Читать интересную книгу Броненосцы Петра Великого - Алекс Кун

Пришлось собирать всех мастеров, и весь день перетряхивать планы производств, добиваясь максимального выхода продукции, но без перекосов. Удалось весьма посредственно, хотя наметилась тенденция к восстановлению ритмичной работы.

Провел весь следующий день с женщинами, экспериментируя с рецептурой косметики. Сделал цветовую таблицу, с мазками опытных образцов, пять оттенков красного, три синего и три телесных оттенка пудры, подумал и добавил еще белую пудру и бесцветную помаду. Теперь мои труженицы косметического производства рьяно начали переводить горы заготовленного ими сырья в женское вооружение, и расфасовывать по упаковкам, сразу взвыли упаковщики, пришлось женщинам поручить еще и сборку расчесок, кисточек, щеточек — всего, что относилось к косметике, что бы хоть немного притормозить их трудовой порыв. Расчески всем понравились, удачная придумка.

Ртуть уже давно привезли, и надо было сделать градуировку, а то изготовление барометров, и термометров, было приостановлено, до выяснения необходимых поправок.

Сделали полутораметровую стеклянную трубку, скатав только растекшийся лист стекла на стальной стержень, стержень вынули с трудом. Потом запаяли один конец и прикрепили к трубке хомутами линейку. Задача была залить трубку ртутью и, заткнув пальцем опустить в миску с ртутью. После чего, все это закрепить на переносном штативе, так, что бы ноль был у поверхности ртути. Каюсь, поручил эту процедуру подмастерью, больно уж страшные сказки ходили про ртуть. Барометр получился замечательный и весьма увесистый. Отправил подмастерье отмывать руки, велел минимум три раза намыливать и ополаскивать в ручье, а он еще и удивлялся зачем, руки же чистые. Правильно все же сделал, что отказался от гремучей ртути и амальгамы, у меня бы сейчас смертность на заводе могла быть бешенная.

Смотрел на готовый барометр, и понимал, ничего им просто так не отградуировать. Надо герметичную барокамеру со стеклом и возможность чуток менять в ней давление. Согнули из листа латуни большую коробку, с одной из сторон вмазали на смоле стекло и опускали эту коробку, с ртутным и тестируемым барометрами внутри в бочку с водой, чем больше опускаешь, тем выше внутри давление, главное, не опустиь совсем уж низко, а то барометры зальет. Первые же пробы показали низкую чувствительность тестового барометра. Увеличили диаметр анероидной коробки и уменьшили плечо передачи на стрелку. Градуировал барометр в миллиметрах ртутного столба, каюсь, лень было пересчитывать на Паскали. Должны же потомки хоть чем-то после меня заниматься.

Изменение атмосферного давления в один миллиметр ртутного столба при нормальных условиях это примерно одиннадцать метров по высоте, задал значение шкалы от 700 до 800. В конце концов, не высотомер делаю. Но винтик регулировки положения анероидной коробки в конструкцию все же ввел. Работой остался доволен, велел тестировать каждый барометр в барокамере и винтиком подбирать точное значение, винтик потом воском залить.

Так же история была и с термометром, прислоняли образец латунной пяткой, которая и воспринимала температуру, к латунному только закипевшему котелку, помечали сто градусов, потом прижимали к телу, помечали 36.5 и потом к котелку с тающим льдом, благо льда в погребах деревни хватало. На трех точках строил шкалу. Чувствительность термометра так же пришлось увеличивать, очень небольшое отклонение у стрелки было в первых образцах. Точность может и не самая высокая, но на кипящее масло показало 230 градусов, остался доволен, примерно, где то так и должно быть. Стали делать два типа термометров, бытовой, со шкалой от -50 до +100, отрицательная шкала была рассчитана по точкам, сверять ее пока было не с чем. И промышленный, со шкалой от -50 до 300 градусов. На более высокие температуры пока не замахивался, мне главное химиков обеспечить. И конечно подарки. Подарки получались вполне достойные.

Настала пора заняться фотографией, для нее было все готово, в том числе один полностью собранный фотоаппарат, и лаборатория. Никаких неожиданностей в производстве пластинок не возникло, неожиданность ждала после съемки цветовой таблицы, на нескольких выдержках и диафрагмах. Приятной неожиданностью, стала работа проявителя. Смесь сульфита натрия с железным купоросом все же оказалась проявителем, только очень медленным. А неприятной неожиданностью стала необходимость переделывать затвор, правда так и думал, что без этого не обойдется. И одно зеркало разбил при слишком резком нажатии на спуск затвора. Внесли изменения.

Первые, в мире фотографии были сделаны в начале ноября 1696 года, так что историки могут не спорить больше об этой мелочи.

Негативы получились вполне качественно, и были пересвечены методом прямого наложения на фотобумагу, сделанную по той же технологии, как и фотопластинки. Было сделано, еще пять десятков слайдов, для проектора. В основном, вид на корабли, завод и пейзажи. Пока был солнечный день, постарались отснять побольше кадров. В помещении съемка то же удавалась, но не такая четкая, стоило подумать над вспышкой, озадачил этим своего пиротехника, пусть выкручивается, как хочет. Конвейерную подачу слайдов отложил на потом, при пробе побили несколько пластин, и решил пока отложить. Сделали просто рамку на два слайда, которую можно было двигать влево вправо и менять слайды.

Оформили все это под несколько чемоданчиков. Большой чемодан с фотолабораторией, куда входили кюветы, банки, красный фонарь, стойка для сушки пластинок, прочие аксессуары и запечатанные, одноразовые, бумажные, вощеные пакетики с порошками проявителя и фиксажа. Самым важным тут была тщательная инструкция, которую пока, писали от руки. Инструкция была пользовательской, то есть — вскипятите воды, налейте ее в банку номер один, остудите воду до состояния, когда сможете держать в ней палец, высыпьте в воду порошок из пакетика номер один, размешайте, и перелейте раствор в корыто номер один через ситечко номер один…

Инструкция была на четырнадцати листах, оформили ее в виде книжки с деревянными обложками. Еще более объемную инструкцию писал для фотоаппарата. Оказывается, написать инструкцию для медведя порой сложнее, чем сделать для него велосипед. Поставив точку в инструкции, понял, инструкция не поможет, надо готовить фотографов и пускай они обучают.

Устроил выставку фотографий, пригласил всех посмотреть. Преследовал тайный умысел, отбирал людей, особо заинтересовавшихся, и расспрашивающих гида, что да как было сделано — они и будут первыми фотографами. Ох, и намучаюсь с ними, где же мне еще десяток часов в сутках взять!

Со временем действительно были проблемы. Мой новый выброс новинок в завод привел если не к эпилепсии, то сильной дрожи завода. Вроде и мастера набрались от меня опыта в решении смежных проблем, тем не менее, завод пошел в разнос. И удержание его от сваливания в простой занимало много времени, пришлось даже утренние планерки мастеров вводить, и задействовать один новый цех под заводоуправление. На одной из планерок предложил мастерам выбрать человека для координации работы завода, надоела мне эта беготня, почему кузнецы не додали гвоздей плотникам. Так на заводе появился управляющий с подмастерьем. С огромным облегчением стал спихивать на него все работы по координации цехов, хотя, на первых порах мне этот тип много крови попортил, ничего, потом на нем отыграюсь.

Усугубляли все дела мои новые пополнения, решил проводить с новичками и со старыми командами моряков занятия по теории и практике корабля, моя тень, как обычно, все конспектировал. Собирал моряков в эллинге строящегося Сокола, так что записывать им было тяжеловато, да и писали они, в большинстве, плохо. Читали хорошо, а писали плохо, вот такое однобокое тут было воспитание. Приходилось упрощать все до картинок и вводить эмпирические правила. Вот и получилось, что морячки на занятиях рисовали комиксы, ну а мне приходилось быть главным сценаристом.

Морпехи начали стонать, что у них так же накопились вопросы, и они то же хотят занятий. Плюнул, начал заниматься с морпехами и моряками через день, а вечерами писать конспект для следующих занятий. Отец Ермолай меня на это всячески поощрял, даже перестал зудеть про учебники, правда, взяв с меня слово, заниматься ими в дороге. Однако, у меня есть ощущение, что морпехи захотели занятий именно с подачи Ермолая, более того, через несколько дней захотели занятий и мастера, тут уж точно без Ермолая не обошлось. В результате, два дня после обеда занимался с войсками, два с моряками и два с мастерами. Один день мне великодушно позволили отсыпаться. До обеда шлифовал диковины.

Завод приходил в чувство, стал работать ритмичнее. Рискнул сделать еще один выброс. Нужны были новые орудия на Сокола, гладкоствольные, полностью пороховые и без капсюля. Пусть шпионы мучаются.