Фактически на сбор явилось лишь сорок семь человек. Они принесли присягу, но это были наиболее захудалые фамилии, находящиеся в прямой зависимости от Кнаутов. Нередко эти люди сами землю пахали, или деревни их находились на землях лордства. В результате лишь треть прибывших соответствовала требованием, обладала хорошим оружием и опытом тренировок или реальных боев. Слишком долго в здешних краях была тишина, и егеря неплохо справлялись с обязанностями, не пуская мелкие шайки на контролируемую территорию.
Все остальные либо выжидали, либо смотрели на действия своих баронов. А те не торопились приносить присягу. Судя по слухам и сведениям от самых разных людей, интенсивно общались, вырабатывая общую стратегию, а вероятно, и союз. Он наверняка будет направлен в первую очередь против сюзерена.
Четверо бывших дружинников, пришедших сюда еще с первым Кнаутом, судя по всему, нашли замечательный повод выйти из зависимости. Заставить их могло стоить большой крови, но и спускать неповиновение категорически нельзя. Это многих может ввести в искушение. Даже те, у кого прежде не было причин враждовать с Кнаутами, могут позариться на владения или доходы от них — кто из корысти, кто из честолюбия.
— Кто-то из приехавших фемов должен быть шпионом, — нахмурившись, заявила Клодина.
— Почему один? — удивился Николас. — Двух я уже нашел.
— И?
— Неясно пока, кому донесения отсылают, но я этим занимаюсь.
— Сейчас не станем вешать? — тоном утверждения спросила Жаклин. Нарушение присяги — достаточный повод для казни, однако пугать остальных не очень хотелось. Грань между перепиской с родственниками и посылкой сообщений для передачи некоему врагу достаточно зыбка. Доказательства требовались железные. Войны еще нет, и просто так рубить голову — плохо повлияет на еще не прибывших.
— Это надо проделать в нужный момент. А то еще кого купят, а мы и не выясним своевременно.
— Есть еще двое, — сказала Клодина. — Из слуг. Один точно барону Сейдяку сообщения отсылает. А вот со вторым непонятно. Есть шанс, что просто с купцами дело имеет.
— А говорите — с чего это я на вас рассчитываю, — пробормотала Жаклин.
— Кстати, мне его Шарлотта сдала. Она вроде как случайно подслушала пьяную болтовню. Осталось лишь проверить.
— А мне одного Бривел, — моментально поддержал Николас.
— Кто? — спросила с недоумением Джеки.
— Тот, из людей Блора. Его приятель.
— Везде Блор. И девушку перекупил.
— Ты ее подсылала? — не удивился Николас.
— Не прямо. Просто высказала пожелание.
— Шарлотта умная девочка, — подтвердила Клодина. — На лету намеки ловит. Большинство не умеет оценить связь событий и последствия. Они не смотрят даже на ход вперед, лишь свой путь замечают. Шарлотта не такая, она людей видит и их побуждения. Она сможет далеко пойти, если получит покровителя. Молодая еще.
— А уж я еще младше, — вздохнула ее воспитанница.
— У тебя старая голова, — сыронизировал парень.
— А откуда она берется? — вскинулась Джеки. — Причина в необходимости бороться. Мы не равны, но проблемы у нас общие. Женщине тяжело пробиться.
— Так не надо было ее отпускать, — удивился Николас.
— Надо! — резко сказала Жаклин. — В таких играх не бывает правил, но она на меня не в обиде, и это важно.
— Служанка станет плевать тебе вслед, — иронично сказал он.
— Судьбы людские переплетены, ткань жизни и истории состоит из множества нитей. Выдерни одну — и прореха образуется. Не мне спорить с богами, не мне нарушать законы.
— Жаклин права, — согласилась Клодина. — Какой смысл удерживать вольного человека. Все равно бы ушла, а отпустив по просьбе и дав награду на прощанье, мы сделали из нее друга.
— Не по обязанности, а в благодарность человек добровольно сделает много лучше.
Ну не так уж Джеки не желает идти поперек богов, ехидно подумал Николас. Все равно выгадывает. Не так, так иначе.
— Он сам назначит цену, и обычно она выше, которой могли потребовать.
— Если данный человек имеет честь, — эхом поддержала Клодина.
— Честь — это для свободных людей, — возразил Николас. — И то не у всех наличествует.
— Это роскошь, которой рабы не могут себе позволить, — согласилась Жаклин. — Но мы не рабы! Веди себя с человеком, как хочешь чтобы он ответно относился к тебе, — и добро к тебе вернется. Я в это верю.
— Хочется надеяться, что ты права, — помолчав, сказал Николас. — Но обычно все наоборот. Люди не ценят хорошего отношения и всегда ищут возможность урвать выгоду.
— Но на то ведь у меня есть ты! Следить, контролировать, советовать.
— Всегда к услугам госпожи, — кланяясь, ответил он до ужаса серьезно.
— Что там за шум? — обернулась к окну его мать.
— Энунд прибыл, — выглянув на улицу, сообщил сын. — Заболтались мы. Про время забыли.
— Ага! — азартно воскликнула Джеки. — Вот сейчас и посмотрим, как понравится Блору сюрприз.
Эпилог
Снег уже запорошил землю, оставив кое-где незамерзшие лужи. Пришла зима, еще не явно, накрыв землю своим крылом, однако осень закончилась. Хотелось скорее вернуться в тепло, позабыв о многодневном походе. Тем не менее прямо перед последним броском специально сделали дневку. Привели себя, одежду, оружие и лошадей в приличный вид. Егеря должны смотреться на людях гордыми орлами, а не изображать оборванцев, телепающихся на хромающих конях со сбитыми спинами.
— О! — сказал Патрик, глядя на выехавшую из ворот уже близкого Кнаута всадницу, расплывшись в дурацкой ухмылке. — Ить как по тебе соскучилась.
— Поделился бы ты, как сумел приручить соколицу, чтобы сама летела на руку!
— Мы все хотим!
— В дальних краях опыта набрался. Говорят, там такие женщины!
— Женщины везде одинаковы, — наставительно сказал Энунд, — как и мужчины. Только одни могут, а другие нет.
— Вот пусть и поделится, как становится сладким, будто медом обмазанным. Вона как несется, не терпится. Нет бы подождать в постели — сразу хочет.
— А разве на лошади можно? — спросил с недоумением молодой парнишка. — Это как?
Сзади заржали и прокомментировали совсем уж соленой шуткой. Юмор Блор понимал, и наличие хорошо подвешенного языка всегда среди воинов считалось достоинством, но становиться его мишенью меньше всего хотелось. В некоторых отношениях жизнь была много проще, когда он понимал разговоры в лучшем случае с пятого на десятое или был один из многих. Внимание лестно, но изрядно утомляет. И все-таки возмущаться глупо. Тут звучит скорее зависть, чем обида и ненависть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});