Читать интересную книгу В поисках утраченного - Николас Дикнер

Джойс резко останавливается. Никогда еще она не видела столько мусора в одном месте и не может отвести взгляд от ящиков с фруктами, утрамбованными и связанными в сочные кубы, мешанины кожуры и картона. Она пристально разглядывает разноцветные пласты черешков, листьев, сердцевин овощей, манго, винограда и ананасов с вкраплениями обрывков фраз: Апельсины Флорида Луизиана Нашвилл Ананасы Сладкий картофель Мексика Авокадо Яблоки сочные Лучшие с Калифорнийской фермы Свежие продукты Категория № 1 Продукция США.

Скопление мусора достигает апогея в западном конце рынка. Там стоит мусоровоз и два мусорщика бросают клети с цветами в пасть монстра. Время от времени гигантская стальная челюсть опускается, пережевывает массу из листьев и картона, и чудовище бесцеремонно заглатывает корм.

Зачарованная всем этим расточительством, Джойс не сводит глаз с мусоровоза. Никогда она не испытывала такого ощущения изобилия.

Вдруг у нее начинает подергиваться кончик носа. Она смотрит вниз и видит пенополистироловое мусорное ведро в розовых пятнах, отгоняет мух, садится на корточки, поднимает ведро и принюхивается. Рыбья кровь. Этот запах так знаком Джойс, что на ее глаза наворачиваются слезы.

Джойс берет себя в руки и оглядывается. На ближайшей витрине огромный лосось, выскакивающий из воды в красном неоновом круге названия заведения: «Рыбная торговля Шанагана».

Как ни странно, Джойс чувствует облегчение.

За дверью ее ждет клубок щупальцев и клешней: «Омары с острова Мискоу $10.99/фунт». Джойс с минуту восхищается аквариумом с омарами, затем замечает и остальное: печень трески в растительном масле, норвежская треска, маринованные береговые улитки, улитки в чесночном соусе, сублимированные креветки, сельдь в баварском маринаде, морские коньки в соусе каджун. А в специальном запертом застекленном шкафчике несколько микроскопических баночек ярко-оранжевой икры ценой не меньше урана-237.

За стеклянной витриной-прилавком разложены на подстилке из дробленого льда дюжины разных созданий. Большинство этих рыбин Джойс видела только в отцовских справочниках: тунцы, люцианы (рифовые окуни), барабульки, кефали, морские окуни, мидии, крабы, гигантские гребешки и миниатюрные рыбы-молоты.

Двое мужчин за прилавком беседуют по-испански. Более высокий подходит, вытирает руки, оглядывает Джойс с головы до ног.

— Работа нужна? — спрашивает он с кубинским акцентом.

— Работа?

— У тебя есть резюме? Нет? Нет резюме? No importa.[3] Ты хотя бы работала в рыбной лавке?

— Немного, — после некоторых колебаний отвечает Джойс, озадаченная таким поворотом событий.

— Немного? Что значит немного? Перебирала банки с сардинами на консервной фабрике?

Джойс хмурится. Оскорбление праправнучки Эрменеджильда Дусета никому не сойдет с рук! Она уже собирается бросить в лицо наглецу лобстера и удрать, когда второй мужчина, отложив тряпку, подходит к ней и подбоченивается.

В рыбной лавке воцаряется молчание, достойное фильма Сержа Леоне. Мужчина жестом приказывает Джойс обойти прилавок, выкладывает на разделочную доску ярко-оранжевую рыбину и достает нож.

— Можешь сделать из нее филе?

Джойс с трудом осознает, что, окруженная двумя пытливыми латинос, собирается разделывать рыбу всего через десять минут после прибытия в Монреаль. Она вздыхает, берет нож, проверяет большим пальцем остроту лезвия. Затем все происходит очень быстро. Она отрезает барабулькину голову, ампутирует грудные и спинной плавники, делает точный надрез вдоль спины, кончиком ножа находит позвоночник и с ловкостью самурая раскрывает рыбину. Лезвие скользит взад и вперед вдоль позвоночника. Джойс извлекает скелет и зеленоватые слизистые внутренности, небрежно швыряет их в мусорное ведро.

И все это за пятнадцать секунд.

Мужчины изучают филе, одобрительно кивают:

— Vale![4] Сможешь начать завтра утром?

Джойс покидает «Рыбную торговлю Шанагана» с наказом явиться на следующий день ровно в девять часов утра. Она переходит улицу и, удостоверившись, что никто за ней не наблюдает, нюхает пропахшую рыбьей кровью ладонь. Если закрыть глаза, то можно поверить в возвращение на отцовскую кухню в Тет-а-ла-Балейн.

Сине-белая вспышка резко выводит ее из задумчивости.

Полицейский автомобиль проплывает перед ней с тихой грациозностью акулы. Водитель поворачивает голову в сторону Джойс, солнечные очки скрывают его рыбий взгляд.

Автомобиль удаляется на юг. Джойс с облегчением вздыхает и смотрит на часы. Они сообщают ей, что уже поздно. Красная вывеска на стеклянной двери старого здания привлекает ее внимание: «Сдается — с обстановкой — отопление и электричество включены — свободно — обращайтесь к консьержу в цоколе».

Джойс спускается в цоколь и нерешительно останавливается между котельной и дверью без таблички. Она стучит в обе. Консьерж, зевая, открывает дверь без таблички. Из квартиры доносится аромат «Крафт Диннера» (готовых обедов Крафта).

— Меня интересует студия, — говорит Джойс.

Консьерж молча рассматривает ее, почесывая живот в районе пупка. Привалившись к дверному косяку, он открывает вид на свою крохотную квартирку: пол завален грязной одеждой и коробками из-под пиццы, стенной шкаф забит тремя ржавыми раковинами и ящиком с кое-как сваленными в него инструментами. Телевизор орет на всю катушку; идет телесериал «Полиция Майами-Бич».

— Работа есть? — наконец бормочет он, ковыряя трехдневную щетину.

— В «Рыбной торговле Шанагана» напротив.

Консьерж презрительно фыркает, хватает связку ключей и молча поднимается по лестнице. Джойс следует за ним.

Они добираются до третьего этажа и останавливаются перед квартирой номер 34. Дверь разукрашена многочисленными выбоинами, оставленными ломиком. Консьерж раздраженно перебирает ключи. Ему это быстро надоедает, и он начинает совать в замочную скважину один ключ за другим. В конце концов — со скрипом металла и скрежетом дерева — замок поддается.

Внутри квартира выглядит ровно так же, как и снаружи: половина ручек буфета отсутствует, лампочка выпала из патрона и висит на проводках, окно занавешено линялыми тряпками, в ванной комнате не повернуться, холодильник, похоже, собрали во времена запуска первого «Аполлона», о стены явно привыкли тушить сигареты, а что касается ковра, то цвет его определить сложно — что-то похожее на советскую военную форму.

Для полноты картины следует отметить удушающую вонь, смесь затхлости, плесени и дезинфицирующего средства для ковров.

Джойс осматривает комнату с блаженной улыбкой, ослепленная самой возможностью обладания собственным крошечным островом Провиденс.

— Я согласна, — запинаясь, говорит она, опуская на пол вещевой мешок дедушки Лизандра.

Привратник издает рычание — одно рычание означает «да», два рычания означают «нет», заключает Джойс — и спускается в цоколь за бланком контракта о найме квартиры.

Оставшись одна, Джойс достает из кармана газетную заметку о Лесли Линн Дусет, разглаживает ее на бедре и прикрепляет к стене найденной на полу ржавой кнопкой.

Политические беженцы получают приоритет

УЛИЦА СВЯТОЙ КАТЕРИНЫ. Сидящий за столом из искусственного мрамора в засохших кофейных пятнах Ноа только что закончил свое первое письмо Саре. Он отодвигает грязные стаканы, разворачивает карту Манитобы и внимательно ее изучает, зажав зубами шариковую ручку.

Сара находится на юге провинции, где-то в лабиринте деревень, дорог и рек, текущих по прямой сотни километров, не встречая никаких преград. Все районы на карте выглядят одинаково, но Сара не может быть везде! Куда посылать письмо? В Манито, Гранд-Клерьер, Бальдур? После некоторых вычислений Ноа адресует свое письмо до востребования в Нинга.

За соседним столиком какой-то бродяга в вязаной шерстяной шапочке хоккейной команды «Торонто Мэйпл Ливз» разговаривает сам с собой. Ноа уже не удивляется; он привык к тому, что все монреальцы разговаривают сами с собой. Во всяком случае, у него сложилось такое мнение. Он облизывает клейкий край конверта, заклеивает его и стирает капельку слюны с бумаги.

Следующий шаг оказывается самым трудным: обратный адрес.

Ноа раскладывает на дорожной карте газету «Журналь де Монреаль», открывает раздел «Аренда квартир» и просматривает колонки загадочных аббревиатур и незнакомых районов. Он приехал в город менее сорока восьми часов назад и ничего не понимает в местной географии. Майл-Энд, Хочелага, Лонгвиль — что выбрать? В конце концов Ноа капитулирует и, зажмурившись, тычет пальцем наугад.