Если она вам понятна, но вы это не сделаете, то можно будет подумать, что незаслуженные обиды и мучения людей вам безразличны.
А если вам не понятна наша правота… Нет, такого представить себе невозможно.
Было бы справедливо, если бы эта поправка была бы названа «поправкой Минкина». А хотите – вас впишу. Будет «поправка Минкина – Путина». (Инженеры всегда в заявку на изобретение вписывают директора завода – так почему-то гораздо быстрее внедряется.)
О России – с любовью. О русских – без
[23]
6 мая 2007
Мы – очень хорошие. Издали – одинаковые, а вблизи – ооочень разные. Возможно, мы – лучшие. Безусловно, мы – самые интересные.
А другие знают об этом? Понимают ли?
Конечно, иногда мы врем, деремся, орем, валяемся пьяные; но это дома; соседям не видно, не слышно… Или немножко слышно?
Почему они смотрят на нас так холодно? Почему вместо любви на их лицах что-то похожее на отвращение? Или это только кажется? Надо спросить.
Ближних соседей не спросишь. Они злые, судят предвзято; слишком много крови пролилось, слишком много было унижений и рабства…
Швейцария очень подходит. Никогда не была нашей колонией. Мы никогда не воевали (нет комплексов победителя или побежденного). Они очень образованные, поэтому есть надежда, что они способны нас понять (нашу душу, а не только цены на газ). Наконец, они очень честные – значит, скорее всего, скажут правду.
Что для вас Россия?
Шикарные, очень культурные, грязные, умные, тупые, очень гордые, покорные, высокомерные, грубые мужики, тонкие, душевные, только деньги на уме, великая история…
Этот хаос оценок, эту безумную амплитуду (от восторга до отвращения) выдают швейцарцы, когда спросишь «что такое Россия?».
…Как увидеть себя? Можно с утра до ночи любоваться в волшебное зеркальце ТВ. Включи и услышишь: «Ты на свете всех милее!»
А можно поглядеть в зеркало чужих глаз. Это не так приятно, зато интересно.
– Огромная страна! Высокая культура!
С этого начинают все. Первая часть ответа понятна. По площади мы больше в четыреста с лишним раз. Такую разницу ощущают кожей, кишками.
А что такое «высокая культура»?
– Достоевский, Чехов, Толстой, Чайковский, Римский-Корсаков, Мусоргский, Рахманинов…
Все швейцарцы объясняют «русскую культуру» одинаково. И слушая это в десятый раз, вдруг ясно понимаешь: для Запада русская культура – XIX век. Позапрошлый век! Они действительно это читают, слушают, арию из оперы могут напеть.
…Один назвал Прокофьева, никто не вспомнил Гагарина, никто не сказал о балете, о Шостаковиче, о писателях ХХ века. Даже о Солженицыне – никто, хотя весь Запад знает его историю, его «Архипелаг ГУЛАГ».
Начни допрашивать – услышишь: Булгаков, Тарковский…
Но первые – базовые! – ответы говорят: ХХ век выпал. А точнее – выпал советский период (поэтому музыка эмигрантов – Рахманинова, Стравинского – живет).
…Разговор с двумя дамами за ужином. Одна – журналистка, другая – преподавательница университета.
– В швейцарских магазинах нет русских книг. В моде Китай. Китайских фильмов полно, а русских нет. Разве только Михайлов…
– Михась? (Пытаюсь уточнить, так как слышал, что снят художественный фильм о Михасе, который здесь сидел в тюрьме; его настоящая фамилия – Михайлов.)
– Да-да, Михась! «Утомленные солнцем».
А мы?
Итак, Россия осталась в прошлом. Спасибо. Понятно. А мы где живем? На астероиде? На окраине Китая?
Все швейцарцы говорят:
– Там, где вы живете, очень холодно.
Для них «холодно», «много снега» – это положительные качества. Но дальше – хуже.
– Страна серого цвета (журналистка).
– Власть закрытая и черствая, как при коммунистах. (Профессорша университета.) – Что такое «черствая»? – Не помогает людям, равнодушна к ним.
– Петербург, Москва, Тбилиси – очень красивые русские города! (Одобрительно киваю. Хорошо, что ни одного грузина рядом нет.)
– Все русские – дураки. Все вы хотите положить деньги в банк, а он вас грабит. (Таксист. Должно быть, сумасшедший левый.)
– Из Москвы? Ну, как там у вас жизнь при коммунизме? (Француз, 22, грузчик. С Луны свалился? Думает, что Москва в Северной Корее?)
…После абстрактных разговоров (о культуре, мистической душе и коммунизме) хочется рюмку водки и чего-нибудь конкретного на закуску. Начинаю максимально вежливо и наивно:
– Да, вы правы, страна очень большая и холодная. А как вы думаете, сколько нас там?
В первый раз этот дурацкий вопрос возник случайно, в разговоре о Второй мировой войне. Оказалось – напал на золотую жилу.
60 миллионов, 80… Минимальный ответ: 10 миллионов, максимальный – 300. Некоторые ответили довольно точно (150), но большинство считает, что сто или меньше.
Для нас это важнейшая проблема, более волнующая, чем нефть и газ. Мы пересчитываем себя непрерывно. И услышать 10 миллионов?! Меньше, чем в Москве?!
Стараясь не показать огорчения, спрашиваю:
– Как вы думаете: растет население или сокращается?
Этот вопрос не вызывает у швейцарцев трудностей, но их ответ шокирует:
– Растет.
Что вымирают белые медведи, они знают. А что вымирают русские – нет.
У нас демографическая катастрофа. Население сокращается на миллион в год. А швейцарцы говорят «растет». Значит, они просто не знают и не понимают, как мы живем, что у нас происходит.
Только трое сказали «сокращается». Из них двое – знаменитые руководители знаменитых университетов Цюриха и Лозанны: Александр Цендер и Патрик Эбишер. (Третья – школьница 16 лет, которая сказала «сокращается» назло своему брату-студенту.)
…Вечером меня везла на машине умная красивая русская девушка, отлично закончившая очень престижный университет в Женеве. Теперь у нее здесь хорошая работа. Я начал ей рассказывать, что о нас говорят швейцарцы, и для большего эффекта, желая поразить ее контрастом, спросил:
– Какая у нас численность населения?
– Шестьдесят миллионов.
– Растет оно или сокращается?
– Растет.
Я не сказал ей, что нас 144 миллиона, потому что не знал: считать ее или уже нет.
Получив в Швейцарии хорошее образование, русские юристы и экономисты находят здесь хорошую работу.
Русский рынок стал очень важен. А там требуется не только язык, но и понимание ментальности, знание местных условий, обычаев, умение обходить законы и бюрократические рогатки.
Русские мальчики стали клерками крупных корпораций. Они рассказывают, что их ценят за умение и готовность приспособиться, за умение найти решение, за мобильность…
Для них Россия – рынок. И на этом рынке они защищают интересы своих корпораций.
За этих успешных русских надо бы радоваться; но русские ли они или уже нет?
Война
Мальчик и девочка – студенты-историки университета Лозанны. Ну, раз историки, то и вопрос по истории:
– Знаете, в середине прошлого века была Вторая мировая война. Не скажете ли, кто с кем воевал?
Девушку явно обидел унизительный вопрос.
– Германия – СССР.
– А кто еще?
– Это детали. (То есть мелочи, не имеющие значения.)
Удивительно, как точно ее мнение совпало с нашим. Но остальная Швейцария думает иначе.
Недавний опрос показал, что швейцарцы оценивают наш вклад в победу над Германией в 20 %. В 1947 году было 80 %. Факты не изменились; почему же оценка изменилась в четыре раза? 60 лет назад люди высказывались на основании собственного опыта, реальной информации. Теперь – на основании телеи киномифов.
Мы после победы опустили железный занавес. И Голливуд без помех и конкуренции создавал портрет победителя. Удалось. На мой вопрос о главном событии Второй мировой швейцарцы (юные и взрослые) отвечали: взятие Берлина, вторжение Германии в Польшу, вступление США в войну, Перл Харбор, холокост, Хиросима, высадка союзников в Нормандии, взятие Парижа… Только двое сказали «Сталинград», никто не вспомнил блокаду Ленинграда, Курскую дугу.
Официант! Счет, пожалуйста!
Когда обеденный час пик миновал, официантка рада, что может присесть после сумасшедшей беготни.
– Большая! Холодная! Высокая культура.
– Да, спасибо. А чем русские посетители отличаются? Кроме языка, конечно.
– Очень много денег. Показывают свое богатство. Шикарно одеты, дорогие вещи, украшения. Все девушки берегут фигуру, как топ-модель. Наши берут гамбургер, чизбургер, а русские – никогда, только рыба и салат…
Она говорит не об олигархах и их эскорте, а о русских студентках, которые учатся в Женеве. И даже в студенческом кафе ведут себя барственно.
– На чай оставляют, как все студенты, очень мало, 20–30 сантимов (5 рублей), а требовательны, как в дорогом ресторане. И важничают.
Четверо студентов юрфака говорят о русских однокурсниках:
– Студенты из России более серьезны, больше занимаются. Не смешиваются с другими, держатся группой, по одиночке не ходят (это и официантки говорили). Одеваются дороже и шикарнее. Кроме учебы еще и работают, чтобы иметь больше денег. Ведь они здесь без поддержки родителей.