Читать интересную книгу Беги, негр, беги! - Честер Хеймс

— Боже мой! Да ведь когда он стрелял в меня, я и понятия не имел, что он убил Луки и толстяка Сэма! Он хочет убить меня — вот что я тогда подумал! Только это! Я ни в чем другом его и не обвинял: только в том, что он стрелял в меня. В меня!

— Это они знают, и как раз это сбивает их с толку. Управляющий домами заявил, что ты сразу, как только пришел в себя, обвинил Уолкера в убийстве. И еще он сказал: ты показался ему совершенно нормальным. Это, как они говорят, для них загадка.

— Черт бы их побрал! В меня стреляют, и, когда я называю имя убийцы, они говорят — «загадка»! А что я должен был сказать? В меня никто не стрелял? Я бегал по коридорам просто так, чтобы проветриться? И пули сыпались неизвестно откуда?

— Они хотят сейчас одного: чтобы ты не давал никаких интервью газетчикам.

— А я ни с кем из них и двух слов не сказал.

— Еще они говорили, что у тебя может быть мания преследования.

— Ясное дело: они всегда говорят так, когда негр обвиняет в чем-то белого… Какой бред! А Луки и Сэм — они тоже погибли из-за мании преследования, да?

На ее верхней губе показались капельки пота: ей стоило немалых усилий держать себя в руках.

— Джимми, милый, дорогой мой, ну, пожалуйста, сделай это ради меня, — умоляла Линда. — Ты знаешь, я не стану требовать от тебя ничего бесчестного. Я твердо убеждена, что это пойдет тебе на пользу…

— Линда… Ты веришь мне, Линда? — перебил он.

Она отвела взгляд.

— Конечно, я верю тебе, дорогой. Как ты можешь сомневаться? Только… зачем ему было убивать вас? Ты говорил, что даже не видел его никогда…

Джимми понимал: сейчас ее сомнения перерастают в неверие. В нем будто что-то надломилось: выходит, ему никто не верит.

— Ты хочешь знать, почему Уолкер так поступил? — спросил он упавшим голосом.

Она молча, выжидающе посмотрела на него.

— Я и сам этого не знаю, — сказал Джимми. — Он сделал это, и точка.

Надежда Линды рухнула.

— Я понимаю, дорогой, тебе будет неприятно, но… — Поколебавшись, она добавила: — Лучше всего будет, если ты сделаешь это. Особенно для тебя…

— Что ты имеешь в виду, Линда?

— Откажись от своих показаний.

Этого он не ожидал.

— То есть я должен сказать репортерам, будто все, что я говорил насчет этого детектива, ложь?

— Нет, зачем же. Скажи только, что тебя, дескать, не совсем правильно поняли…

— Они требовали, чтобы ты уговорила меня? — резко перебил Джимми. — И прокурор, и инспектор, и все прочие?

— Э-э… н-нет… Не прямо… Мне объяснили, что им будет легче найти настоящего убийцу, если ты… если ты прекратишь чернить полицию. Даже если он стрелял в тебя.

— Даже если… Вот как!

— Ну, допустим… Он стрелял в тебя. Но чем ты докажешь, что Луки и Сэма убил тоже он? Разве ты не понимаешь, Джимми, — если они оставят Уолкера в покое, он скорее допустит ошибку. И выдаст себя.

— Гм, гм… Например, тем, что убьет меня, — он посмотрел на нее с неприязнью.

Линда долго молчала, потом спросила:

— Ты сделаешь это или нет?

— Пока я жив — никогда!

Джимми был уже почти одет, когда в камеру вошел мужчина лет тридцати пяти.

— Хансон, — представился он. — Я представляю контору адвокатов, защищающую интересы фирмы «Шмидт и Шиндлер»… Мы сумели добиться вашего освобождения.

Они протянули друг другу руки.

По сравнению с Хансоном, худощавым мужчиной чуть ниже среднего роста, Джимми казался атлетом.

— Благодарю, сэр. Охранник уже сообщил мне об этом.

Хансон с интересом оглядел камеру… Обычно его контора занималась гражданскими делами.

«Что они за народ, выглядят вроде прилично, а хлопот с ними не оберешься», — подумал он, еще раз взглянув на широкоплечего негра. И спросил:

— Как вы чувствуете себя, Джим? Рана еще болит?

— Нет, сэр. Я хочу только одного: поскорее выбраться отсюда.

— Могу вас понять, — улыбнулся адвокат.

Сопровождаемые охранником, они прошли мимо зарешеченных камер, битком набитых заключенными. Оказавшись в кабинете главного надзирателя, Хансон положил перед ним на стол какие-то бумаги. Просмотрев их, тот дал распоряжение выпустить Джимми.

За воротами тюрьмы Джимми спросил:

— Как обстоят мои дела? Меня освободили под залог, да?

— Нет, Джим, вы свободны. Никакого залога, никаких ограничений. Вы вольны поступать, как вам заблагорассудится. Только не имеете права покидать Нью-Йорка.

— Мне это и в голову не пришло бы.

— Что вы сейчас намерены делать, Джим? Поедете домой?

— Нет, сначала загляну в ресторан и предупрежу, что сегодня вечером могу выйти на работу.

— Не стоит, Джим, — возразил Хансон. — На вашем месте я взял бы небольшой отпуск. Неделю или полторы. А может, и еще больше… Залечите хорошенько рану. А о делах не беспокойтесь: фирма заплатит. Это оговорено.

— Ну если так… Большое вам спасибо, — сказал Джимми с благодарностью. — Я запустил занятия в университете, надо бы приналечь.

— Совершенно с вами согласен.

Они вышли на площадь. У кромки тротуара выстроилась длинная очередь такси.

— Если в связи с этой историей у вас, Джим, будут какие-то неприятности, обращайтесь прямо ко мне, — посоветовал Хансон, протягивая Джимми свою визитную карточку. — И только ко мне. Идет?

— О’кэй.

Когда они пожимали друг другу руки, Джимми вдруг смертельно побледнел: посреди толпы на тротуаре он вдруг увидел лицо, которое запомнил на всю жизнь.

Уолкер стоял рядом с лестницей, ведущей в здание суда. Пальто реглан опять было распахнуто. Засунув руки в карманы, он, не мигая, смотрел на Джимми своими холодными голубыми глазами. Точно так он выглядел, когда Джимми увидел его впервые: молчаливый, ко всему безучастный, ни о чем, казалось бы, не думающий… А потом он выстрелил.

Джимми покрылся холодным потом.

Хансон оглянулся, следя за направлением его взгляда, и увидел на тротуаре человека, вид которого… да, он явно внушал страх.

— А-а, это и есть Уолкер, да? Тот самый детектив, который… — Он осекся на полуслове.

— Да, сэр, это он.

— На вашем месте я не стал бы его бояться, — сказал Хансон спокойно.

— Я на вашем тоже, — пробормотал Джимми. — На вашей голове он и волоска не тронет.

Хансон наморщил лоб.

— Ладно, оставим это. Я могу вам только посоветовать… Не думайте о нем. Старайтесь избегать его. Полиция следит за ним. Они знают, что делают.

— Будем надеяться… Я-то его в покое оставлю, мистер Хансон, лишь бы он оставил в покое меня. Но я чувствовал бы себя куда спокойнее, если бы он сидел, где полагается.

— И такой исход не исключен, — сказал Хансон. — Но беспокоиться вам не о чем. Ему велено не вступать с вами в контакт. На время следствия он отстранен от службы.

— Ага… Только мне что с того?

Тон Джимми не понравился Хансону. Он не знал, как ему на это ответить. Эти негры ведут себя совершенно иначе, чем нормальные люди.

Джимми почувствовал перемену в его настроении и сказал:

— Знаете, я, пожалуй, пойду… — Но с места не двинулся. Подумал и добавил: — Вдвоем оно как-то безопаснее… — Хансон достал из бумажника пятидолларовую купюру.

— Вот, возьмите такси.

Джимми покачал головой:

— Большое спасибо, сэр. Лучше я поеду на автобусе. Я живу рядом с автобусной остановкой. Там, в Гарлеме, со мной ничего не случится.

Хансон бросил на него недоверчивый взгляд, но ничего не сказал.

Джимми повернулся и быстро зашагал прочь.

Уолкер, казалось, и думать о нем забыл. Он смотрел в сторону выхода, словно ожидая кого-то. И действительно, некоторое время спустя из здания суда вышел человек, внешне тоже напоминающий детектива. Он крикнул:

— Эй, Мэтт! — и быстро сбежал вниз.

Они обменялись несколькими фразами и пошли в направлении, противоположном тому, куда побрел Джимми.

«Он и не думал преследовать этого негра», — решил Хансон и подозвал такси…

Заняв в автобусе единственное свободное место рядом с пожилой женщиной, Джимми постарался рассеяться.

Автобус медленно, то и дело останавливаясь, ехал вверх по Бродвею, пересекая одну авеню за другой; они ехали среди маленьких магазинов и лавок, потом мимо больших универмагов и дорогих магазинов, мимо квартала театров, мимо Центрального парка… Поезжай вдоль Бродвея, и ты увидишь Манхэттен в разрезе.

Он наблюдал за мелькавшими лицами прохожих, спрашивая себя: сколько из них испытывают сейчас такой же страх, как и он? Джимми пытался отбросить эти мысли, но не мог. Что произошло между этим Уолкером, Луки и Сэмом? Что такое они могли сказать ему, после чего он убил их? Или он просто сошел с ума? Джимми явственно ощутил таящуюся где-то рядом опасность.

— Вам плохо, молодой человек? — спросила его пожилая соседка.

Джимми непонимающе посмотрел на нее.

— Ничего, мэм, — выдавил он из себя наконец. — Просто кто-то наступил на мой гроб. — И, заметив, что она ничего не поняла, объяснил: — Это мы так шутим, когда кому-то вовсе не до шуток, понимаете?..