2007
Антиюбилей М. Ульянова
Ну что сказать мне вам, Ульянов,Повторы, знаю, слушать лень,Что вы полны идей и планов,Газеты пишут через день.
А вот о чем они молчали,Об этом я вам расскажу,Позвольте коротко вначалеПростые факты изложу.
Вот вы недавно были в Штатах,Беседы с Рейганом вели,Узнав о разделенье МХАТа,Он вам сказал: «Свой не дели».
В дни перестройки нашей славнойИ Рейган понял наконец:Сын не всегда быть может главным,Хоть главным был его отец.
Но все же было трудноватоЕму в проблемы наши влезть.У нас полегче жить, ребята,Пусть театров мало — «Дружба есть».
Ну, с президентом вы коллеги,Он вас спросил: «Где пьесу взять,Чтоб вы в ней были, Миша, — Рейган,Как мне Шатрова повидать?»
А вы ему — про режиссуру,Шатров далек от катаклизм,Что пишет он про диктатуру,Не зная ваш капитализм.
Что он Ефремову обязан,Он сед, а ты, приятель, сер,Не сможет он работать сразуНа США и СССР.
Мы все еще свои проблемыПорой решаем кое-как,А в США на эти темыНе пишет ни один Маршак.
Задумался немного РональдИ, почесав багровый нос,Сказал, что он восторга полон,Но у него еще вопрос.
«Вопрос мой с каждым днем острее,И я хочу спросить у вас:Быть может, вправду все евреиУже давно живут у нас?»
Для президента было мукой,Не мог заснуть он пару дней,Когда узнал, что маршал Жуков —Тевье-молочник и еврей.
«У нас в стране все люди чтимы, —Ульянов отвечал ему, —У нас сплошные псевдонимы,Кто сам, иной раз не пойму.
И каждый человек свободен,С трудом узнаешь, кто таков,Свободин — вовсе не Свободин,А Розенбаум — Иванов.
О чем не знаете, твердите,Мы друг от друга вдалеке,У нас открыто все — смотрите,Кобзон вот только в парике.
Свободны мы и терпеливы,Наш горизонт необозрим,Мы даже про презервативыТеперь свободно говорим».
Тут раздались аплодисменты.Документально, без прикрас,Хочу словами президентаЗакончить скромный свой рассказ.
«Ульянов, вы большой оратор,В вас силы и таланта сплав,Такой возьмет не только театр,Вокзал возьмет и телеграф…»
И все же Рейгану, не скрою,Было совсем не все равно,Что он беседует с героемНе только Театра и Кино.
А дальше, говорят, что МишаПотом с ним пил на брудершафт,Я тут по надобности вышел.А сочинил все этоГАФТ.
Еще раз о птичьем гриппе
юбилей «Табакерки»
Жизнь — испытания, проверка,Но за твоей, Олег, спиной,Великий МХАТ и «Табакерка»Живут как старый муж с женой.
Как прежде в поисках неповторимый МХАТ,А, может быть, не стоило жениться?!Давно уж вырублен «Вишневый сад»,И «Птица синяя» сама в окно стучится.
У этой птицы тоже два крыла,Хоть голубых небес она не знает.Когда ее общиплешь догола,Синее птицы просто не бывает.
Ведь это курица, она давно не птица,А мы за нею дружной вереницей.И с «Чайкой» могут быть проблемы,Ведь птичья все-таки эмблема.
Нет, мне сегодня не до шуток,И даже как-то жутковато, —Недавно я смотрел на уток,В которых целились из МХАТА.
Олег, чтоб театр не погиб,Играйте «птичьи» пьесы реже,Когда гуляет «птичий грипп»,Зови Онищенко[1] в помрежи.
2007
Экспромт
Может взять да удавиться,Не молюсь, а гнусь, как поп,Не хочу ходить лечиться,Ведь давно, как говорится,Выпрямляют поясницуНе врачи, а просто гроб.
Нет во мне сопротивленья,Я лежу и чуда жду.Сверху жду я вдохновенья,Снизу болеутоленья.Но «по щучьему веленью»Скоро встану и пойду.
Все когда-нибудь случится,На полу лежу спиной,Жизнь проходит стороной,Может, встать, поесть, напиться,Снова в Оленьку влюбиться?Перед тем как умереть,Телевизор посмотреть?
Эх как скучно жить, ребята,Возраст или времена?!Болен — вот моя вина.Плюнуть бы в ладошки с матом,Взять бы в руки мне лопату,Только вот болит спина.
А вообще-то я бездельник,Вот возьму, пойду к врачу —Прямо в этот понедельникСвои нервы подлечу!
Улица Красных фонарей в Амстердаме
В Амстердаме, словно бред,Я хотел все трое сутокНа восьмом десятке летПосмотреть на проституток.
Наше знамя РеволюцииСтало цветом проституции.
Словно алая заряОсветила все витрины,Как седьмого ноября,Вижу красные картины.
Я совсем еще не старПо сравнению с Европой,На витринах весь товар,С голой грудью, с голой жопой.
За витринами вдоль стенКто-то книжечку читает,Кто под лампой загорает,Здесь без ревности, измен,Будто женский манекенБез кривляний и гримасВ гости приглашает вас.
Ей не важно, что вы «рашн»,Заплатите — она ваша.Между вами только рама,Как прекрасна эта дама.
Здесь, за этой за витринойОна кажется невинной.
Я иду, не глядя, прямо.Меня просят: «Посмотри»,Ну а я, как после срама, —Писька съежилась внутри.
— Здесь не бабы, здесь «станки»,Здесь завод, цеха, конвейер…А мы все-таки «совки»,Даже если мы евреи, —
Я плетусь не чуя ногИ шепчу свой монолог.
— Бляди, вы разделись зря,Вы мне все до «фонаря»,Синим пламенем гориМне все ваши фонари.
Я б, как Жанночку д'Арк,Сжег бы этот зоопарк.Даже трахнуться глазамиНе хочу я в Амстердаме.
Я иду с женой-актрисой,Слышу звонкий ее голос.На головке моей лысойВстал… единственный мой волос.
2006
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});