств вынуждены были как-то изощряться, чтобы набирать товар на целые караваны, идущие в Тверь, то теперь они могли спокойно перепродавать товар в Пограничном и там же закупаться самим. Городок стал базой оптовиков и перекупщиков.
Затем, как следствие начинающегося процветания, сюда подтянулись ремесленники, кабатчики, владельцы гостиниц и прочая подобная публика. А вокруг городка даже фермеры начали селиться, поставлявшие в него плоды угодий своих, завелось какое-то скотоводство, хоть в основном продукты в Пограничном были привозные из аборигенских земель в верховьях Улара. Лесная земля родила скудно, да и немного было здесь фермерских хуторов. Не с того жил край.
По этническому составу население городка делилось приблизительно пополам. Пришлых здесь было не больше, чем аборигенов, а может, и меньше, что вызывало определенную головную боль в комендатуре. Хоть и не все аборигены были из сопредельного баронства Вирац, даже самый тупой понимал, что шпионов, работающих на «Камеру знаний» рыцаря ас-Ормана, было среди них немало. Равно как и бандитских наводчиков, информаторов банд охотников за беглыми крепостными, жуликов, скупщиков краденого и прочей шушеры. Поэтому жизнь в Пограничном представляла некую смесь анархии с жестокой диктатурой и незаметного деления на два лагеря ― пришлых и аборигенов, впрочем, с многочисленными полутонами между ними.
Как ни странно, до сей поры Департамент контрразведки не завел здесь своего отдела, а два молодых колдуна были в оперативном подчинении командующего гарнизоном. Причина была проста ― сопротивление пограничников появлению в их огороде чужого козла, да еще такого вредного, как контрразведывательный, из конкурирующего департамента. И до сих пор ведомству статского генерала Бердышова не удалось посадить в Пограничный своих представителей, потому что это был юридически не город, а военный форт, с его стратегическим предпольем. Как хочешь, так и понимай.
Поэтому Департаменту контрразведки приходилось ограничиваться наличием агентов нелегальных, которым приходилось всячески скрывать свое основное место службы от вояк.
Впрочем, совсем без присмотра соседи за рекой не оставались. Гарнизон имел свой собственный разведотдел по линии военной разведки, которому подчинялась отдельная егерская рота. И этот же отдел вел деятельность контрразведывательную в самом городке, что было, кстати, не слишком законно. Даже совсем незаконно, потому как военная разведка заниматься поддержанием правопорядка никак не может. Да еще в пограничном гарнизоне.
Военные не вмешивались в круговорот местной жизни до тех пор, пока не выявлялось очередное «гнездо измены» или очередная криминальная цепочка, создающая проблемы. Тогда в городе ночью возникали многочисленные патрули, перекрывались перекрестки, в домах выбивались окна и двери, иногда слышалась стрельба, а еще через пару дней виселицы на городском выгоне принимали «постояльцев» с висящими на груди табличками с приговорами военного трибунала, который с присущей таким учреждениям быстротой и беспощадностью вершил здесь правосудие. Но тихая криминальная активность не затихала, потому как район для нее был очень уж удобным ― река, к берегам которой в любом месте легко пристать, граница, леса вокруг, а аккурат посередке ― таможенные пошлины, которые можно обходить и на этом наживаться.
Естественно, рынок и кабаки вокруг него и были истинным сердцем Пограничного, что бы там себе в комендатуре ни воображали. Гарнизон жил своей жизнью, согласно Уставам и распоряжениям начальства, а городок жил своей, руководствуясь такими простыми и понятными интересами личной выгоды.
В отличие от других мест здесь в кабаках было людно и шумно с утра до вечера. Те, кому не было нужды безотлучно находиться при товаре на рынке или следить за погрузкой-разгрузкой на пристани, проводили время здесь, за чашкой чая или, для разнообразия, кружкой пива.
Сначала я решил прошвырнуться по базару ― благо, несмотря на напряженную ситуацию вокруг городка, здесь все равно было людно и шумно. Пока никаким лесным разбойникам вкупе с эльфийскими саботажниками напугать торговый люд не удалось. Товар в город шел. И торговали здесь всем, разве что павильонов работорговцев не наблюдалось, как на рынках в Старых государствах. Торговали одеждой, торговали едой, торговали оружием и инструментом, продавали запчасти к автомобилям, а заодно их и чинили сразу в трех мастерских, скрывшихся за заборами по периметру базара.
Работали магические лавки, где ты мог купить себе защитный амулет ― как эффективный, так и пустышку, а мог купить приворотное зелье ― пустышку наверняка, потому что торговля таковыми была запрещена, а вот за продажу подделки запрещенной субстанции ничего бы и не было. Но это уже на простака, такого, кому надо таинственно подмигивать, а затем тихо совать в ладонь маленький флакончик красного стекла, достав его из-под прилавка, заодно слупив с покупателя такую сумму, что, потрать он ее на банкет в честь своей избранницы, она бы нипочем не устояла перед такой щедростью.
Помимо зелий приворотных ненастоящих там можно было купить зелий настоящих ― вроде антидотов от всевозможных ядов, которыми имеют привычку травить своих жертв некоторые лесные и речные твари. Точнее, даже одного зелья, алхимического, которое умело выводить из организма любой яд, поражающий тело. И запас этого зелья мне как раз следовало пополнить, потому что в Пограничном подобные декокты были раза в два дешевле, чем в нашем Великореченске. Делали их все больше в Вирацком баронстве, что за рекой, и уже отсюда они через купцов расходились в другие места.
Со своего прошлого приезда в этот городок я хорошо запомнил магическую лавку «Дракон благости», где на вывеске не слишком натурально было изображено нечто вроде вытянутой в таксу уродливой кошки с кожистыми перепончатыми крыльями. Располагалась она прямо посреди рынка, возле маленькой часовенки богини Арру, главной и единственной покровительницы магии, существа света, купающегося в потоке чистой Силы. Магические лавки и храмы этой богини всегда располагались рядом.
Лавка была небольшая, размещалась в бревенчатом срубе, сложенном на манер баньки, украшенном причудливой резьбой и опирающемся на фундамент из дикого камня. Дощатая дверь ― на медных петлях и медной полосой обитая ― скрипнула под моей ладонью, открываясь. Вошел, пригнув голову под низкую притолоку. Внутри было темновато ― после солнечной полуденной базарной площади даже проморгался не сразу, как не сразу заметил и женщину, в лавке торгующую. Приказчицу, в общем. Почувствовал сначала ее взгляд, но не настороженный ― скорее равнодушный.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});