Читать интересную книгу Эпоха и Я. Хроники хулигана - Отар Кушанашвили

АГА и его Аполлоны

Вообще-то, говоря об Андрее Григорьеве-Аполлонове, думая об АГА, я всегда улыбаюсь, чуть-чуть ухмыляюсь, иногда хохочу.

Он тоже меня пока не записывал в люди Великой святости.

Если я чертовски хорошо делаю три вещи: работу, глупости и детей, он хорошо делает работу, феноменальных детей, а глупостей делает меньше.

Он, например, именно что повышает голос на двух своих бойцов, а я, на домашней территории будучи коронованной размазней, когда накопится – ору. В тональности белуги да сплошным матом.

Если мои дети даже в быту излагают мысли выспренне-пафосно, от чего способна осатанеть даже певица Шадэ, бойцы АГА – Ваня и Андрей – снайперски лапидарны и метки.

– Осатанеть? – АГА смеется. – Зато с моими начинаешь размеренно (общение), через пятнадцать минут доводят до истерики, а завершаешь (это, конечно, касается особо чувствительных) слепой паникой.

«Особо чувствительная» особа – это я.

АГА сам удивляется, почему всякий раз, когда старший, Ваня, видит меня, сразу вызывает на бой. Между вызовом и ударом промеж нижних конечностей не проходит секунды. Я всякий раз не готов. Когда я кричу:

– За что такие немилости-с? – боец хохочет, а в последний раз, ему было четыре, на серьезе, без смеха ответил:

– Потому что плут.

Я спрашиваю АГА, кто в семье отвечает за помощь буйным детками в физическом и интеллектуальном смыслах.

По взгляду понимаю, что спросил ерунду, сопоставимую по оскорбительности с вопросом: «Кто в семье главный?»

Но АГА – вдруг:

– Хотя… Маня с ними больше, конечно, возится. Но пример берут с меня. Ты же любишь высокопарности, придумай.

Вот: Маня знает, что впереди деток ждет житейский бурелом, через который – в идеале – пробираться бы без нытья; поэтому она предъявляет папу в качестве образца и устраивает бурелом здесь и сейчас.

Ваня при этом лицом в Маню, а энергией в папу, каковой симбиоз превращает его в терминатора, рядом с которым и динамит сливочное масло, а Малкович никудышный актеришка. То есть он улыбается, протягивает длань, потом со всего маху заряжает в причинное место.

Или только мне так нечеловечески везет?

Ваня отлично владеет логическими уловками. Даже не зная азов формальной логики. И абсолютно владеет собой даже во время приступов завиральности.

– А младшой – он какой?

– Отличный. Отличная скорость. Переросток. Старший стонет.

В этом месте я вскидываю брови.

– Да-да! Он – это Ванька в кубе.

– Как же вы с ними справляться будете, когда их начнет одолевать гормональный драйв?!

АГА хохочет:

– Тогда с ними должны будут справляться другие, и «других» будет много.

(Специально из уважения к Мане я выпускаю абзац, в котором должен был, как честный автор, рассказать, что творил в эпоху расцвета гормонального драйва популярный папа двух бойцов.)

– Ты суровый папа?

– Ну, гастролер суровым папой быть не может, но когда… могу и кулаком по столу.

Вот насчет гастролей, кстати. Я сошел с дистанции, а он по-прежнему бьет копытом при звуках походного горна. И гордится этим, утверждая даже, что, будь такая возможность, никогда бы не стал менять в своей биографии «разъездной» момент.

Он утверждает, что дети еще более коммуникабельны, нежели он. Не беспокоит его это, учитывая, что настали времена, когда каждый от каждого ждет подлянки? Он отвечает, что нет, потому что их так воспитывают, чтобы они могли дать по башке, когда надо, и держать удар могли, а жить в футляре, в обстоятельствах житийной стерильности, – это не про Григорьевых-Аполлоновых.

Мы однажды балясничали с ним на гастролях в Нижнем, у него еще не было мальцов, а я выл, что скучаю по своим (тогда троим… Господи, жизнь назад то было!).

Я помню, как завистливо он облизывался и восхищенно пялился.

– Ты так рассказываешь… надо срочно завести бэбика!

– Тебе-то, бонвиван, на кой?

Точного ответа я не помню, но я же люблю высокопарности, придумал: чтобы, вроде того, избежать адского пламени.

А потом он встретил в Омске Маню.

Дети на Маню похожи один лицом, другой глазами, оба стремлением даже в «напалмовых» условиях гнуть свою линию, до победного своего и обессиленного вражьего конца.

...

Панегирик от Наталии Вале

Шаблонно мыслить не запретишь. Но иногда самый седовласый шаблон идеально описывает самого нешаблонного человека. «Его можно либо любить, либо ненавидеть; третьего не дано». И ведь это действительно так. Безудержность эмоций, по-детски прямая манера «все в лоб», нежелание облачать неприятие в мнимое добродушие – этим Отар влюбляет в себя. Этим же раздражает до нервного тика всех тех, кто сразу не влюбился.

Я спрашиваю АГА, какого будущего он желает своим детям и связана ли эта будущность с нашей страной.

Я знаю, как он закипает, когда начинаются турусы про патриотизм, и знаю, что ему очень нравится Америка, Мане – тем более.

– Уже нельзя так ставить вопрос. Они ВСЕГДА будут русскими, но я сделаю все, чтобы они были гражданами мира. В Нью-Йорке, Донецке, Ташкенте, Тбилиси, Владивостоке, Токио они, будучи русскими, должны быть своими . Тут надо понимать вот что: как бы мне не было хорошо в Майами, МОЙ город – СОЧИ!

Неизбежен разговор о недавнем новоселье.

– Мы так счастливы в новой квартире, что иногда становится страшно. Это рай, чувак. В глазах детей – праздник.

Он шоумен, конечно.

И сыновья его – шоумены.

Папа их научит делать шоу.

Но сначала – быть менами.

Аполлонами.

Моя бабушка, которая не стесняется в выражении нелюбви к современным знаменитостям, сказала, что Отар очень хороший парень. А как можно не поверить бабушке?!

Идя на встречу с публичным человеком, представляешь – каким же он окажется в жизни. Абсолютно бесполезное в данном случае занятие. Он настоящий. И на экране, и в жизни. Это сначала шокирует, а потом еще больше цепляет.

С ним можно не соглашаться, его суждения порой слишком категоричны. Это потому, что Отар не знает, как делать что-то вполсилы, и не прощает это другим.

О его жизни можно снять фильм. Драма, обязательно с хеппи-эндом. А вообще такие фильмы уже были, и жизни такие были, но от этого проживать их не становится легче.

Отара Кушанашвили все равно будут любить, несмотря на потоки желчных оскорблений и обвинений во всех смертных грехах от злобных до крайности закомплексованных и не удовлетворенных жизнью людей. И эти люди будут только подогревать интерес к нашему 99-летнему Отару. И не помешают они ему быть удачливым и счастливым объектом обожания по крайней мере до его легендарного двухсотлетия!

«Иванушки» Хорошие парни Юбилейная записка

Это МОЯ группа, это мои голоса, это я спел: «Но неправду он сказал тебе, будто на Земле больше нет любви», это о моей душе между строк спела моя группа, через поп-песни, прикрываясь знаменитыми улыбками, пытаясь связаться с трудно понимаемыми силами.

Они появились в эпоху вышколенной эстрады, когда давлению подвергался любой, кто полагал, что строй не для него. К ним отнеслись с априорным недоверием, а уж когда звучал мерцающий вокал Сорина, никто не знал, как реагировать: голоса как антенны, упирающейся в облака, ни у кого не было. Голос поражал не только слух, но и мозг, потому что И. С. умел подпускать высокой дрожи в голос. Я до сих пор, а с момента его гибели уж целая эпоха минула, знаю легион людей, которые и тогда хотели, и сейчас не прочь причаститься соринского фирменного аристократизма, который, правда, уживался с пижонством.

Меня часто упрекают в значительной идеализации «Иванушек», а мне крыть нечем, да и не хочется. Парень, поющий девушке «Два бездонных океана глаз», или «Только вот не надо одной поздно возвращаться домой», – как такого парня не поддержать и не поощрить?!

Но 15 лет назад даже самое гибкое воображение не могло представить, что утешать девчонок в скорбях будет та же группа инопланетных романтиков, которая воплотила альянс тех самых трех ингредиентов, без каковых успеха не бывает. Вот эти три ингредиента: моральный, сакральный, сексуальный (не пугайтесь, последний ингредиент не мною лично проверялся, мне подтвердили его наличие дочери и подруги).

Мало того что эти ингредиенты должны быть. Они должны быть в правильной пропорции. Это должна быть пряная, пикантная комбинация.

«Иванушки» начинали как самопровозглашенный авангард альтернативной попсы, с удачными и стилистически точными высказываниями на тему любви, поразительно светлыми песнями о том, что если даже тебя разлюбили, ты все равно счастливый, тебе есть что вспомнить, просто надо быть благодарным.

Надежды маленький оркестрик под управлением И. М.

Теперь, 15 лет спустя, совершенно очевидно, что И. И. Метафизический шик русской поп-музыки. Они стали теми самыми парнями, от лица которых пели большинство песен.

Хорошими, черт побери, парнями, таких труднопонимаемые силы хорошо понимают, поддерживают и поощряют.