Проложенная соболем дорожка привела меня к вырубке. Срезы на пнях светлые, на обрубленных ветках хвоя желтеет, даже клок газеты на кустах висит — вырубка недавняя. Вижу, след сбился, запетлял — закружил среди пней. У штабеля дров соболюшка остановилась, вытоптала пятачок, сделала четыре или пять тычков в разные стороны и неожиданно длинными махами подалась к лежащей на земле огромной лиственнице, расколовшейся надвое. В лиственнице такое дупло, что в нем, наверное, и человек бы поместился. Здесь она тоже задержалась и вдруг бросилась прочь, в сторону Чуританджи.
Снова запуржило, и опять соболюшка к наледи вышла. Как и в прошлый раз, след привел прямо к вырубке. Зверек напетлял, натропил там и возвратился к ледяным буграм.
И так после каждой метели. Только утихнет ветер и улягутся последние снежинки, глядишь — потянулась цепочка следов-двоеточий к вырубке. Зачем? Непонятно.
…Как-то выбрались мы на рыбалку, а рыбачить не смогли. Подвела погода. Ветер, леска путается, волны лодку заливают. Какая рыбалка?
Причалили к берегу, похлебку из консервов варим и ругаем погоду.
— Раньше здесь было тихо, даже ветерок не залетал, — говорит мой сосед Володя. — А лес вырубили — и загуляло. Летом всю толь с бараков унесло.
В ту ночь возле штабелей буря огромнейшую лиственницу уронила. С виду цела-целехонька, а на землю хлопнулась, что арбуз, на две половинки развалилась. Середка-то пустая, а там гнездо и двое соболят. Такие маленькие кутята, а уже смотрели. Наш механик их домой забрал и подложил кошке. Они даже сосали ее, но все равно на третий день погибли. И представляете, соболиха каждый вечер являлась на вырубку. Прибежит, сядет возле лиственницы и никуда. Люди, бульдозер, стук, а она ни с места. В нее даже стреляли…
Кто-то начал доказывать, что летом соболиная шкурка никуда не годится, другие обсуждали проблему выращивания соболей в неволе, я сидел молча. Мне вспомнилась засыпанная снегом вырубка и непонятный соболиный нарыск на ней.
Летяга
В детстве я представлял летягу чем-то наподобие вампира. Виновата в том была случайно попавшая мне в руки книжонка без начала и конца, в которой сообщалось, что белки-летяги несут яйца и высиживают из них детей, как птицы, едят птиц, которых ловят на деревьях и в гнездах, нападают на белок и душат их… Никакой картинки в книжке не было, и летяга в моем воображении походила на кошку с острыми зубами и куриными крыльями…
Приехав на Колыму, я подружился с Володей, и он обещал взять меня на подледный лов.
— Кстати, там на летяг посмотришь. Их рядом с избушкой полно. Сидят себе и жуют ветки. Хоть ты их руками бери.
Помню, сначала мы долго ехали на попутной машине, потом шли по пробитой бульдозерами лесовозной дороге и еще километров пять добирались на лыжах. В пути мы дважды вспугивали куропаток, а когда пересекали замерзший ключик, прямо из-под ног вылетел глухарь. Наверное, он только что устроился на ночлег и ему очень не хотелось покидать лунку. Он высунул из-под снега голову и какое-то время раздумывал — улетать или не улетать. Потом выметнулся из снежной перины и, рассыпая серебристые блестки, умчался в распадок.
К концу дня мы вышли к стоящей на берегу озера охотничьей избушке. В ней давно никто не жил и было холоднее, чем на открытом воздухе. На столе и под нарами валялись пустые консервные банки, перемороженный лук и пачка соли «Экстра». Наши предшественники разбили окно и оторвали две доски от нар. Но печка была исправна, и возле нее стояли топор и пила.
С рыбалкой решили обождать, потому что нужно было отремонтировать нары, подвалить к стенам снег для тепла, приготовить дрова. Я взял топор и отправился на поиски сухостоины: все сухие деревья вокруг избушки были давно срублены. Я долго ходил по тайге, пока не попал на какую-то поляну. Вокруг стояли тонкие высокие лиственницы; на ветках белели комки снега, словно это сидели пристроившиеся на отдых куропатки.
Подходящих деревьев здесь тоже не оказалось, и я уже сделал шаг, чтобы идти дальше, как вдруг от одной из лиственниц отделилась небольшая серебристо-серая птица. Она не махала крыльями, а планировала, опускаясь все ниже и ниже. У земли птица взмыла вверх и со звучным шлепком приземлилась, вернее, пристволилась на лиственнице рядом со мной.
Коснувшись дерева, птица тотчас исчезла. Я не мог понять, куда она девалась. Может, ушиблась о жесткую кору и упала в снег? Никого…
Неожиданно над самой головой раздался шорох, и на меня посыпался какой-то мусор. Я посмотрел вверх и увидел пропажу.
Нет, это была не птица. Надо мной сидел зверек со светлой шерсткой, с прижатым к спине плоским хвостом и с необычайно большими глазами. Зверек ужинал. Да-да, устроился как раз над моей головой и, придерживая передними лапками веточку, грыз ее.
Летяга! Неужели и вправду? Такая маленькая? Может, это летягин детеныш?
Я тихонько щелкнул языком. Летяга уронила веточку и бросалась вверх. Добежав почти до самой вершины, она оттолкнулась от дерева и снова заскользила в воздухе. Я кинулся за зверьком…
Это была самая настоящая игра в догонялки. Перелетев на новое дерево и устроившись в каком-нибудь метре от земли, летяга терпеливо ждала, когда я доберусь до нее по топкому снегу, Дождавшись, она играючи взбегала к верхушке дерева и снова отправлялась в полет.
Наконец она привела меня к очень толстому, сломленному у вершины дереву. Метрах в четырех от земли в стволе темнело отверстие. Летяга в последний раз дождалась, когда я приближусь к ней, и проскользнула в отверстие. Наверное, это было ее дупло. Вход в него был таким крошечным, что туда едва пролез бы большой палец. Я до сих пор удивляюсь, как это у нее получилось.
Конечно, никого летяга не душит. Да и куда ей? Слишком уж она маленькая и нежная. Просто она любит пожить в брошенном другой белкой гнезде, что и породило нелепые легенды. Питается же она кроме почек семенами деревьев, ягодами и грибами. В этом летяга похожа на настоящую белку.
Крыльев у летяги тоже нет, но по бокам между передними и задними лапками имеется широкая эластичная перепонка. Прыгнув с дерева, зверек растопыривает лапки и превращается в маленький легкий планер. Необычайно красивый и немного таинственный.
Норка
В марте у таежных рек и озер появляются парные следы норок.
Всю зиму они держались скрытно, прячась под зависшим у берегов льдом и лишь изредка переходя от промоины к промоине. А сейчас, позабыв всякий страх, самцы норок набивают через речные косы и заросшие тальником острова тропинки и тропы.
Раньше на территории Советского Союза обитала только европейская норка. Это небольшой темно-коричневый зверек с белым подбородком и таким же белым колечком вокруг губ. Хвост у норки не пушистый, размером и внешностью она напоминает хорька. Обитает возле рек и озер, где ловит мышей, лягушек, рыб. Норка прекрасно плавает и ныряет. В воде может поймать килограммовую рыбину. Мех у норки красивый и прочный.