Ни один из мужчин не внес своей лепты в разговор Хосе сидел с абсолютно несчастным видом, как будто догадываясь, насколько неприятным может быть подобный разговор для его хозяина. Николь подумала о том, чтобы попросить вторую чашку кофе, но решила не усугублять и без того напряженную атмосферу в комнате.
После нескольких минут отдыха ей с трудом удалось заставить себя вдеть ногу в стремя. Когда она все же опустилась в седло, оно показалось ей твердым и у нее тут же заныли все места, натертые по дороге в деревню. О том, что остаток дня и наверняка весь завтрашний день она будет не в состоянии даже пошевелиться, Николь пока думать не хотелось. Со стороны Маркуса не последовало никаких попыток помочь ей сесть в седло. До тех пор, пока они не выехали за пределы деревни, он хранил молчание, затем обрушился на нее с упреками:
— Никогда больше не смей вести себя в моем присутствии так, как сегодня! Это недопустимо!
― Не вижу ничего недопустимого в том, чтобы выпить предложенную чашку кофе, — ответила Николь.
― Кофе был предложен мне!
― А, теперь, кажется, начинаю понимать: получается, я должна была попросить твоего разрешения?
― Это было бы более уместно.
― Я так понимаю, что и знакомиться с Розой и Хосе мне тоже не следовало.
― В этом не было абсолютно никакой необходимости.
― Но почему? — Она была искренне удивлена. — Неужели в твоей стране обычная вежливость — роскошь, которую себе могут позволить только очень богатые люди?
Маркус, натянув повод, остановил лошадь, преградив Николь дорогу. Его глаза превратились в две узкие щелки.
― Не смей разговаривать со мной в таком тоне!
― Что такое? Сеньор Пераца не привык, чтобы с ним так непочтительно обращались! Из всех знакомых мне людей ты — самый невыносимый. Еще ни в ком мне не доводилось видеть столько спеси!
― Ты пока плохо меня знаешь. — Несмотря на подчеркнутую мягкость, даже вкрадчивость голоса, ответ прозвучал весьма угрожающе. — Но тебе еще предстоит меня узнать. — Он пришпорил коня и поскакал вперед, видимо решив больше не обращать на нее внимания.
Оставшуюся часть пути они проделали молча Если Маркус и оборачивался в ее сторону, то только затем, чтобы убедиться, что она скачет следом Добравшись до конюшни, Николь, преодолевая боль сползла с седла. Какой же идиоткой надо быть чтобы отправиться в трехчасовую поездку верхом после того как целый год не садилась в седло!
Ей все-таки не удалось скрыть от Маркуса в каком плачевном состоянии она находится. Понаблюдав какое-то время за тем, как Николь кривится от боли при каждом шаге, он небрежно бросил в ее сторону:
― Поднимайся к себе. Я попрошу, чтобы горничная принесла тебе специальную ароматическую соль для ванны. Полежишь в ванне час а в следующий раз…
― Никакого следующего раза не будет, — отрезала она. — И не надейся!
― Посмотрим.
Он развернулся и пошел в направлении дома прежде, чем она смогла придумать достойный ответ.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Надев те же брюки, что были на ней утром и рубашку цвета хаки, Николь ровно в час спустилась вниз. Уверенными шагами она прошла на террасу, зная, что обед подадут туда. Не ожидая увидеть посторонних, Николь была неприятно поражена видом незнакомой молодой девушки, сидящей за столом рядом с Маркусом.
― А вот и она! — приветствовал ее Эдуардо. — А мы подумали, что ванна окончательно тебя разморила. Маркус не должен был устраивать такую долгую прогулку!
― Ничего страшного. Сейчас я чувствую себя полностью отдохнувшей.
Она села за стол и, постаравшись изобразить на лице как можно более приветливую гримасу, обратилась к девушке, оказавшейся напротив:
― Привет!
― Это Изабелла Ланиес, — представил ее Эдуардо. — Ланиесы наши ближайшие соседи и давние друзья. Вы с Изабеллой почти ровесницы.
Девушку, с ее распущенными волосами, гладкой черной волной спускавшимися до талии, и огромными карими глазами в обрамлении густых ресниц, смело можно было назвать красавицей. Белоснежная блузка с изящной вышивкой выгодно оттеняла смуглость гладкой кожи.
Но, насколько Николь могла судить, Изабелле не хватало огня. В ней не было ни капли той самоуверенности, которая, по мнению Маркуса, являлась неотъемлемой чертой всех, кто родился в Венесуэле.
― Я поняла, что ты владеешь испанским? — обратилась Изабелла к Николь на родном языке.
― Достаточно, чтобы можно было объясниться. А ты говоришь по-английски?
― Да, — по-английски ответила Изабелла. — Мы рады приветствовать тебя в нашей стране, не так ли, Маркус?
Что это еще за «мы»? — с неприязнью подумала Николь.
― Я тоже рада быть здесь Венесуэла — очень красивая страна.
― Ты еще ничего не успела увидеть — Маркус решил вступить в разговор — Мы непременно это исправим.
― Я лучше подожду, когда вернется Патрисио. Мне неудобно отнимать твое время, — ответила Николь, заставляя себя смотреть Маркусу прямо в глаза — Мне кажется, твой брат очень расстроится, если ему не удастся показать мне Каракас.
― Это его просто убьет, — со смехом подтвердил Эдуардо — Маркус, с твоей стороны было вообще жестоко посылать Патрисио в Гуаяну именно сейчас, когда у нас гостит Николь.
― Скорее необходимо, — спокойно ответил Маркус и поменял тему. — Сегодня утром я видел Хосе Риоса, он беспокоился из-за своей работы.
― Ему ни о чем не нужно беспокоиться, в том, что произошел несчастный случай, он не виноват, — заметил Эдуардо.
Женщины в это время стали обсуждать предстоящий прием.
― После сиесты я покажу тебе свое свадебное платье, — обратилась к Николь Леонора. — Надеюсь, ты привезла с собой что-нибудь подходящее для такого случая?
― Конечно, — ответила та и вновь обратилась к Изабелле. — С удовольствием познакомлюсь с твоими родными.
― Тебе не придется долго ждать. Ты сможешь встретиться с моими родителями уже сегодня вечером на приеме.
Похоже, вечером ожидается что-то грандиозное В уме Николь сделала быстрый смотр имеющихся у нее нарядов. За исключением того зеленого платья, которое она надевала прошлым вечером, и туалета, в котором собиралась пойти на свадьбу Леоноры, остальная одежда в ее гардеробе не подходила для столь торжественного приема. Что ж, раз Леонора не позаботилась заранее предупредить ее о том, что в Лас-Веридас собираются устраивать приемы еще до свадьбы, то ей придется одолжить Николь что-нибудь из своих туалетов.
Было уже больше трех, когда встали из-за стола. Продолжительная верховая прогулка соответствующим образом сказалась на аппетите Николь: она съела гораздо больше того, что обычно съедала за обедом, и, пожалуй, несколько увлеклась поданным к столу легким вином. И теперь чувствовала, как ее потихоньку начинает развозить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});