ведьма на тебя кой-ту гадость не навесила. А вы цыц! Нашли спейтакль! Неча прохлаждаться та на блудливых девиц зенками зырять, — осадила старуха развеселившихся стражей.
Те лишь громче прыснули в ответ.
— Ты права, старая, на блудливых нужно не только зырять, их надо пробовать, — выкрикнул один из стражей помоложе.
— Тебе бы только пробовать, а как до дела дойдет, так сразу в кусты, — бросил второй. — Колючие! Голым задом, — этим его словам вторил раскатистый хохот.
Стражи ржали, что кони. Даже пополам складывались, хватаясь за живот и бурча что-то невразумительное. До Меррит, недоуменно за всем этим наблюдавшей, долетали лишь обрывки:
— … колючки три часа вытаскивали…
— …хорош.
— Главное малыша не поранить, а зад — это такое, — заметил кто-то глубокомысленно, похлопывая парня по плечу. Тот покраснел, напыжился, став похожим на ежа, но не отвечал, молча выслушивая обидные насмешки. Хотя что тут обидного и смешного, Меррит так и не поняла.
— Ишь, разошлись. Нашли, чем потешаться. Без обеда оставлю! — зло буркнула старуха, махнув рукой.
— Не серчай, Кхира, — усмехнулся воин постарше. — Замучались парни дневать и ночевать на посту. Вот и ищут повод для веселья.
Но Кхира лишь грозно сверкнула глазами и цыкнула, утягивая Меррит за руку.
— Ты пошто сбежала? Неужто сестрица испужала? Уже думала, не вернется сиротинушка, покинула нас, как и родители ее. Ровена, все загодя знает, молвила, вернешься. И встречать отправила. Ступай теперь к ней, — подтолкнула старуха и, окинув внимательным взглядом, протянула: — Платье принесу. В этом негоже вертаться, — и подтолкнула в подземелье.
Хлопнула, закрываясь дверь. Меррит постояла, поморгала часто, привыкая к темноте и ступила на ступени, спускаясь туда, откуда доносился запах трав и стук посуды.
— Нагулялась? — не отрываясь от бурлящего котелка, поинтересовалась знахарка.
Девушка вздрогнула, заслышав строгие нотки, но тут же прищурившись, резко вскинула голову, с вызовом посмотрев на знахарку.
— Садись ешь и рассказывай, — усмехнулась Ровена, не глядя, и кивнула в сторону незамеченного Меррит раннее высокого окна, едва пропускающего тусклый свет мглистого осеннего дня.
Меррит заколебалась на секундочку, раздумывая как поступить.
— Ты стала осторожной, — кивнула знахарка, все также сосредоточенно перемащивая готовящее зелье. — Раньше ты такой не была.
— А какой? — сорвалось с уст девушки раньше, чем она успела осадить себя за излишнее любопытство.
— Смелой. Решительной. Не боялась говорить то, что думаешь. И уж точно не мялась перед едой, когда желудок урчит от голода.
Меррит фыркнула и, подумав, что она и правда как-то затравленно себя ведет, пока Хэтчер со своим сынком где-то там похихикивают с ее страхов, подошла к столу. Подозрительно принюхавшись, опустила ложку в теплую жижу нежно-золотистого цвета с плавающими в ней кусочками бараболи и мяса.
— Ешь-ешь. Не опасайся. Нет смысла мне травить единственную надежду Ниас-Рия.
Девушка попробовала и чуть не застонала от удовольствия — такой вкуснотищи она еще не ела. В обители готовили простую еду и кормили пусть не впроголодь, но согласно составленному матерью-настоятельницей меню. Излишества, коими матушка считала мясо и фрукты были запрещены. Зато рыба была каждый день — соленая, вареная, жареная. И репа с бараболей и каашем. Тут же на кухне слуги питались жидкой кашей и объедками с господского стола. До объедков Меррит не дошла, а чёрствым хлебом и кашей сильно не насытишься.
— Я вам вчера говорила…, - начала девушка.
— Да-да, — помахала головой знахарка: — Я слышала: Ниас-Рий — не твоя проблема. Только чья же? Если стены родового замка оживают только тогда, когда в них появляются истинные владельцы? Без них он медленно умирает. А люди…
Меррит качнула головой, но отвечать с полным ртом не стала. Да и интересно ей было. Любопытно.
— Совсем зашугал их Хэтчер и его наемники. Никому житья от них нет. Кому есть куда податься, те давно уехали, разбежались. А те, что остались, из лачуг своих нос высунуть боятся. Девчонки и молодки, те и вовсе по домам сидят за ставнями запертыми. Летом вон одну девочку, только в цвет вошла, в казарму заманили… Мальчишки… Каждый год всех, кому миновало шесть, Хэтчер забирает в свой замок. А возвращаются они, как тот Лир — ничего от мальчишки не осталось. А такой озорной был, добрый. Каждой зверюшке ранку полечит, каждую птичку накормит и приголубит… Да и зимы… Разве были такие зимы в Ниас-Рие? Подощит месяц-другой и пройдет. А тут морозы стоят лютые. Вон Эри-Нуат ненамного южнее, но в разы теплее… Гневаются земли, что чужие сапоги их топчут…
Ровена замолчала, прервав свою странную речь. Меррит подождала минуту-другую, но продолжения не последовало.
— Какие ж они чужие? Хэтчер мой законный опекун, — бросила, подталкивая знахарку к дальнейшему разговору.
— Законный…, - перекатила слово на языке Ровена. — Только странно все это. Не любил твой отец свояка. Не уважал. И самое бы ценное точно не доверил. Эх, зря твоя матушка меня не послушалась. Посмеялась только: «Да, что со мной у любимой сестры случиться может». А ведь я все видела. А отвести так и не смогла… Только твою жизнь у владыки Оскольчатого моря чудом выкупила.
— Разве можно жизнь у морского владыки выкупить?
— Можно. Если цену достойную заплатить.
— И что же ты отдала?
Но знахарка не ответила, лишь качнулась как от удара да плечи согнулись под тяжестью принятого решения.
— Смотрю, кольцо тебя приняло, — бросила Ровена и Меррит, вздрогнув, перевела взгляд на палец. Неужели, заметно? Да нет. Повязка не сдвинулась с места и кольца видно не было. — Я вижу больше, чем ты думаешь. И спасеныша твоего вижу. Ты поутру, прежде чем к нему идти, ко мне заскочи. Мясо дам. Да настои кое-какие. Нужно его на ноги поставить. До того, как вы в путь с ним отправитесь.
— Отправимся? — эхом переспросила Меррит, в планах которой не было никакого пути. До весны уж точно. Ну куда в зиму идти?
— И вечером по замку не ходи. В лес нос не суй. Ничего хорошего тебя там не ждет. Вот держи, — знахарка положила перед девушкой небольшой потертый блокнот. — Это записи твоей матери. Они многое расставят по местам. И многому научат. А теперь