вытираюсь. Усиленно тру волосы полотенцем, чтобы они тоже побыстрее высохли. Погасив свет в ванной, возвращаюсь в комнату и почти наощупь достаю из шкафа боксёры, которые первыми попадаются под руку. Надев их, подхожу к кровати. Мой телефон лежит на тумбочке, и я проверяю его на входящие. От Тапа ничего нет, а всё остальное неинтересно.
Ложусь на кровать и закидываю руки за голову. Устремив взгляд в потолок, продолжаю предаваться размышлениям о своей победе, муссируя некоторые эпизоды.
Первый гол я позволил ей забить. А второй – однозначно её заслуга. Вообще-то, Эля действительно хорошо играет в баскетбол. Для девчонки.
Полежав так немного, тянусь за одеялом. Но оно вдруг начинает двигаться…
Не понял…
– КАКОГО ЧЁРТА!!
Я поспешно сажусь, врубаю светильник рядом с кроватью и в замешательстве смотрю на одеяло. Из-под него на меня взирают голубые глаза Евы.
– Дём, только не злись, – она зевает и грациозно потягивается. – Я спряталась здесь от Марка и уснула.
– Тогда с добрым утром, – бросаю я резко. – А теперь вали к себе.
Она переворачивается набок и устраивает руки под щекой. Уходить, похоже, не собирается.
– Ева, тебе пора! – настойчиво говорю я, склонившись над светлой макушкой девушки.
– Да ладно тебе, Дём. Кровать у тебя большая, мы и вдвоём уместимся. Я не хочу спать одна. Мне так одиноко… К тому же в той комнате на первом этаже мне немного страшно.
И голос у неё такой жалобный, словно она ребёнок, боящийся монстра, который живёт под кроватью.
– Ева, тебе нельзя здесь быть! Уходи! – вновь требую я.
– Ну пожалуйста! – она поднимает на меня умоляющий взгляд. – Я обещаю: ты меня даже не заметишь.
Смещается к краю, освобождая не меньше метра между нами.
Ладно, к чёрту. Пусть спит. Всё равно ведь не выгонишь её без боя. А если силу применю, то ещё больше проблем наживу от отца. Уж она-то постарается.
Я выключаю светильник и ложусь. Резко отвернувшись от Евы, устраиваюсь на правом боку. Одеяло оставляю ей.
Через минуту чувствую, как девушка пододвигается ближе, и её ладошки ложатся на мою спину.
– Ева! – рявкаю строго.
Она вздыхает. Отклеивает ладони от моей спины и вновь вздыхает.
– Может, поболтаем немного? – спрашивает кротким голосочком.
– Нет, – отрубаю.
– Демьян, но ты же даже не пытаешься сблизиться со мной.
– По-моему, мы сейчас чертовски близко.
– Я не в этом смысле… – замолкает. А потом произносит неожиданно: – Ты вот, например, знал, что мои родители на грани развода?
– Что-то непохоже.
Иначе они бы не припёрлись к нам на целый месяц. А спокойно делили бы имущество и детей.
Однако вслух я ничего не успеваю сказать, потому что Ева продолжает:
– Ну вот похоже-непохоже, а они уже полгода спят в разных спальнях. И разговаривают друг с другом крайне редко. Если разведутся, то наша с Марком жизнь навсегда изменится.
– Да брось, ничего не изменится, – повернув голову, говорю я Еве, глядя на неё через плечо.
В комнате хоть и темно, но глаза уже привыкли к темноте, и я сразу натыкаюсь на её взгляд. Её глаза кажутся заплаканными.
– Изменится, – повторяет она. – Мама ничего не умеет делать, а отец наверняка оставит её на бобах. Представляешь, во что превратится наша жизнь?
– А ты тогда поступи так же, как я, – заявляю цинично. – Останься с отцом, и всё! Твоя жизнь будет такой же, как и сейчас. Беззаботной. И в роскоши.
Вперив взгляд в потолок, Ева задумывается над моими словами. Я отворачиваюсь от неё.
На самом деле ни я, ни Рус не выбирали отца. Он просто не оставил нам выбора. Но этой девчонке совсем не обязательны подробности моей жизни.
– Марк вряд ли захочет жить с отцом, – говорит Ева задумчиво.
Я закатываю глаза, потому что мы, чёрт возьми, всё ещё говорим об этом.
– Тогда я тебя поздравляю, ты сможешь наконец разделиться с братом. Заодно посмотришь, через сколько он прибежит клянчить деньги.
Мне в спину прилетает тычок, и я с большим трудом сдерживаюсь, чтобы не схватить эту девчонку за ногу, не стащить с кровати и не выставить из комнаты.
– Иногда я совсем не понимаю, почему ты такой козёл! Это постоянное состояние? Или только со мной?
Не понимает она… Каждое лето приезжая сюда, она и её братишка с лёгкостью перевешивали всю вину на меня с Русом за все свои дебильные и совсем не детские поступки. А мы всё равно должны были возиться с ними, потому что они – дети Николь, второй Горгоны!
Я даже сейчас её выставить из комнаты не могу, потому что она наверняка расскажет отцу совсем другую версию. Нет, с этими демонюгами нужно сохранять хотя бы подобие дружбы.
– Ты тут ни при чём. На самом деле я всегда такой с девчонками, – отвечаю первое, что приходит в голову.
– А-аа, типа грубиян, да? – заинтересованно спрашивает Ева, резко поменяв настроение. Отходчивая, ничего не скажешь. – С девчонками такой весь из себя крутой и резкий, поэтому они за тобой и бегают? – выдвигает она наитупейшую версию.
– Типа того.
– Ммм… Мне это нравится, – протягивает она, совершая новую попытку ко мне прикоснуться. – Может, и мне за тобой побегать? Всего-то ближайший месяц. Что скажешь?
Я резко дёргаюсь, и её руки сползают с моей спины.
– Не получится, вакансия уже закрыта, – говорю со сталью в голосе.
– Это как?
– А так! Грубиян Демьян занят!
– Ооо! И кто эта счастливица? – смеётся Ева, явно мне не поверив.
Выдерживаю паузу. Переворачиваюсь на другой бок и, уперевшись взглядом в лицо этой маленькой приставучей и избалованной девчонки, бросаю небрежно:
– Я вас познакомлю, когда она придёт ко мне… А если ты сейчас не заткнёшься, то всё-таки выставлю тебя за дверь. Поняла?
Ева раздражённо фыркает, выстреливая в меня уничтожающим взглядом, а потом укрывается одеялом с головой. Я подтягиваю самый край и немного прикрываю нижнюю