Темнело. Гематоген, прячась от нас за печкой, купал больную руку. Сквозь щель в перегородке была видна его тень на стене. Мы без дела сидели у стола и думали об одном и том же.
– Они нас не отпустят, – сказала Мышь.
– С чего ты взяла? Ерунда какая! Наоборот, они нас выживают! – с наигранной уверенностью возразил папа.
– Не бойтесь, я не буду плакать, – добавила Мышь и выкрикнула, дрожа бантиками: – А некоторым взрослым должно быть стыдно!
«Некоторый взрослый» притих как таракан, а потом опять раздался плеск за печкой.
Папа быстро закруглил этот разговор, сказав, что Мышке пора спать, и уложил ее на стол, подстелив наши рваные одеяла. Мышка лежала тихо. Не думаю, что она спала.
Папа что-то черкал в блокноте. Закончив, он с таинственным видом приложил палец к губам и показал мне эскиз сооружения из Мышкиной надувной кровати, канистры и бутылок от колы. Мы втроем плыли на этом чуде-юде среди лесистых берегов, я даже узнал место: километрах в десяти от избы, где наш ручей впадает в несудоходную речонку. Классная идея! Не плутать по тайге, не бить ноги, а плыть себе, пока речка не вынесет к людям.
Я взял карандаш и нарисовал на кровати прогрызенные дырки. Папа нарисовал заплатки. «А есть чем заклеить?» – я изобразил вопросительный знак. «Есть!» – ответил он восклицательным. Я поставил точку там, где в канистре была дырочка, а папа очень похоже нарисовал комок жвачки.
Так мы разговаривали по-глухонемому, скрываясь от эльфов и Гематогена. У меня в мыслях зацепилась эта дырочка, из-за которой мы чуть совсем не остались без бензина. Тогда никому в голову не приходило, что можно просверлить такую тонкую дырочку, и мы решили, что это брак, дефект сварки. А теперь все стало ясно! Вся картина! Весь их замысел коварный! Я-то думал, что эльфы не могут простить нас за Веника. Уж не знаю, что покойник учудил на площади, где эльфы распинают мышей, а только на гадости он был мастер. Но теперь выходило, что все проще и страшнее.
Нас выживали с первого дня. Сначала вытек бензин. Потом испортилась тушенка (для этого ведь тоже достаточно крохотной дырочки в банке, чтобы туда попали гнилостные бактерии). Зачем, за что, разве мы друг другу мешали? Да нет, просто маленькая шпана охраняла территорию. Наверное, у них это называлось борьбой за независимость. А уж когда Веник притащил в лапе отравленную шпагу и мы начали догадываться, что живем здесь не одни, тогда, конечно, нас стали убивать. На всякий случай. Они вон какие маленькие, а мы вон какие большие – вдруг обидим?
Мышка заснула. Я понял это, потому что она опять дышала с хрипом и не откашливалась. Среди чистых таежных запахов появился какой-то вредный для ее бронхов, и болезнь стала возвращаться. Пчелы, наверное. Со вчерашнего дня не было ничего нового, кроме этих пчел, полдня висевших на окне и двери.
Я смотрел на ее бледное лицо с просвечивающим голубым сосудом в углу рта и думал, что сегодня нас опять будут убивать. Они грамотно действуют. Сначала оставили нас без еды и одежды, чтобы не убежали, теперь подбирают оружие. С пчелами не удалось – попробуют другое. Папа тоже этого боялся, не зря же он положил Мышку спать на стол. На стол, с которого исчезла шпага. Кто забрался за ней (или спустился сверху на паутине?), тот мог и сегодня попасть на стол и той же шпагой, починенной, смазанной свежим ядом, ударить мою сестру в голубой сосуд. Хотя зачем так безрассудно рисковать? Где шпага, там и арбалет – абсолютное оружие Средневековья. В ста шагах он пробивал кольчугу. Может быть, в тот момент эльфы уже целились в нас из темноты, сощурившись и прильнув щеками к маленьким точеным прикладам.
– Мы вам не враги, – заговорил я. Папа вскинул голову, понял и промолчал. – Вам здесь тяжело и страшно. Каждая лужа – всемирный потоп, каждая сорока – смертельный враг. Мы помогли бы вам построить светлые города и накрыть их прозрачными куполами, чтобы вы не боялись ни птиц, ни зверей, ни непогоды. А вы помогали бы там, где слишком слепы наши глаза и слишком толсты наши пальцы. Есть такая штука – компьютер. Он управляет кораблями, поездами и самолетами. Раньше компьютеры были с двухэтажный дом, сейчас их можно спрятать в портфель, а компьютеры, собранные вами, будут с маковое зернышко. Они перевернут наш мир. Вы будете самыми уважаемыми людьми, и никто не посмеет вас обижать. Я понимаю, у вас нет причин доверять мне. Но сколько можно прятаться в глуши? Не вы, так ваши дети или внуки попадутся на глаза таким, как я. Вы не сможете убить всех. Нам лучше быть друзьями, чем врагами.
– Девочку не трогайте. Она маленькая, ей никто не поверит, – коротко и по самой сути добавил папа.
Мы замолчали, ожидая то ли топота уходящих крохотных ног, то ли звона спущенной тетивы. Но в комнате стояла тишина. А за перегородкой Гематоген с шумом отодвинул табуретку, подошел к щели от выломанной доски и коротко сказал:
– Пойдем.
Глава XII. Убежище Гематогена
Чего я только не успел нафантазировать, пока мы шли за стариком по огороду, сбивая ночную росу с чахлых кустиков картошки! Представлялся мне то погреб с надежно законопаченными щелями, в котором Гематоген мог бы спрятать нас до утра, то даже готовый к полету воздушный шар. Крохотные враги казались вездесущими. Они могли подстерегать на каждой грядке. Я выдумывал необычные пути к спасению, потому что не видел обычных.
Старик привел нас в баню, щедро полил керосином сложенные в топке дрова и поднес зажженную спичку. Полыхнуло пламя.
– Топите, чтоб дышать было трудно, – сказал Гематоген и ушел.
Я смотрел на папу.
– Попробуем, – сказал он. – Они же маленькие, должны бояться перегрева.
Кедровые полешки, так и не ставшие новой избой, мгновенно схватывались огнем. Я подбрасывал их в топку и время от времени шуровал в ней кочергой. Мышь папа принес на руках и положил на полок, она даже не проснулась.
Печь казалась обычной каменкой, которую надо топить полдня, но температура поднималась неожиданно быстро. В сыром банном воздухе носились горячие вихри. Я наклонился над камнями, и волосы на голове затрещали от жара. Из камней торчали толстые трубки, оттуда дуло раскаленным, пахнущим окалиной воздухом.
Минут через двадцать мы разделись до трусов и сняли одеяло с Мышки.
– А я думал, он умирать нас отвел, – признался папа.
Я злился на Гематогена и сказал, что и сейчас так думаю: привел в баньку, чтоб помылись перед смертью.
– Чудак! – улыбнулся папа. – Ты видел, чтобы в деревнях летом топили печку, если самогон не варят? А старик натопит да еще и окна позакрывает в самую жару. А что ты рассказывал о тропе эльфов? Кедры над ней смыкаются, ни одного солнечного луча, сумрак, прохлада… Короче, спас нас Гермоген. Влетит ему теперь от хозяев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});