С Алессой постоянно происходили забавные случаи на потеху всему городу. Прошлой весной она углядела в реке какие-то водоросли и отважно полезла доставать, а вместо этого выудила за волосы ещё не окончательно проснувшуюся после зимы Мириаду. И конечно, тут же с ней разругалась в пух и прах! Случайно вылила из окна ведро грязной воды прямо на голову Агафье, после чего стала доказывать, что это святой дождь. Вилль почти не сомневался, что и капкан в лесу она поймала исключительно по причине своей невезучести: то ли на птичку загляделась, то ли на звёзды. А теперь умудрилась купить эльфийское кольцо у ростовщика за бутылку. Кольцо, в некотором роде, волшебное, просто так с неба не падающее. Самое удивительное, что оно повело себя очень странно — взяло да и пошло к оборотню. Неужели Пресветлая решила пошутить? За Двуликой Богиней водился грешок испытывать своих подопечных, проверять их чувства и веру.
Размышляя таким образом, Вилль сам не заметил, как добрался до орочьего дома, и неплохое с утра настроение подёрнулось морозной корочкой. Бедная Ксана! А ведь ещё и утешать её придётся… Эльф нерешительно поднял руку, но дверь распахнулась сама, открыв домохозяина во всей зелёной красе.
— Аррвилль! — оскалил клыки приятель и привычно хлопнул его по плечу. Вилль пошатнулся, но на ногах всё же устоял. Орк был на голову выше отнюдь немаленького эльфа, тогда как дриада — почти настолько же ниже.
Странное дело, но Эртан, похоже, совсем не тосковал по исчезнувшей собаке. «Что-то здесь не чисто!» — смекнул эльф, подгоняемый дружескими тычками в спину. После особо увесистого Вилль буквально вылетел на середину гостиной комнаты и едва не растянулся прямо перед ксаниным креслом. Дриада подняла на эльфа печальные чёрные глаза и помахала перед его носом полотенцем с вышитой лохматой псиной.
— Вот, Виллюшка, и всё что осталось мне от Кусаюшки! Одна только вечная память, — и вздохнула.
— Не переживай так, Ксана, — эльф невольно скосил глаза на большой круглый живот будущей мамаши, — о нём лучше подумай, тоже ведь чувствует, беспокоится… Новую собаку заведи…
— Новую?! Никого мне не надо, окромя Кусаюшки! Ах, я ведь как думала, родится малыш-то, играть с ним будет, потешаться, за хвост таскать! — Ксандра мечтательно прикрыла глаза. — Иди-ка лучше, послушай!
Беременная дриада ничем не отличалась от простой беременной женщины. Когда срок был маленький, Вилль продолжал наведываться к друзьям почти каждый день и на чудачества Ксандры внимания не обращал. Дриада то беспричинно смеялась, то охала и закатывала глаза, пугая обоих мужчин. Если ей было нужно что-то поднять с пола, она так кряхтела, что чуткий эльф тут же бросался на помощь. Тогда Ксанка начинала хихикать и говорила: «Не надо, не надо, сама справлюсь! Лучше в другом помоги: в трактире за меня попляши али спой чего!» Иногда дриада начинала с восторгом рассказывать сколько, когда и чем её тошнит. Тогда эльф и орк менялись цветом кожи: Эртан белел, а Вилль зеленел. Страж стал заходить значительно реже.
Вилль вздохнул и послушно приложил ухо к животу дриады. Ксана тут же блаженно зажмурилась и запустила руку в волосы Стража: кружевница любила всё, что напоминает шёлк.
— Ну, сыночек али дочка? — промурлыкала дриада.
Эльф насторожился, но услышал только какое-то бульканье. В следующий момент маленькая детская ножка врезалась ему в ухо.
— Мальчик, определённо. И характер точно будет отцовский!
— Ах, как хорошо! — воскликнула дриада.
— Пойдём-ка, дрруг Аррвилль! За перрвенца выпьем — чтоб выррос настоящим оррком: диким, но добрродушным!
Позже, когда глаза у обоих мужчин весело заблестели, Вилль всё-таки рискнул задать вопрос:
— Эртан, а ты-то чему радуешься? Совсем пса не жаль, да?
— Жену жалко, урродца — не очень. Всё рравно толку от него не было никакого! Жррал в три горрла, на проходе вечно валялся. В крровать к нам лез, бесстыжий! — пожаловался орк.
— Мда, это совсем беда… Слушай, а это часом… не ты его… того?
— Да ты что! — возмутился Эртан. — Ксанку огоррчить?! Да я бы ей хоть ррусалку в аквариуме завёл! Сам, небось, дуррак, в лес убежал на ужин к волкам!
— Это не волки, — вздохнул Вилль. Лесных волков он хорошо знал. Несколько лет назад оголодавшая стая посреди бела дня вдруг ворвалась в распахнутые ворота. Паника, крик! Но Вилль не растерялся. Он спокойно подошёл к хищникам и что-то им сказал-прорычал. Волки ушли, так никого и не тронув. Орк тоже помнил этот случай и Стражу поверил на слово.
— Может, кто из своих? Пёс-то ведь не перрвый, да все крупные, пушистые. Яррмарка скоро, может, живодёрр какой их на шкурру? Надо будет походить, пррисмотреться!
Вилль ничего не ответил. У него возникли свои мысли на этот счёт, и отнюдь не весёлые. Неужели Алесса ни с того, ни с сего озверела? Целый год сидела тише мыши, а тут — на тебе!
Метаморфы появились около трёх сотен лет назад после войны с южной страной Скадаром. Откуда они взялись, неверрийская история умалчивает. В «Большую Имперскую Энциклопедию» были занесены существующие четыре подвида. Беары-медведи выбрали лесистое междуречье Алидары и Силль-Тьерры, кицунэ-лисицы ушли на восток, в необъятные степи Оркана, варги-волки облюбовали западное побережье. Теплолюбивые науми — леопарды и пантеры — прижились у подножия неприступной Поднебесной Цепи.
Эльф несколько раз видел смутную тень в лесу и в городе, но рассмотреть её так и не удалось. Будет очень печально, если это всё-таки окажется Алесса. Придётся серьёзно с ней поговорить.
* * *
— Почто терплю я несправедливость великую? — завывала Агафья, исступленно пытаясь отодрать собственную косу. — Как нелюдь может человеку пенять? У-у, за ведьм заступается, не по-людски это!
— И создал Творец Триединый Мир, и отделил Небо от Бездны, ибо нет добра без зла, как и света без тьмы! — Все пред ликом Его едины, и ответ держать наравне будем! Выбирай свой путь, дочь моя, а грешникам все деяния мирские зачтутся… — поучительно цитировал жрец Теофан.
— Знаю, знаю! Ходит он к ней ночью, зверем оборачивается да на спине своей катает! Приворожила! И мужа моего, всех приворожила!.. Погубят нас нелюди, погу-убят!!! — тосковала безутешная женщина.
Похоже, ей требовался вовсе не собеседник, а внимательный слушатель. На худой конец, сгодилось бы и зеркало. Теофан невпопад кивал и поддакивал, а сам в это время изучал расписной потолок. Под самым сводом — Треугл Иллиатара, всё по канону девочка расписала. Узлы символа унизаны рунами триединства тела, души и разума. Только слившись, они могут отделить ложь от истины и сделать выбор. В центре Треугла, на золочёном престоле, восседает сам Творец и ждёт души на суд праведный. И покаявшимся, и непокорным — всем воздастся по деяниям мирским. Девять верных учеников Иллиатара будут листать летопись каждой из душ и сыпать на Весы Воздаяния песок белый и чёрный, но последнее Слово останется за Творцом. По мнению Теофана, Агафью отнюдь не ожидали в Обители Божьей, уж слишком гнусной была эта баба. Когда дверь за ней, наконец-то, закрылась, святой жрец буркнул на дорожку:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});