Читать интересную книгу Тысячелетие вокруг Каспия - Лев Гумилев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 84

Но мироощущению антисистем, отрицающих свое единство с биосферой и разрывающих связь с ней, что ведет к аннигиляции, которая представляется здесь желанной целью, — противостоит мироощущение позитивных систем-этносов, вступающих в гармоничный, конструктивный контакт с природой и становящихся верхним, завершающим звеном биоценоза Любая позитивная концепция любой этнической целостности вводит запреты или табу. Она ограничивает свободу человека, иногда нравственными убеждениями проповедников, иногда — грозной рукой закона, иногда силой общественного мнения, а чаще — комбинацией всего перечисленного. Даже в тюрьме и на каторге есть закон из четырех пунктов: «Не стучи, не признавайся, не кради пайку у соседа, не собирай объедков в столовой». Последний имеет этическую природу, и цель его — заставить соблюсти собственное достоинство. Каждая религия, теистическая, космическая (почитание безликого космоса) или демоническая (почитание предка или «духа» стихии), подчиняет поведение отдельного человека тому или иному стереотипу. Это самому человеку бывает тягостно, коллектив (этнос) благодаря ограничению произвола своих сочленов может существовать.

В антисистемах человек обретает внутреннюю свободу. Он должен только считаться со своими возможностями и рассчитывать последствия своих поступков. Но зато внешнюю свободу он теряет полностью. Ведь если нельзя положиться на совесть (внутреннее самоограничение), то приходится прибегать к жестокому ограничению внешнему, основанному на прямом насилии. Антисистемы жили среди врагов и должны были соблюдать в своих рядах строжайшую дисциплину, которая обеспечивала им победы. И наоборот, у этнических целостностей, особенно в средние века, политическая организация находилась на весьма низком уровне, что снижало их шансы в борьбе с жестко организованными антисистемами: ведь надежды на верность вассала и таланты сеньора часто бывали призрачны. Люди всегда люди, и совести у них то больше, то меньше… и ведь не угадаешь!

Но против тенденций к развитию антисистем, часто, хотя и необязательно, проявляющихся в химерах, действовала преображающая сила пассионарных толчков. Энергия живого вещества биосферы — сила природная. И, как таковая, она сметала некросферу — мертвую субстанцию, произведение рук людских, ибо упрощенные формы культуры, оскудненные биоценозы, искалеченные ландшафты имеют достаточно сил, чтобы восстановиться в новом обличий, лишь бы не было помех.

Но не только пассионарные толчки, даже просто высокие концентрации пассионарности, создаваемые регенерацией этносов, достаточны для уничтожения химер и антисистем. И даже в ее отсутствие судьба последних предрешена.

Негативное мироощущение в силу своей противоестественности никогда не охватывает большого числа людей. Поэтому антисистема всегда меньше позитивной системы, в недрах которой она возникает и за счет которой существует. Поэтому она неизбежно исчезает, унося за собой какую-то часть жизнеспособных этносов. Но при отсутствии полного взаимопогашения создается снижение пассионарного напряжения и пустеет экологическая ниша. А тогда на освободившееся место со стороны устремляется пассионарная популяция иного этноса. Она захватывает оскудненную землю вместе с остатками населения и рассматривает аборигенов как составную часть осваиваемого ландшафта. Захватчики становятся по отношению к местными жителям этносом-паразитом, иногда на недолгое время, если происходит ассимиляция, а иногда на века, если имеет место этническая несовместимость.

Но помимо позитивного мироощущения этнических систем, пульсирующих пассионарностью и адаптирующихся в симфонии ритмов биосферы, и его антипода — жизнеотрицающего мироощущения антисистем, существует еще одно, которое следует иметь в виду этнологу.

Любые идейные построения, как позитивные концепции рождающихся этносов, так и мировоззрения антисистем возникают только при сильной пассионарности основателей и обращаемых, в то время как их субпассионарные современники остаются в плену традиционных воззрений. Так слагается синкретизм, наиболее распространенное мироощущение, нейтральное по отношению к биосфере.

Декларативная часть философских систем, догматов веры и мифов не всегда соответствует подлинному мировоззренческому наполнению. Не по словам, а по делам можно судить о той или иной концепции. Кроме того, слова, т. е. догматы, остаются неизменными, а практическое их воплощение всегда меняется вместе с процессом этногенеза.

Но мироощущение субпассионариев не развивается, ибо оно есть равнодушие. Субпассионарии не способны ни созидать, ни охранять, ни разрушать, хотя процессы разрушения происходят только благодаря им. Они ликуют при сожжении еретика и предают в руки врагов своего энергичного правителя, даже без злобы, а просто по безразличию к чужой судьбе. То, что вслед за героем, кладущим жизнь за свой народ, пойдут на смерть они сами — просто не приходит им в голову, как не приходит им в голову и то, что станет с ними после того, как будут вырублены леса, выловлена вся рыба, перебиты дичь и дикие звери. Для самого элементарного прогноза нужна высокая степень пассионарного напряжения.

11. Место человека в этногенезе

Из всего изложенного вытекает: человек — игралище природных и социальных процессов, веточка в бурной реке, а следовательно, он не отвечает и за свои поступки, что весьма удобно для людей аморальных. Философские споры о детерминизме велись очень давно, но без результата. Попробуем обратиться к физиологии.

Оказывается, что реакция на воздействия внешней среды у живых организмов коренным образом отличается от предметов косного мира. Горы, долины, камни пассивны, а организмы, даже одноклеточные, способны перестраивать цепи химических процессов внутри себя и тем предвосхищать удары извне: внезапный холод или жар, изменения состава воздуха или воды и т. п. Живая «молекула» классифицирует эти воздействия на «вредные» и «полезные», отчего возникает приспособление путем отбора.[34] Высшие животные обладают нервной системой, накапливающей опыт опережения повторных ударов из внешнего мира. Это условный рефлекс.[35] Люди же обладают еще и сознанием, позволяющим делать выводы из анализа обстановки и принимать решения в альтернативных ситуациях. Пусть такие ситуации бывают редко, но от правильного выбора зависит иногда даже жизнь. Значит, живые организмы, наряду с подчинением глобальным закономерностям, на персональном уровне обладают свободой, точнее: правом на выбор решения или произвольность. Это свойство нейронов мозга, т. е. тоже природное явление, обязательная «составляющая» биосферы планеты Земля. Свобода — порождение природы!

Но свобода выбора — это тяжелый груз ответственности: за ошибку организм платит жизнью. А количество степеней свободы громадно. «В масштабе целого мозга оно с трудом может быть записано цифрой длиной в 9,5 млн. км!.. Организованное поведение человека предполагает неизбежное ограничение этого разнообразия. Следовательно, принятие решения… представляет собой выбор одной степени свободы,[36] наиболее удачный, с точки зрения выбирающего субъекта. Однако его решение может оказаться ошибочным. Поэтому каждый организм платит за степень свободы риском гибели.

Эта физиологическая дефиниция имеет прямое отношение к этногенезу. К системным целостностям высших рангов она применима с существенными оговорками: она может объяснить не ход этнической истории, а ее зигзаги. На клеточном уровне «свободы» нет, так как она погашается деятельностью всего организма; исключения патологичны. Но на персональном уровне свобода выбора существует всегда, и хотя человека ограничивают природные условия, статистические закономерности, принудительные меры социального окружения, причинно-следственные связи, на уровне субэтническом и ниже, у него остается свободный выбор, полоса свободы, сам факт существования которой не может не влиять на поведение человека, а тем самым на стереотип поведения этноса.

В этой полосе свободы заложено творческое начало человека — отклонение от стереотипа, что имеет исключительное значение в момент формирования нового этноса, но по ее же вине возникает ощущение ответственности за свои поступки, т. е. то, что на русском языке называется совестью. Какое бы ни было проявление свободной воли человека, оно не может не пройти через фильтр его совести.

Казалось, что общего у совести с этногенезом, но в ее компетенцию попадают и выбор знака мироощущения персоны. Ведь люди, обладающие свободой выбора, могут переходить из позитивной этнической системы в антисистему. Разумеется, такой переход возможен не всегда, потому что при этом необходимо сломать инерцию окружения (этнического стереотипа и адаптационного синдрома) и традиции. Но в химерах такая смена легка, так как здесь взаимопроникающие чуждые системы, этнические и культурные, влияя на творческого человека, уравновешивают друг друга, и его свободная воля оказывается в силах преодолеть инерцию традиции со всеми вытекающими из этого последствиями. И наоборот, человек может вырваться из антисистемы и вновь обрести позитивное мироощущение (как этослучилось, например, с бл. Августином — в молодости манихеем), реадаптировавшись в этнической системе. Искренность таких превращении не может быть проверена на словах (чужая душа — потемки), но если вместо одного человека взять на рассмотрение большой коллектив, то характер его поведения покажет, где искренность, а где сознательный обман. Здесь вероятность ошибки уменьшается пропорционально числу элементов системы и числу наблюдений.

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 84
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия Тысячелетие вокруг Каспия - Лев Гумилев.

Оставить комментарий