Кровь толчками, постепенно ослабевающими, выбивалась из раны в спине.
Внимание Арнольда было на секунду отвлечено тем, что происходило на земле, но этой секунды оказалось более чем достаточно для обезумевшего шотландца. К тому времени, как я собралась с мыслями настолько, чтобы выбраться из-под трупа Гарри, Арнольд уже последовал за своим приятелем на тот свет. Глотка его была перерезана от уха до уха маленьким кинжалом, который Джейми носил в чулке.
Джейми опустился возле меня на колени и помог выбраться из-под мертвого тела. Нас обоих сотрясала дрожь, мы молча прижались друг к другу и стояли так несколько минут. Потом все так же молча он поднял меня на руки и отнес подальше от двух мертвецов, на покрытую травой полянку за осинником.
Опустив на землю, он не то чтобы сел, а повалился на траву рядом со мной, словно у него подогнулись колени. Я чувствовала себя в какой-то холодной пустоте, словно зимний ветер прохватил меня до костей, — и потянулась к Джейми. Он поднял голову с колен, лицо казалось измученным, и взглянул на меня так, будто видел впервые в жизни. Когда я положила руки ему на плечи, он крепко прижал меня к груди с невнятным звуком, напоминающим то ли стон, то ли рыдание.
Потом мы отдались друг другу в неистовом, диком молчании, подчинившись побуждению, которое я не в силах была понять, но оба мы, я уверена, знали одно: мы должны ему подчиниться — иначе навсегда потеряем друг друга. То был не акт любви, но необходимость, без этого, оставшись в одиночестве, мы не смогли бы подняться. Единственное спасение заключалось в слиянии, только оно могло прогнать из потока мыслей воспоминание о недавнем насилии и о смерти.
Потом мы лежали на траве, прижавшись друг к другу, растерзанные, в пятнах крови, дрожащие на солнце. Джейми пробормотал что-то, но так тихо, что я уловила лишь слово «прости».
— Это не твоя вина, — отозвалась я, погладив его по голове. — Теперь все прошло, мы оба в порядке.
Я была как в тумане, все вокруг утратило значение реальности, и я смутно ощущала признаки глубокого потрясения.
— Не в этом дело, — заговорил Джейми. — Не в этом. Я был виноват… так глупо и неосторожно кинуться сюда. И допустить, чтобы ты… Но я не об этом. Я прошу прощения за то, что сейчас овладел тобой вот так… Взять тебя сразу после того, что произошло… словно какое-нибудь животное… Клэр, прости… Я не знаю, как… Я ничего не мог поделать, но… Господи, ты такая холодная, mo duinne, у тебя ледяные руки. Позволь мне согреть их.
Тоже шок, по-прежнему как в тумане подумала я. Странно, что у некоторых людей это выражается в многословии. Большинство просто молча дрожат. Вроде меня. Я прижала его губы к своему плечу, чтобы успокоить.
— Все прошло, — повторяла я снова и снова. — Все уже прошло.
Внезапно на нас упала чья-то тень — мы оба так и подскочили. Дугал, сложив руки на груди, стоял и смотрел на нас сверху вниз. Он вежливо отвернулся, пока я справлялась со своими застежками , стоял и сурово глядел на Джейми.
— Послушай, парень, — заговорил он наконец. — Прекрасно, что ты так увлечен своей женой, но ты заставил нас ждать больше часа, а теперь вы так занялись друг другом, что даже не слышали как я подошел. Такое поведение когда-нибудь доведёт тебя до беды, паренек. Что, если кто-нибудь подкрадется сзади и приставит пистолет к твоей голове…
Он прервал свою тираду и с недоумением уставился на то, как я в истерике покатилась по траве. Джейми, красный, как свекла, повел Дугала на другую сторону осинника, что-то виновато объясняя по пути. Я продолжала рыдать и хохотать, не в силах овладеть собой, но все же заткнула рот платком, чтобы заглушить звуки. Внезапное высвобождение эмоций в сочетании со словами Дугала вызвало в воображении лицо Джейми, каким оно сделалось, когда нас застукали, и почему-то сейчас оно казалось мне, в моем неуправляемом состоянии, невероятно смешным. Я хохотала и рыдала, пока у меня не заболели бока. Я наконец села и вытерла платком глаза. Джейми и Дугал стояли надо мной, и лица у обоих выражали неодобрение. Джейми помог мне встать и повел меня — я все еще всхлипывала время от времени — туда, где остальные ждали нас с лошадьми.
Если не считать находивших иногда на меня приступов беспричинного истерического смеха, я не страдала от каких-либо болезненных последствий встречи с дезертирами, разве что весьма неохотно удалялась от лагеря. Дугал уверял меня, что на горных дорогах бандитов обычно не бывает, потому что здесь редко встречаются путники, которых стоило бы грабить, но звуки леса внушали мне теперь тревогу, и я спешила уйти оттуда, где шелест листьев мешался с журчанием воды, к отряду Макензи с его обычными и привычными видом и звуками. Я даже находила некое успокоение в храпе мужчин, который раздавался вокруг меня по ночам, и перестала стыдиться наших с Джейми тайных утех под одеялами.
Я все еще боялась оставаться одна, когда несколькими днями позже настал срок встречи с Хорроксом.
— Остаться здесь? — переспросила я, не веря собственным ушам. — Нет! Я поеду с тобой.
— Ты не можешь, — терпеливо повторил Джейми. — Часть отряда поедет с Недом в Лаг Круйм собирать налог, как и намечалось. Дугал и еще несколько человек отправятся со мной на встречу на случай предательства со стороны Хоррокса. Тебе нельзя показываться в открытую возле Лаг Круйма, там могут крутиться люди Рэндолла, и я не сумею воспрепятствовать его попытке увезти тебя силой. Что касается встречи с Хорроксом, неизвестно, что там может произойти. Вон там за поворотом дороги есть рощица, густая, и травы там много, и вода есть поблизости. Там тебе будет удобно, а я скоро приеду за тобой.
— Нет, — упорствовала я. — Поеду с тобой.
Самолюбие не позволяло мне признаться, что я боюсь оставаться одна без него. Я решила сказать, что боюсь за него.
— Ты же сам говоришь: неизвестно, что произойдет во время встречи с Хорроксом, — продолжала я приводить аргументы. — Я не хочу ждать здесь, весь день только и думая, что там с тобой. Позволь мне поехать! Даю слово, что во время встречи я скроюсь с глаз. Но не хочу я оставаться здесь одна и волноваться целый день.
Он нетерпеливо вздохнул, но больше не спорил. Но когда мы доехали до рощи, он перегнулся с седла, взял мою лошадь под уздцы и вынудил меня съехать с дороги на траву. Спрыгнул с седла, замотал оба повода за куст. Не обращая внимания на мои громогласные протесты, скрылся за деревьями. Я из упрямства отказалась сойти с седла. Решила, что он меня не заставит остаться здесь.
Наконец он спустился к дороге. Все остальные уже уехали вперед, но Джейми, памятуя наш печальный опыт на пустынной поляне, не хотел уезжать, пока не обыщет всю рощу самым тщательным образом; он методично шел от дерева к дереву, раздвигая палкой высокую траву. Вернувшись, он отвязал лошадей и вскочил в седло.