Читать интересную книгу Юность Бабы-Яги - Владимир Качан

– Теперь себе!..

Шурец опешил. Вадим, с интересом наблюдавший за происходящим, от хохота согнулся пополам. Саша недоуменно глянул на друга, но через секунду понял все сам. Сторож, видимо, напившийся сегодня до синих чертей, принял Сашин скромный подарок за игру в очко, надо полагать – любимую свою игру, так как включился в нее сразу, без разбега и предложения. Сашины календарики он как-то сразу и без сомнения принял за карты, а Сашино глянцевое изображение означало, что эта карта король. Пять подряд королей даже не удивили сторожа, важен был подсчет очков, а их у него, стало быть, оказалось двадцать. При наличии 16 он рисковал, конечно, но при двадцати мог смело рассчитывать на выигрыш. Популярность в народе банкомета, то есть Саши, упала столь же стремительно, сколь и возросла минуту назад. Саша стоял растерянно, а Вадим давился от смеха. Сторож стоял с немым вопросом во внезапно заблестевших и протрезвевших от азарта глазах. Вадим, со стоном «ой, не могу», вытирая слезы на глазах, решил все-таки завершить инцидент полюбовно.

– Вот так, старик, – сказал он, утешающе похлопав Сашу по спине. А сторожу протянул 100 рублей со словами: – Мужик, повезло тебе, ты выиграл.

– Погодь, погодь, – пьяная справедливость не давала сторожу просто так принять деньги. – А у него сколько? – мотнул он головой в сторону Саши.

– А у него перебор, – вновь заржал Вадим, – причем часто.

– А-а, – успокоился сторож и, будто и не было до той поры упорной защиты охраняемой территории, с легкостью пропустил друзей за ворота.

Перед ними было несколько корпусов, а куда именно ехать или идти, друзья не знали. А мобильник опрометчиво был оставлен дома, впрочем, как и телефон Зины вместе с записной книжкой. Оставалось только искать. Среди прочих выделялся корпус, украшенный праздничными огоньками. Наверное, нам туда, – решили приятели и подъехали. Вышли из машины, подошли к двери, никакого звонка, никакой кнопки не нашли. Постучали. Не было никакого ответа, но за дверями слышалась музыка, а в зашторенном окне двигались тени. На повторный стук дверь открылась и на пороге появилась пугающих размеров женщина. Такие персонажи в народе именуются словом «шкаф». Шкаф открыл рот и вместо «здрасьте» сказал сразу и без обиняков:

– Водку привезли?

Саша молча залез в сумку и выудил оттуда одну бутылку. Что-то подсказало ему, что всю сумку отдавать пока не стоит. Женщина, половую принадлежность которой можно было распознать только по чулкам из-под белого халата, также молча взяла бутылку и посторонилась, пропуская внутрь молодых людей.

Ребята робко входят и застывают перед открывшейся их глазам панорамой. Перед ними дискотека, а в ней психи-мужчины тихо и прилежно танцуют друг с другом. Они топчутся в обнимку, а головы их обращены вверх, и глаза отрешенно смотрят в потолок, как в небо. О чем думают они, что представляют себе, какие мысли сейчас в их больных головах, когда вот так, разбившись по парам, в серых больничных пижамах, они празднуют свой, и только свой Новый год. Даже такие отпетые весельчаки, как Саша и Вадим, ошеломлены. Они смотрят несколько минут на эту картину и никуда не двигаются. Все одновременно и страшно, и трогательно до слез. А если еще учесть, что они танцевали под мелодию Нино Рота из фильма «Крестный отец» – то тем более!

Из забытья их вернула женщина-шкаф. Догадавшись, что ребята попали явно не туда, и мрачно усмехнувшись, она спросила внушительным басом, не без иронии оглядывая дуэт в смокингах, никак не вписывающийся в эту дискотеку:

– Ну что, лорды, охуели немного, да?

– Это реанимация? – с трудом отходя от наркоза увиденного, неуверенно спросил Шурец.

– Хуяция! – все в том же стиле ответила дама. – Это общая терапия. Реанимация напротив. Валите отсюда. Водку я себе оставляю, – пресекла она возможный вопрос, хотя у друзей и мысли не было забирать ее обратно. Даже если бы попытались, она бы их обоих, наверное, подвергла бы физическому унижению.

Женщина снова открыла дверь и, когда ребята уже выходили, – Шурец первым, а Вадим вторым, – вдруг неожиданно, со скоростью нападающего на кобру мангуста схватила Вадима за левое крыло его галстука-бабочки. Вадим испуганно отпрянул, когда бабочка была уже в железных пальцах женщины-шкафа. Она медленно подтянула слабеющее от испуга тело Вадима к себе и жарко прошептала ему:

– А ты мне понравился, красавчик. Может, останешься, а? Или не любишь больших женщин?

Не увидев в глазах желанного партнера ничего, кроме испуга, она разжала свои клещи-пальцы и сказала:

– Да ладно уж, иди. Больших никто почти не любит. Только маленькие. А на хер они мне сдались, маленькие… Боятся все, – добавила она с неожиданной грустью. – Ни разу нормального мужика не было. Одни, блядь, лилипуты! Ну хорош, ступай, – развернула она Вадима лицом к двери и шлепнула пятерней его по заду, отчего тот полетел из дверей так, будто в него врезался автомобиль. И – вслед ему, уже с оглушительным смехом: – Бабочку-то поправь, красавчик!

– Ты чего там задержался с ней? – спросил Шурец.

– Да ничего, так… – ответил Вадим, вновь собирая по кускам ошметки попранного мужского достоинства, поправляя бабочку и с трудом обретая потерянный было облик денди на официальном приеме.

– А все-таки? – настаивал Шурец.

– Ну она мне сделала предложение, от которого, слава богу, сама и отказалась.

– А-а, понял, – догадался Шурец, и они пошли к корпусу напротив.

Виолетта

Встреча с мамой прошла благополучно. Мамины слезы и упреки быстро были сведены к нулю красиво разыгранным раскаянием, но главное – подарками из Бельгии и кое-какими шмотками, которые мама так любила. Мама любила яркое, и Вета учла это обстоятельство. Мама быстро отвлеклась от упреков и стала примерять все. Кроме того, красивая бутылка нашей экспортной водки, купленная заблаговременно в duty free, тоже сделала свое дело. Вета не стала покупать дорогой коньяк или виски, подозревая, что маме и водки будет довольно. И действительно, мама, кажется, за прошедший период разлуки далеко продвинулась от бытового пьянства к стойкой зависимости от спиртного. После первой же рюмки за встречу она как-то сразу стала нетрезвой. Нет, не пьяной еще, но будто изрядно поддатой. Водка, примерка, радость – вот и нормально, вот и славно! Какие там упреки! А уж после того как Вета сказала, что познакомилась с очень богатым бельгийцем (правда, он женат, но скоро непременно разведется и женится на ней), после того как она намекнула маме, что их обеих, возможно, ждет шикарное будущее на вилле где-нибудь на Лазурном Берегу, мама ей уже и вовсе все простила – и неожиданное бегство, и то, что не писала и не звонила. Понятно, что Вета брать с собой маму даже не собиралась. Мама хоть и была потомственной ведьмой, но по части ясновидения слабовата, поэтому предвидеть будущий Ветин обман ей было не под силу. У Виолетты дочерних чувств не было вовсе, а разум подсказывал: зачем нужна пьяная мать в фешенебельном районе, прятать ее там, что ли, в закрытой комнате? Вета с разумом, как всегда, была совершенно согласна. А в том, что она действительно будет жить на шикарной вилле во Франции или Италии, или в Швейцарии, она теперь абсолютно не сомневалась. Какая там еще бухая мать в своих пошлых цветных тряпках, если по соседству будет дом, скажем, Тома Круза или Софи Марсо? Вернется ли она когда-нибудь потом в Москву – там видно будет, а сейчас надо оставить часть вещей у мамы, снять квартиру, наведываться сюда ежедневно и ждать приглашения Марио.

Квартиру удалось снять поблизости, чтоб далеко не ездить. Вета заплатила за месяц вперед, но, оказалось, что даже месяца не нужно. Телефон в снятой квартире возобновил связь с Марио, и с того момента, как только Вета переступила порог своего временного жилья, телефонный шнур стал прочнейшим поводком, на котором она продолжала держать своего прирученного миллионера. Да его и держать-то было уже не нужно: даже если бы не было телефона, он уже был готов сам примчаться в Москву первым же рейсом, только позови. Но Вета не звала, пресловутый разум советовал: не надо его никуда звать, прилетишь сама по его вызову – приглашению, прилетишь на крыльях, так сказать, любви. Марио, узнав подробный почтовый адрес, в тот же день послал приглашение. Номер телефона в снятой квартире Вета ему незамедлительно сообщила, и Марио звонил любимой буквально через каждый час с разговорами, полными сентиментальных излияний и дурацких вопросов типа: «А ты уже позавтракала, любовь моя? И что ты ела на завтрак? Овсяную кашку? Прелесть!» Овсяная кашка вызывала такой приступ умиления у Марио, что он еще минут 10 не мог успокоиться, рассуждая на тему правильного питания для такой хорошей девочки. А еще ранним утром обязательно был вопрос: «Не разбудил ли я мою малышку? Ах, какая радость, что нет, что уже встала! А во что ты сейчас одета?» И вот тут Вета определенно знала, чем еще более подогреть интерес абонента, хотя, казалось бы, куда уж более! О том, что она сидит, допустим, в свитере и джинсах, рассказывать ему вовсе неинтересно, не того он ждет. И тут начинался секс по телефону. Вета вдохновенно врала про белье или прозрачный пеньюар, в котором она сейчас якобы сидит, или же говорила, что не успела одеться, что стоит у телефона – тут она со смущенным коротким смешком признавалась, что только из ванной и потому совсем-совсем голая…