подвигов и славы
Виллис, бездорожный вездеход.
Грохался в кюветы и канавы
По дорогам, где война идет.
В тряске по ухабам, без разбора.
Сколько раз мечтал он, как и все.
О ночных трехцветных светофорах,
О прямых асфальтовых шоссе.
А теперь и мирно, и спокойно,
Все мечты случились наяву:
После перемирия полковник
Захватил с собой его в Москву.
В гараже уют и освещенье.
Ни воронок, ни ухабов нет.
И машины смотрят с уваженьем
На того, кто выжил на войне.
А вокруг Москвы шоссе и рощи.
Только Виллис ездит сам не свой:
В каждом сне флажки регулировщиц
На дорогах, взорванных войной.
Ездит и молчит он. Да и как же
Это все другому объяснять?
Даже Эммка не поймет и скажет:
— Странный ты какой-то у меня.
Стихи о первой любви
Как-то раз, через мост проезжая.
Паровоз изумился и ахнул:
По реке проплывала такая
Ослепительная яхта.
По реке проплывала яхта
В своих ярко-белых нарядах.
Паровоз присвистнул и ахнул.
И влюбился с первого взгляда.
Ведь надо же было случиться
Безжалостному курьезу.
Ведь надо же было влюбиться
Одинокому паровозу!
И теперь, через мост проезжая.
Он глядит с тоской и надеждой:
Не покажется ли былая.
Любимая им, как прежде.
Проезжает он ночью поздно
И гудом тревожит воздух.
А в реке только синие звезды,
А зачем они паровозу?
Он раздумывает на разъездах.
Зачем он такой ей нужен.
Не имеющий тихого места.
Некрасивый и неуклюжий…
А потом засыпает впотьмах там.
И видится за поволокою
Проплывающая яхта.
Ослепительная и легкая.
И опять летит по дорогам.
Тоскующий, непокорный,
И гудит в темноту одиноко:
— Че-ерный я, че-ерный!..
Стихи об исключении из правил
Как-то раз в гараж заехал Виллис,
Стал в сторонке, скромный, небольшой.
Все машины страшно удивились:
Что это за выродок такой?
— Эй, отродье! Как сюда попал ты?
Мы здесь обтекаемые все.
Как ты смеешь ездить по асфальту?
Кто тебя пускает на шоссе?
Мы здесь не простые, слава богу.
Уходи в другие гаражи!
Только обтекаемые могут
С нами разговаривать и жить.
Стыдно быть таким в двадцатом веке.
Ты не обтекаемый, не наш!
— Цыц, канальи! — гаркнул Студебеккер,
И замолк почтительно гараж.
И подумал Виллис, бедный малый.
Дескать, сильным нечего тужить.
Сильным разрешается, пожалуй,
И необтекаемыми быть.
Стихи об одиночестве
Был похож на другие трехтонки
Простой городской грузовик.
Он с детства, буквально с пеленок.
К грохоту улиц привык.
А дальше пошла уже проза:
За что неизвестно и как
Его подарили колхозу.
Степному колхозу «Маяк».
Дороги, пути, перелески,
Леса, и поля, и река.
А разговаривать не с кем.
Когда подступает тоска.
Пошел к лошадям горожанин,
Но лошади лишь тайком
Пугливо косились и ржали
Над странным чужим чудаком.
Его поднимали утром,
А он не хотел вставать,
Чтоб хоть во сне на минуту
Город опять увидать.
И не помогали угрозы.
Хоть шофер его проклинал.
Хоть сам председатель колхоза
Механика вызывал.
Нет, грузовик ни с места,
А потом вдруг рванулся сам
И пошел без разбора, с треском
По заборам и по плетням.
А лошади ржали басом:
«Вот буянит, вот сукин сын.
Грузовик как свинья нализался.
Говорили — не пей бензин!»
Стихи о поезде метро
Никогда не знал пути далекого
Поезд номер семьдесят один:
От «Завода Сталина» до «Сокола»
Целый день тоннелями ходил.
Но однажды что-то перепутали.
Кто-то изменил его пути,
И помчался новыми маршрутами
Поезд номер семьдесят один.
Поначалу ничего не выискал.
Ничего такого не стряслось.
Только меж «Смоленскою» и «Киевской»
Он нежданно вылетел на мост.
Овладело поездом бессилие.
Он был ослеплен и оглушен,
А потом увидел что-то синее.
Что-то яркое увидел он.
Что-то мягко гладило по коже.
Он с теплом был вовсе не знаком,
Что-то очень на него похожее
С грохотом промчалось под мостом,
И опять туннели мимо окон
Бесконечно длинной чередой…
Долго-долго свыкнуться не мог он
С этой непроглядной темнотой.
И теперь подумывает часто,
Что когда на мост он попадет…
Въедет, остановится и — баста!
Никуда отсюда не уйдет.
Мотеле-студент
(Глава из поэмы «Мотеле». Подражание)
С. Уткину
Все мы бежали в Америку —
Такое уж это место.
Все отплывают от берега.
Милого берега детства.
Все уплывают за счастьем.
Зачем же охать и ахать?
Нужно уметь прощаться
Так, чтобы не заплакать.
Чтобы не разреветься…
А это не так легко.
Мотеле смотрит на детство
И машет ему рукой.
Бывают же грустные мысли.
Мотеле смотрит и машет.
Оттуда приходят письма.
Которые пишет мамаша.
Все мамы народ упрямый —
Ничем их не изменить.
Все мамы — сплошная мама,
И письма у них одни:
«Здравствуй, родной сыночек!
Почему ты не отвечаешь?
Я очень волнуюсь
И очень
За тобой скучаю.
Не ходи без калош в сырость,
А то заболеешь снова.
Как у тебя с квартирой?
Как у вас кормят в столовой?»
Мама — наивная женщина.
Но и Мотеле не без правил:
И он калоши, конечно.
Где-то в гостях оставил.
Но этим никак не возьмешь его.
Этим его не возьмешь:
В