смогла сломить наважденье, заметив что Риэль вонзил обе своих сабли в мраморный пол чтобы удержаться на дрожащих ногах. А марионетки все наступали, звеня и бездумно шагая в их стороны.
— О Астер! Мой великолепный и недоступный владыка! Неужели ты вновь вторгся в мое царство чтобы сделать эту рабыню — своей? — чарующий голос вновь наполнил весь зал, благоухая розами и наслаждением.
— Да как же вы утомили, называть меня именем этого неудачника! — прорычала в ответ Лана, стараясь впрочем больше не смотреть на источник голоса. И тихонько добавила, обращаясь к белому, напряженному Тауриэлю, — Эй, чернявый, а твой контрактер точно ниче не напутал? Она кажется скорее Похотью, нежели Властью.
Ответом ей вновь послужил изысканный смех, взмахнув хвостом и унизанной, рубиновыми перстнями, дланью, демоница ласково пояснила:
— Ах, похоть это тоже часть власти. Как и день, слава, почести, скромность хитрость и коварство. Всего этого в достатке у меня. Не отвергай свою сущность, Астер, милашка, возьми меня в свои лапы, мы станем союзниками, почти равными, клянусь… Если ты исполнишь для меня одну просьбу… — чарующая и томная трель ее голоса вновь пронеслась по застывшему залу. Даже куклы шагающие к вторженцам остоновились и в безмолвном обожании лицезрели свою госпожу.
— Так, все, официально заявляю, вы меня задрали, — прошипела сквозь зубы Лана в ответ. В ее сердце колыхалась и усиливалась всепожирающая ненависть, — Сейчас я буду убивать каждого кто назовет меня этим именем! А начну я с тебя!
Каждое слово бесящей твари звенит обещанием наслаждения и могущества. Все ее жесты выверены и точны. Взывают к подчинению, взывают к раболепию, жадности и гордыне. Но в них нет волшебства истинных чувств. С ревом среброволосая бросает свое тело в полет, борясь с оковами, усиленной доменом и тысячью душ, волей. И на половине пути встречает бездонный взгляд алых глаз, в которых плещутся все удовольствия мира взамен лишь на жалкую клятву.
И мир опять замирает погружась в застывшую тишину. Лана чувствует на себе взгляд без смотрящего. Застывшее око бездны и небытия. Жалкая слабость души холодеет, а рвущаяся вверх демоница продолжает полет, с хрустом сломав себе два пальца. Ощущение боли даруют капельку злобы, которой хватает лишь на то чтобы взмахнуть лапой превращая прекрасное прежде лицо в уродливый, распахнутый до костей лик.
Глава 12. Том 2
Демоница отшатывается, не привыкшая к боли. А Лана не медля начинает ее шинковать, два удара в живот выворачивают внутренности наизнанку, один удар в сердце останавливает его навсегда, жестокие когти пробивают глаза и разрывают череп на части. Тварь пытается восстанавливаться, но разошедшаяся в вихре проснувшийся фиолетовой ненависти сереброволосая и не думает униматься, продолжая превращать мерзкую демоницу в кровоточащий салат.
Находящаяся в постоянной агонии между смертью и возрождением Валарот внутренне холодеет в молчаливом восхищении жаждой убийства и неприкрытым насилием. Этот ублюдок всегда был слишком жестоким и неподвластным. Даже сейчас, столь изменившись, но оставшись собой, он всегда был единственным кто ее отвергал.
Пришедший в себя Уриил снизу продолжает свой танец, круша и освобождая заточенные души. Валарот нужно лишь мгновение передышки, чтобы попытаться вновь овладеть ими, но Лана ей этого шанса не собирается дать. Рыча и беснуясь, она машет когтями распарывая и разрывая столь желанную плоть и сжигая после дотла фиолетовым пламенем. Сорвавшаяся с поводка Ненависть не знает пощады, свирепея все больше с каждой вспышкой когтей. И домен начинает рушится от повреждений контрактера не в силах насытить жизнью то что было прежде прекраснейшим созданием мира, он рушится. Отправляясь туда где все началось, Валарот мысленно шепчет жестокому ублюдку на прощанье “Спасибо, ты исполнил то чего я желала”.
— Тьфу, а была такая фифа! Типичная жена сельского старосты! “Бьет значит любит!?”, да? — c презрением сплюнула сереброволосая, пытаясь унять свою ненависть. Воля была на пределе, она с трудом удержалась от того чтобы броситься на Тауриэля и лишь напомнив себе что Айр ее ожидает, вернулась в реальность.
Вести о вторжении южан настигли Лейнарда в неделе пути от Тарсфола. К этому времени он уже почти закончил менять воспоминания юных обитателей страшной “Школы”, разумеется малышам все еще снились кошмары, но они по крайней мере начали улыбаться, ссориться и капризничать, как и полагается любым нормальным детям. Наблюдая за ними солнцеволосый вспомнил о собственной юности и улыбнулся с легкими нотками зависти.
Быстро договорившись с знакомым трактирщиком о длительном пансионате для своих подопечных, к которым герцог успел немного уже привязаться, он сразу же направился к Вайрну. Всю дорогу Лейнард строил предположения о дальнейших действиях герцога Дюбуа. Часть этих догадок его порядком нервировали, так как если они окажутся верны, Лейнарду придется выступить не только против Сандера, но и четы Лотеринг. А последние искренне нравились герцогу, несмотря на явную неприязнь в ответ. А солнцеволосый ненавидел убивать тех кто ему нравился. Однажды он уже был вынужден допустить эту ошибку.
Сократив путь напрямик через пики Замковых гор, он перемахнул вечные льды их вершин за день и начал осторожный спуск к Зубам Бури. Спустя несколько часов совершенно немыслимого для людей пути, хватаясь за обломки скал и перепрыгивая пропасти десятки метров шириной, Лейнард наконец добрался до обрыва откуда открывался вид на каньон крепости Вайрн. Вглядевшись в суету далеко под своими ногами, герцог покачал головой. Старик Сандер превзошел все его ожидания и решил дать южанам бой вне замковых стен. Но самое удивительное было в том, что похоже он в этом сражении побеждал.
Присев на краю обрыва чтобы немного перевести дух, солнцеволосый любовался вспышками фиолетовой ауры, что сверкала по всему полю боя, то здесь, то там. Тугой комок преданности, ненависти и почти забытой самим Лейнардом любви. Она казалось состояла из противоречий и должна была быть ими разорвана, рассыпаться на месте, но наплевав на законы реальности и логику, леди Лотеринг продолжала сверкать. Это пугало и восхищало одновременно. Накатила печаль что ей предстояло умереть в этот день.
Тяжело вздохнув, Лейнард поднялся. Он не питал иллюзий по поводу дальнейшей судьбы Дюбуа и среброволосой прелестницы. Герцог уже был обречен, а юная красавица слишком самоотверженна и глупа, она вряд-ли узнает свою смерть даже если столкнется с ней нос к носу.
А потому Восточный безмолвно замер, пытаясь запечатлеть в памяти последние мгновения этих прекрасных жизней. До трагичной развязки оставались секунды и втайне парень даже надеялся что немыслимое чудо поможет им избежать приближения злого рока. Грустно ухмыльнувшись собственному лицемерию, Лейнард поклонился спускающейся с небес Немезиде.
Оказавшись в