Читать интересную книгу Прорыв - Дэвид Дрейк

ИНТЕРЛЮДИЯ

Омниэкран демонстрировал вспоротое лошадиное брюхо. Потом камера отъехала назад, и в кадр попали жестоко изуродованные человеческие тела. Эффект был тщательно рассчитан на то, чтобы вывести из себя два миллиарда жителей Земли, которые, согласно оценке, смотрели специальную омнипрограмму Флота. Через мгновение изображение померкло. Точно рассчитанный шаг, направленный на то, чтобы заставить аудиторию почувствовать себя еще неуютнее. Ладная фигура в униформе, появившаяся на экране, буквально излучала спокойствие в противовес предыдущей ужасной картине. Открытое лицо и хорошо поставленный голос тут же внушали доверие. Чуть ниже орденских планок тускло поблескивали скрещенные корабли — эмблема пилота. Такой герой никогда не подведет вас, никогда не солжет.

— Никогда прежде Альянс не сталкивался со столь безжалостным врагом, — пояснил офицер Флота тем тупицам, до которых еще не дошел смысл предыдущих кровавых кадров. — С врагом, который столь мало ценит Жизнь.

Герой поднялся, чтобы продемонстрировать свою озабоченность, и на лице его появилось тревожное выражение. Протягивая руки, он вещал о том, что «бездушные халиане не знают жалости. По сути дела, наши эксперты обнаружили, что в их языке попросту нет такого слова».

Стив Перри. СЛАБОСТЬ ХАРАКТЕРА

Ужасный визг клаксона известил команду медиков о том, что прибыли раненые. Главный Целитель Амани почувствовал, как у него под шерстью напряглись мускулы. Не столько от воя сирены, сколько от предчувствия того, что последует дальше. Последствия очередной доблестной победы, будь она проклята.

— Выруби эту чертову штуковину, — сказал Амани.

Ассистент Целителя Вита был достаточно глуп, чтобы не возразить:

— Главный Целитель, в правилах указано…

— Засунь правила себе в левую ноздрю! Я сказал — выруби!

Один из санитаров поспешно исполнил приказ. Еще несколько ударов сердца, и несносный рев затих. Амани холодно взглянул на Вита:

— Объявление Капитана Даму о том, что нас подло лишили славной и прибыльной победы, является достаточным поводом для того, чтобы предположить, что вскоре мы будем по колено в крови, Ассистент. Мне не требуется подтверждение этой железной гуделки.

Вита проглотил комок в горле и покорно кивнул:

— Сэр.

Амани окинул взглядом операционную. Здесь его личная вотчина. Четыре ассистента и четыре санитара стояли, не смея шевельнуться после гневной вспышки шефа. Столы готовы, инструмент простерилизован, машины чужаков в рабочем состоянии — если, конечно, стихотворцу можно доверять. Все в полном порядке.

Двери операционной распахнулись, и появились первые носилки на воздушной подушке. Их сопровождали два взмыленных полевых врача.

— Сколько? — спросил Амани, голос его прозвучал как удар плетью.

— Четырнадцать, — ответил тот, что пониже, его дыхание прерывалось от напряжения. У этого халианина были острые черты лица, совсем как у хорька. Второй, с круглым лицом, весил раза в два больше обычного халианина. Оба были в белых юбках с перекрещенными полосками — знак профессионального клана.

— Отсортированы?

— Не успели. Главный Целитель…

— Ладно. Чимша, этого в очередь на сортировку.

Прежде чем он успел договорить, в комнату влетели новые носилки. Раненые халианские солдаты, конечно, превозмогали боль, но все же, несмотря на железную волю, некоторые не могли сдержать стонов. Кровь обильно текла из осколочных ран и повреждений, вызванных декомпрессией. Энергетические ожоги попахивали серой. Из мяса и шерсти торчали раздробленные и переломанные кости. В воздухе отчетливо витал запах смерти.

— Чини, Тамбо, за дело!

Ассистенты рванулись вперед и подхватили носилки. Здесь его мир. Семена битвы проросли и принесли плоды, и эти плоды — добыча медиков. Амани позволил себе один единственный раз вздохнуть и приступил к работе.

— Приготовьте этого к операции: внутриполостное ранение. Запустите большой спиральный плазмоид IV, разложите хирургические когти для глубоких разрезов, диаметр четырнадцать, двенадцать и десять. Начали.

— Есть, Главный…

Амани уже спешил к следующему пациенту. У этого была искалечена левая нога, но кровотечение остановилось. Может подождать.

— Вкатите ему порцию дорфа и в конец очереди.

Еще один солдат. У этого ранение в грудь. Амани приподнял веко раненого и взглянул на расширившийся зрачок. Потом посветил в глаз ручкой-фонариком… никакой реакции… то же и с другим глазом.

— Зрачки расширены и застыли, — сказал Амани. Он протянул руку и сдвинул глазное яблоко. Оно осталось на месте. — Этот мертв. Отправьте его в трубу.

Амани быстро перешел к другому пациенту, с огромной рваной раной на правом боку. Размером с ладонь. Амани осторожно раздвинул ткань. Рассечена печень. Проклятие! В хорошей операционной с нужным оборудованием его можно было бы спасти. Но здесь, в самом центре этой бессмысленной бойни, у бедняги нет и не может быть никаких шансов. Амани мог продлить ему жизнь, но на это ушло бы слишком много медикаментов и донорской крови, а этого Целитель позволить не мог. Он ненавидел такие решения, но выбора не было. Он должен помочь другим.

— Этому воину не поможешь. Вколите ему кефа и отвезите в приемную.

За плечом снова заговорил Вита:

— Главный Целитель, к чему тратить на него обезболивающее? Он умирает…

Амани стремительно развернулся. Если бы взгляды могли убивать, Вита в мгновение ока был бы исполосован до костей.

— Да, он умирает, Ассистент Целителя! Мы ничего не можем сделать, только облегчить его страдания. И мы их облегчим. Вмешаешься еще раз — присоединишься к нему!

От этих слов усы Вита встали дыбом, глаза расширились. Не осталось никаких сомнений в том, кто здесь главный, даже если прозвучавшая угроза была совершенно пустой.

— С-с-сэр.

Амани двинулся дальше. Четырнадцать. Повезло. Те операционные, что находились ближе к центру сражения, должно быть, сейчас переполнены. А некоторым, наверное, уже нечего было делать. Тем, что попали под огонь людей, разгерметизировались и оказались в глубоком вакууме.

Неужели нет способа остановить это безумие? «Нет, Амани, — подумал он про себя, — никто, кроме тебя, не считает это безумием. Кто ты такой, чтобы порицать традиции десяти тысяч сезонов?»

— У этого порвана селезенка и сильное внутреннее кровотечение. Мы удалим селезенку и зашьем брюшину, а потом займемся внутриполостным ранением. Приготовьте глубокие когти, шестерные и семерные иглы для рассасывающихся швов.

Он продолжал обход. Время сейчас на вес золота.

— Ладно, — проговорил Амани, натягивая на правую лапу стерильные хирургические когти, — что у нас тут? — Он пошевелил пальцами, его собственные когти скользнули в углубления у основания хирургических ножей. Ножи поблескивали голубыми искрами в свете ламп операционной, предназначенных для уничтожения патогенических бактерий. Остается надеяться, что стихотворец, которому положено держать их в рабочем состоянии, произнес нужные молитвы.

Люди, как и прочие, так называемые развитые расы, используют для своих операций когерентный свет, по крайней мере, так ему говорили, но для халианского хирурга нет ничего лучше холодной стали. Амани не признавал сложной техники, он отлично управлялся с помощью того, что у него имелось. Продолжение лапы — удобнее всего, а если ситуация чрезвычайная, то сойдут и собственные когти. Попробуй-ка, преврати пальцы в лазер…

— Сэр, — забормотал за спиной Вита, — порванная селезенка, внутриполостное ранение, две ампутации, операция сухожилия, два перелома. Ассистент Целителя Тамбо смазывает ожоги, а Ассистент Целителя Чини занимается шоком и мелкими повреждениями.

Амани кивнул. Насколько обезличивает операционная. Пациентов знают не по именам, а по их ранениям: порванное легкое, поврежденное колено.

На операционном столе пациент с разорванной селезенкой отталкивал анестезирующую маску, которую пытался напялить на него санитар.

— У-уберите это! Я в-вытерплю!

Амани склонился над солдатом. Это был почти подросток.

— Что происходит, солдат?

— Я х-халианин! — выдавил из себя солдат. — Южный К-к-клан Дихиди! Я не н-нуждаюсь в оббезболивающих!

— Через две минуты, если я не начну оперировать, ты истечешь кровью и умрешь, — сказал Амани. — И если, пока я режу, ты дернешься, то тоже умрешь. Анестезия нужна для этого, а не для того, чтобы лишить тебя боли.

— Л-л-лучше у-у-умереть, чем п-покрыть себя п-позором, — отозвался солдат. От него пахло болью, но к этому запаху примешивались храбрость и вызов.

Амани зарычал.

— Хватит, довольно! Слушай, солдат, я Главный Целитель Амани, — проговорил он, так, чтобы голос и запах наполнились гневом. — Западный Клан Шичиха. Я второй среди двух сотен признанных целителей, воспитанный Дающими, корабельный хирург уже шесть сезонов! Ты заткнешься и наденешь маску, и сделаешь это немедленно, ясно?