Читать интересную книгу Душа Пандоры - Марго Арнелл

какие муки испытывала Кассандра, предвидя надвигающиеся беды и не имея возможности их предотвратить.

— По миру разгулялось зло. Страшные болезни косили людей беспощадно. Происходящие с людьми несчастья, разочарование и жадность порождали ненависть — то, чего прежде они не знали. А та плодила новую ненависть. Пороки завладевали человеческими сердцами и распространялись словно пожар. И конца всему этому не было.

— А что же боги? Были заняты пиршествами на своем Олимпе?

Харон неодобрительно нахмурился. Кассандра пригвоздила Деми к полу взглядом карих глаз.

— Они пришли на помощь, как только поняли, что человечество нуждается в ней. Но было уже слишком поздно. Человеческие тела хрупки, и порой еще слабее их воля. Греция захлебнулась кровью и тьмой. Она была уничтожена. Остальной мир вскоре последовал за ней, стертый с лица земли Великим потопом.

— Моя Греция? — выдавила Деми. — Мой… мир?

— Наш мир, — охрипшим от ненависти голосом сказал Никиас. — И мы видели все это. И не смогли ничего сделать. Ничего.

Он помнил. Помнил, как на его глазах умирал целый мир.

— Хронос — единственный, кому под силу было все исправить. — Кассандра говорила негромко, и вместе с тем казалось, что ее сильный, ровный голос раздается у Деми в голове. — Он породил время, он — само время. Он же время в мире Изначальном и остановил. А затем повернул вспять, ломая им самим созданные когда-то законы, пойдя против устоев, что были укоренены, вшиты, врезаны в канву этого мира. В этой реке времени, текущей вспять, против собственного же течения, Хронос отыскал миг, ставший началом конца. То самое мгновение, когда ты, Пандора, открыла пифос.

— И он сделал так, чтобы этого не случилось? — пораженно спросила Деми. Магия такого масштаба просто не укладывалась у нее в голове.

— Да. Изначальный мир вернулся таким, каким мы его помнили. Мы думали, что спасены, но мы ошибались. За нарушение законов мироздания даже богам, рано или поздно, приходится платить. Хронос истратил почти все свои силы на эти чары, но и такой великой цены оказалось недостаточно. Наша хрупкая реальность не выдержала столь сильных, масштабных чар. Она попросту раскололась на две части в той точке, где все и произошло. Изначальный мир продолжил существовать как прежде. Запечатанный пифос боги выбросили в океан, в Саргассово море. Туда, где его никто и никогда не сможет отыскать

— Саргассово море… Вы говорите о…

— Бермудском треугольнике[3], — кивнула Ариадна. — Это одно из немногих мест на Земле, что сохранили древнюю, первородную магию.

— Однако мироздание, храня воспоминание о прошлом, не желало так просто его отпускать. Другой реальностью стала Эллада, ставшая Алой лишь недели спустя. Здесь течение времени не было нарушено, и Пандора открыла пифос. Зная, какая судьба уготована миру, на этот раз боги сумели его спасти.

— Вот только боги спасают лишь тех, кто взывает к ним с молитвами.

Мрачный голос Харона заставил Деми обернуться в его сторону. Однако смотрел переводчик душ не на нее, а на Кассандру.

— Ожидаемо, что боги Олимпа услышали лишь голоса эллинов. — В словах Харона почти слышалась желчь. — Непонятно только, почему они и не подумали о том, чтобы спасти и другие народы.

Ошеломленная всей обрушенной на нее правдой, Деми все же почувствовала растекшееся в воздухе напряжение. Кассандра смотрела на Харона уже знакомым ей тяжелым, пронзающим взглядом.

— Ты подвергаешь сомнению добрую волю богов?

— А тебе эти сомнения будто незнакомы, — усмехнулся Харон.

— Боги сильны там, где в них верят, среди тех, кто верит в них, — отчеканила пророчица.

— Мы говорим о богах. О тех, что посылают молнии с неба, что поднимают на дыбы саму землю, а моря заставляют вскипать. Они буквально вылепили однажды этот мир.

— Не третье поколение богов. Не олимпийцы.

— И ты правда думаешь, что нельзя было найти иной способ?

— Им ведомо больше, чем ведомо нам. Потому боги делают лишь то, что считают необходимым.

— Для себя, но не для людей.

Кассандра молча смотрела на Харона. В глазах ее застыло… нет, не неодобрение. Что-то более глубинное, темное. Над ее предсказанием о, ни много ни мало, конце света лишь поглумились — или же и вовсе пропустили мимо ушей. Однако она упорно защищала богов, один из которых ее и проклял, обрекая тем самым целый мир на погибель. Слепая ли это преданность или безграничное великодушие и всепрощение?

Диалог двух взглядов продолжался не меньше пары минут. Ариадна явно желала исчезнуть, обернуться тенью. Никиас замер у окна, сжав руки в кулаки и крепко стиснув челюсть. Что он проживал сейчас там, внутри? Какие воскрешал воспоминания? Деми догадывалась, что знает ответ, но не хотела допускать его до сердца.

Закончив прожигать Харона взглядом, Кассандра снова обратилась к Деми:

— Гера и преданные ей ореады[4] вздыбили землю вокруг Эллады, окаймляя ее цепью гор, своими вершинами касающихся самого неба. Они спасли Элладу, но остальной мир был уничтожен.

— Выходит там, за горами…

— Там нет ничего, кроме безбрежного океана.

Кассандра помолчала, давая ей время все осознать. Как будто даже вечности для этого будет достаточно.

— Я не понимаю… Что стало с людьми и богами, когда мира стало два?

— Боги цельны, едины, они всегда существовали будто над этим миром, а не в нем. Перемену они заметили, но на них она не отразилась. А вот люди… Их души раскололись надвое, пусть и почувствовали это не все. Представь, что душа человеческая — это горсти солнечных искр. Возьми тысячу их и раздели наполовину. А затем возьми две горсти и тоже раздели. Как думаешь, почувствует ли разницу тот, в ком вместо двух горстей осталась одна?

— Расколотая надвое душа высвобождалась со смертью тела и лишь тогда становилась цельной, — тихо добавила Ариадна. — Но до тех пор… Эллины Изначального мира и Алой Эллады порой сходили с ума от двойственных воспоминаний, осознания существования двух реальностей, двух наших версий.

— После того, как наши души стали цельны… Каждому из эллинов пришлось делать выбор — жить ли в безопасной реальности или уйти в Алую Элладу. Мы, — Кассандра обвела присутствующих рукой, — и все те, кого ты еще увидишь, решили сражаться. За Грецию — пускай, и лишь ее отголосок. За Зевса. И всю магию мы — боги и герои, воины и колдуны — забрали с собой, в Алую Элладу.

— А я, — сдавленно произнесла Деми, — не пошла?

— А ты сбежала, отрезала себя от Алой Эллады — как ты думала, навсегда, — источая ядовитую ненависть, процедил Никиас. — Здесь твою копию убил Арес. Чтобы ты не открыла проклятый сосуд снова и не выпустила надежду, которая поможет