Формально победителем остался Наполеон. Тактически он все же переиграл «старую северную лису», заставив Кутузова отступить и вскоре сдать Москву без нового боя. Но, скорее всего, ужасная битва под Бородином, говоря шахматным языком, все-таки закончилась вничью, т. е. так, как и хотел старый русский полководец. Последний даже объявил Бородино своей победой: 27 августа он писал Ростопчину («…хотя баталия и совершенно выиграна…»), жене 29 августа («…выиграл баталию над Бонапартием») и императору Александру I 4 сентября («…хотя и победоносного с нашей стороны, от 26-го числа августа, сражения…»), а также – ему же («…неприятель нигде не выиграл ни на шаг земли с превосходными своими силами»; правда, по другой версии это звучало несколько иначе – «…неприятель нигде не продвинулся ни на один дюйм, и мы остались победителями на сем поле брани…»). Дело дошло до того, что в «Официальных известиях из армии от 27 августа» Кутузов докладывает государю следующее: «Отбитый по всем пунктам он (неприятель. – Я. Н.) отступил в начале ночи, и мы остались хозяевами поля боя. На следующий день генерал Платов был послан для его преследования и нагнал его арьергард в 11 верстах от деревни Бородино».
…Кстати сказать, судя по всему, этот рапорт был заготовлен заранее! Скорее всего, именно за него наш уважаемый Михаил Илларионович и получил 26.08.1812 г. чин генерал-фельдмаршала, 100 тыс. рублей, а его жена стала статс-дамой; геройски руководивший своими войсками Барклай де Толли единственный среди всех русских генералов удостоился за Бородинское сражение ордена Св. Георгия 2-й ст…
Обнадежив своего императора победой и преследованием врага – послание было отправлено точнехонько ко дню тезоименитства Его Императорского Величества (30 августа), Михаил Илларионович внезапно и надолго замолчал. Он даже не счел нужным лично доложить Александру I о том, что не только оставил «побежденному врагу» поле боя, но и уступил ему Москву! Раздраженный и обеспокоенный слухами о случившемся на самом деле – «Я не могу постичь, что заставило генерала Кутузова отдать Москву врагу после победы, которую он одержал при Бородино», царь принялся «названивать» своему новоиспеченному победоносному фельдмаршалу: 7 сентября, 17 сентября… Но «старый лис севера» оказался «временно вне зоны доступа»!
…Впрочем, на самом деле русский главнокомандующий очень трезво оценивал последствия Бородинского сражения. О причине своего отхода с поля боя он написал следующее: «Но чрезвычайная потеря, и с нашей стороны сделанная, особливо тем, что переранены самые нужные генералы (выделено мною. – Я. Н.), принудили меня отступить по Московской дороге». Примечательно, что, говоря о своих потерях, он употребляет выражение «чрезвычайная», не указывает ее в количественном выражении на том же приблизительном уровне, как он это проделал о неприятеле – «по сведениям пленных, составляет 40 тыс. человек». В общем и целом, Кутузов не стремился разбить Наполеона и отбросить его армию от Москвы. Еще раз скажем, что он дал врагу сражение, поскольку не дать его не мог, сопроводив его смертельным приказом по войскам – «Всем стоять и умирать!» Что, собственно говоря, и произошло…
Глава 25
И все же?!
И все же Бородино – это битва великого исторического значения: 7 сентября на берегах реки Колочи произошел перелом в судьбе самого Наполеона, судьбе его гигантской империи, судьбе народов Европы. С Бородина начался крах наполеоновской военной доктрины, рассчитанной исключительно на быструю победу в генеральном сражении – капитуляцию – продиктованные условия мира: своего рода «блицкриг». В отличие от большинства европейских армий, разгромленных в одном решительном сражении, с русской армией на ее территории войну приходилось вести затяжную и изнурительную – «до последнего солдата». К этому французский завоеватель с его собранной со всей Европы полунаемной армадой был не готов.
И последнее на щекотливую тему «Так, кто же победил в судьбоносной битве при Бородине»?!
С одной стороны, большинство отечественных специалистов, исходя из патетико-патриотических догматов, всегда будут твердить о стратегическом результате сражения: противник был измотан, потерял свои лучшие силы, а русскую армию полностью разгромить так и не смог, что вскоре обернулось для него катастрофой. Особенно в этом преуспевали историки советского периода истории России – из стаи борзых «летописцев-баснописцев», когда им спускали (особенно ко всякого рода круглым датам!) сверху социально-политический заказ: найти и использовать любые зацепки для обоснования непроигрыша великим русским народом агрессору Бонапарту и его Великой армии из полутора десятков разных народов в судьбоносной битве под Бородином. Очень сложно признать, что победа в войне с Наполеоном Бонапартом была одержана не по классическим правилам военного искусства той поры – в решающем открытом полевом сражении, а главным образом за счет стратегии на измор и активной диверсионно-партизанской войны?! Так или иначе, но по-своему они будут правы (особенно если вести речь о несгибаемой стойкости и мужестве русского солдата) и стремиться поколебать их позиции бессмысленно, поскольку это идеологическая установка. А идеология, как известно, во все времена имеет смысл.
С другой стороны, в основном иностранные исследователи полководческого наследия Наполеона (не всегда, кстати, русофобы) будут резонно давить на целый ряд безусловных факторов в пользу тактического успеха Наполеона. Во-первых, при общем примерном паритете сил, умело обеспечивая численное преимущество в живой силе и превосходство в эффективности артиллерии, ему удалось потеснить русских со всех важнейших позиций: Багратионовых флешей, деревни Семеновское, Курганной батареи, деревень Бородино и Утицы. И это при том, что русские генералы в критические моменты действовали выше всяческих похвал, беря инициативу по переброске войск в свои руки и личным примером увлекая их в яростные штыковые и конные контратаки. Во-вторых, Наполеон на самом деле (как это ни хотелось бы оспорить «ура-патриотам»!) потерял меньше людей и это при том, что был атакующей стороной, которая обычно теряет больше, чем обороняющаяся. В-третьих, Кутузов использовал в сражении все свои резервы, а у Наполеона так и осталась нетронутой его главная ударная сила – почти 19 тыс. гвардейцев. В-четвертых, в течение всего боя чаша весов все-таки постепенно и заметно склонялось не в пользу русских, их позиция сдвинулась и в случае продолжения сражения на следующий день ставила под угрозу их пути отступления, что могло обернуться их разгромом, т. е. полным исчезновением русской армии. И наконец, последний аргумент «западников» – русские все же оставили поле боя, а затем и вовсе сдали Москву, хотя поначалу Кутузов публично заявлял о твердом намерении отстоять от супостатов Первопрестольную. К тому же после выигранных сражений не принято сдавать… столицы?! Не так ли?!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});