- Ваше красноречие, эмиссар, меня просто завораживает.
- А это не красноречие, это разбор полётов, как я уже говорил… В чём джедаи прокололись и, увы, признать должен, мы прокололись тоже, так это в том, что старый ситх-то почти душу свою отдал, чтобы вытащить из смерти своего будущего ученика… Оставим пока за скобками, зачем он это сделал, я-то лично полагаю, что он просто взвыл, как представил себе своё будущее одиночество… И не поскупился после этого такую цену заплатить, которая чревата многими неприятными вещами. Вейдер этого не забыл. А ещё хуже то, что мы не учли, что эти двое за двадцать-то лет, успели привязаться друг к другу, и эта умная змея сумела его успокоить и утешить, и теперь уже не важно, из-за чего Палпатин тогда Анакину помог, теперь-то император Вейдера любит, почти как сына, а тот его почти как отца… И вся эта хрень, уж вы меня простите за выражение, с Люком, на фоне привязки их двоих ничего не стоила. Ну, пометался Вейдер, кровь-то у него, как я вам уже говорил, древняя, такие своих детей не бросают. А как увидел, что его метания, при их-то сильной связи с императором, действуют на его учителя просто убойно, тот за четыре последних года так сдал, как не сдавал за первые почти двадцать, так и опомнился. Мы это проглядели, а Вейдер ведь сам себя проанализировал, обозвал дураком и выработал план действий. И ведь всё учёл. В данном случае снимаю перед ним шляпу. Он просто молодец. Только вот у нас с вами, мессир, теперь одна небольшая, но катастрофически нерешаемая проблемка: император-то опять в себе. Их, разрешите заметить, снова двое. А уж против ума Палпатина…
- Ты думаешь, он знает про нас?
- А если и нет, он же теперь все события сложит и догадается. Вот уж действительно ситх подери, и я вам, мессир, должен заметить, что не так его силы боюсь, как его ума. Вот его настоящая сила. И в этом раскладе мы с вами, мессир, оказываемся перед лицом пренеприятнейшего факта: против нас выступает теперь один из самых сильных противников, каких я только знаю. Возможно, самый сильный. С Палпатином я бы за одну шахматную доску не сел: разденет, догола разденет! Самый неприятный факт заключается в том, что мы именно что вынуждены сесть сейчас с ним за одну доску. У нас с вами пока есть только одно преимущество: мы можем сделать первый ход. И он должен быть снова направлен против Вейдера.
- Не Палпатина? Он ведь уже сдвигался.
- Ах, мессир, вы даже не представляете, с каким бы удовольствием я передавил его стариковскую обвислую шейку. Не выйдет. Этот монстр себя контролировать ещё очень долго будет. Именно потому что уже сдвигался…
-И в таком случае - что за ход?
Насмешливая улыбка:
- Самое уязвимое сейчас место, мессир. Связка…
Промежуток между картинами.
Миллиарды лет вперёд.
Размышления об астрономии.
Пылая мириадой звёзд
(их свет сглотнула мгла)
Сквозь чёрных бездн глухой нарост
Галактика плыла.
И свет её своим теплом
Рождённых там дарил.
И это был огромный дом
Всех, кто дышал и жил.
И свет её дошёл до нас,
И то, что видим мы сейчас,
Давно сглотнула мгла.
Их смех погас, их плач затих,
И темнота накрыла их,
И смерть их унесла.
Галактики той больше нет.
Но нас её коснулся свет.
КАРТИНА ТРЕТЬЯ.
Пачка распакована.
Безжалостна воля добра…
Станция. Императорские апартаменты.
Стук, стук, стук… Шаг по гулким коридорам, где бодрствует только вахта. Не обращая внимания, не поворачивая головы, размашистым шагом мимо. Станция спит. Вахтенные при виде него щёлкают каблуками. И снова застывают.
Эти люди могли быть мертвы, станция раскорячена изнутри взрывом, и флот бы сейчас отступал, унося в гиперпространство за собой ужас, растерянность, недоумение…
- К императору, - яростно сказал лорд Вейдер, пройдя мимо алых гвардейцев. Те безмолвно расступились.
Он распахнул дверь и вошёл в апартаменты своего учителя.
Император не спал. Установка дальней связи светилась рабочим режимом. Перед ней в кресле, которое то ли он сам перетащил сюда, то ли мальчики постарались, сидел император. Закутавшись в балахон и почти поджав ноги.
- А, Вейдер, - он поднял голову. - Кажется, ты расстроен.
- Не то слово, - почти прорычал Тёмный лорд.
- Сыночка не удушил?
Вейдер посмотрел в лукавинки в глазах императора. Всегда действовало, как душ. Которого он вот уже двадцать лет не принимал.
- Нет, - ответил он неохотно. - Я с ним как раз сдерживал себя. Старался ничего не показать.
- Значит, показывать было что, - задумчиво резюмировал учитель, вертя в пальцах какой-то маленький предмет. - Это не Кеноби?
- Кеноби!!!…
- Вейдер, ты меня оглушишь, - поморщился император. - Тебе не кажется, что это уже перебор? Сначала состарил, потом с ума свёл, теперь слуха лишаешь…
В невоспроизводимой более никем в этой галактике интонации его учителя было такое, что Вейдер, вместо того, чтобы вздрогнуть и оледенеть, почувствовал, как изнутри им начинает овладевать неудержимый смех.
- Последнее, что я сделаю, повелитель, - сквозь резкий смешок сказал он, - это вгоню вас в гроб, а потом и сам умру вслед за вами.
- Достойный конец нашей с тобой карьеры, - кивнул император. - А теперь возьми кресло и садись. Не маячь передо мною.
- Лучше я буду ходить, - возразил Вейдер. - В кресле я не высижу больше, чем пять минут.
- Хорошо, - вполне мирно ответил император. - Можешь ходить. Только не жди, что я буду вслед за твоей траектории вертеть головою, - и сосредоточился вновь на мелкой вещице в своей руке.
- Что это? - спросил Тёмный лорд с любопытством.
- Очаровательная безделушка, - ответил император и нажал на что-то на поверхности этой вещицы. Вспыхнул луч, прямо перед Палпатином возник другой, маленький, голографический Палпатин, воздел руки, опустил руки, снова воздел руки…
Вейдер наблюдал за этим с ощущением холода где-то в районе желудка.
- Надеюсь, - тщательно деля слова, произнёс он, - моей безделушки в этой галактике нигде нет?
- Я тоже надеюсь, - кротко ответил ему Палпатин и выключил вещицу. - К делу, Вейдер, к делу.
И вот тут Тёмный лорд из дальнего угла Силой подвинул себе кресло и тяжело уселся в него.
- Повелитель, - устало сказал он. - Дело совсем не в Кеноби…
- В чём же? - поинтересовался Палпатин.
У него был внимательный взгляд хищной птицы.
- Что-то мы с тобой очень тяжёлое сдвинули, Вейдер, - сказал он, не дожидаясь ответа. - Что-то настолько тяжёлое, что оно грозит упасть на нас вновь и придавить… теперь уже безвозвратно.
- У нас нет пяти лет, повелитель.
- А сколько?
- …почему вы не спросили: “почему”?
- Потому что это второстепенный вопрос.
- Полгода, - сказал Вейдер.
- А вот теперь наступает время вопроса “почему ”, - практичным тоном сказал император. - Так почему, Вейдер?
- Кеноби… Бен… он был связан с моим сыном… он и сейчас связан…
- Прекрати истерику, Вейдер!
Мокрой оплеухой по мозгам. Такого резкого и повелительного голоса Вейдер у него давно не слышал.
- Прекрати истерику и закачивай ныть! Главнокомандующий Имперских вооружённых сил! Чуть не погубивший их ради своего сыночка!
- Император…
- Я двадцать три года как император, - Палпатин неожиданно встал. - А вот ты, - он подошёл к нему так близко, что Вейдер не смог бы встать, не сбив Палпатина с ног, - последние четыре изображал из себя невесть что. Опять начинается? Приди в себя, Владыка ситхов!
Лучше бы он его по лицу ударил. Хотя для этого Тёмному лорду пришлось долго и мучительно освобождаться от маски. Вейдер дышал. Ритмично на вдох-выдох… Император стоял и ждал.
- Когда я шёл сейчас по коридору, - проговорил Вейдер, взглядом упираясь в грудь императора, - я думал, что этого могло не быть. Всего, что вокруг…
- Молодец, - язвительно бросил Палпатин. - Разум в тебе всё же пробудился. Или мне тебя от рецидивов лечить? Сколько раз ты будешь ухать в ту же ловушку? Мой маленький, мой сын, мой… Никакой он не твой! Бенов, Ларсов, Амидалин - не твой! И если ещё раз подумаешь об обратном!…
- Что вы сделаете, повелитель?