ею манипулировать. Если я нападу на тебя, я сделаю себя врагом и буду наказан. Но если я ничего не делаю, я не буду угрозой, и его удаче будет все равно. А ты станешь угрозой, потому я уверен, что ты не убьешь меня. Если бы ты могла, я бы уже умер.
Морщинистая ладонь на его горле задрожала.
— Это опасное предположение.
— Не совсем, — сказал он. — Я дразню тебя, а ты все еще этого не сделала. Думаю, я знаю, почему, — он улыбнулся. — Ты сказала, что Боб нас продал, а я — единственный дракон, которого Боб не может убить.
Ее лицо побледнело, и Джулиус понял, что был прав. Он все еще не знал, какую игру вел Боб. Пророк всех их продал. Но если визит Чёрного Размаха утром что-то доказывал, так это то, что Боб давно вкладывался в Джулиуса, и хоть ему не нравилось быть пешкой, Джулиус собирался использовать это, когда было необходимо.
И сейчас это было нужно. На кону были две семьи, включая малышку, которая не двигалась в руках бабушки, глядела на потоп с детским бесстрашным интересом. Она не должна была стать трофеем за победу в битве кланов. Они все заслужили лучшего, и Джулиус держался, доверяя манипуляциям брата, хоть и не намерениям. Императрица отпустила его.
— Похоже, ты сильнее как дракон, чем кажешься, — едко сказала она. — Но знание правил игры не спасет тебя. Брогомир предупреждал, что если я убью тебя, Сян умрёт, но он не говорил о том, если ты станешь жертвой неудачи.
— Но у меня не будет неудачи, — уверенно сказал Джулиусу. — Я не собираюсь тебе вредить, и я не буду вредить ему, — он кивнул на неподвижного Цилиня. — Я сделаю то, что должна была сделать ты. Я помогу твоему сыну остановить это, и ты ничего не можешь с этим поделать.
— Я не обязана ничего делать! — закричала императрицы. — Ты не понимаешь? Ты проиграл! То, что я не могу помешать тебе поговорить с Сяном, не означает, что он послушает. Я вырастила его императором, в первую очередь, и теперь, благодаря твоей сестре, он провалил величайшую ответственность. Древний род Цилиня мертв, и твои слова не могут его вернуть.
— Верно, — признал Джулиус, поворачиваясь к Цилиню. — Я не могу изменить прошлое, но мне не нужно, потому что мы живем не там. Мы живы сейчас, и если меня чему-то научила роль орудия Боба, так это тому, что сейчас всегда можно изменить к лучшему.
Императрица-Мать была ошеломлена, но Джулиус уже не думал о ней. Он прогнал и тревогу за Челси и Фредрика, которых не видел после удара волны, еще бушующей за ним. Он отпустил все, сосредоточился на драконе перед собой. Он лег на живот в холодной грязи, чтобы видеть пустое лицо Цилиня.
— Ваше величество?
Ничего.
— Император?
Снова ничего.
— Сян?
Может, ему показалось, но Джулиус вроде бы увидел, как золотые глаза императора дрогнули от имени. Этого было мало, но Джулиус все равно обрадовался.
— Помнишь, что я сказал в тронном зале? — тихо сказал он. — Челси сказала тебе правду сегодня, и хоть ты — последний Цилинь, вряд ли это плохо. Ты был пленником силы, которой не можешь управлять, всю жизнь, все сдерживал в себе и страдал веками ради долга. Но если страдания — цена за удачу Цилиня, то это вовсе не удача. Это проклятие. Я бы не хотел твою удачу как своего врага, да и ты не хотел бы.
Он улыбнулся.
— Если так посмотреть, все это даже хорошо вышло. Ты не потерял незаменимый дар. Ты не дал сыну страдать так, как ты страдаешь, а это больше счастья, чем твоя удача когда-либо приносила тебе.
Он сделал паузу, затаив дыхание, но лицо императора все еще было пустым, Джулиус вздохнул.
— Челси сказала, ты всегда хотел детей, — он попробовал другой подход. — Теперь у тебя двадцать. Двадцать один, считая малышку. И Челси. Она не хотела уходить от тебя. Она соврала, потому что боялась этого.
Он махнул на разрушения вокруг них.
— Но так не должно быть. Ты не можешь управлять удачей, но ты можешь управлять своей реакцией, и это не катастрофа, как говорит твоя мать. Да, род Цилиня прерван, но ты все еще император. У тебя все еще есть драконы и земли, а теперь есть и семья. Твоя семья, которой ты нужен. Ты уже потерял Челси раз из-за этого. Сколько еще ты позволишь роли Цилиня забрать у тебя?
В конце Джулиус ощутил, как земля движется под его ладонью. Он опустил взгляд и увидел, что пальцы Цилиня впились в мягкую землю. Он не знал, был ли он причиной, но это было первое движение с тех пор, как Цилинь упал. Джулиус гадал, как лучше продолжить, когда Фредрик вырвался из воды, вдохнул.
Огромная волна прошла, пока он говорил с императрицей, но потоп все еще бушевал. Джулиус был на возвышении и сухой, благодаря куску Небесных путей и холму, на котором рухнул император, но парковка, улица и здания на другой стороне были под несколькими футами жестоко бушующей коричневой воды.
Она текла так быстро, что сбила Фредрика с ног. Он с трудом всплыл через секунду, схватился за кусок Небесных путей, чтобы держать голову над водой, безумно озирался. Когда он вернулся в воду, Джулиус понял, что Челси еще не всплыла.
Страх пронзил его льдом, и он повернулся к императору.
— Прошу, Сян, — взмолился он. — Не давай им так использовать тебя! Ты — не оружие. Ты — дракон. Император! Какая разница, чего хочет твоя мать? Ты все еще можешь иметь то, чего хочешь: Челси, сына, детей, империю. Ты все еще можешь это иметь, но нужно вернуться сейчас и спасти это, пока не…
Всплеск перебил его. Когда Джулиус оглянулся, это оказался всплывший Фредрик. Он был в панике, бросил меч на кусок Небесных путей и нырнул снова. Когда он пропал под бушующей водой, Джулиус повернулся к Цилиню, схватил императора за голову и заставил его смотреть.
— Твой сын умрет, — сказал он, голос дрожал. — Он утонет в поисках Челси. Она могла уже погибнуть. Эта трагедия хуже потери Цилиня. Ты сказал, что хотел быть счастливым. Твое счастье под водой, и если хочешь спасти ее, спасти их, тебе нужно очнуться и помочь своему сыну!
Он кричал в конце, сжимая дрожащими ладонями пустое лицо Сяна. И ничего не произошло. Император не моргнул, не дрогнул, ничего не сделал. А потом, когда Джулиус отпустил и вскочил на ноги,