У входа в здание райсовета стояли два милиционера. Хочу еще раз подчеркнуть, что в это время на первом этаже, слева от входа, помещалось 31-е отделение ЛГМ. Безусловно, эти два милиционера меня знали, я бывал часто у них в отделении, и тем не менее, несколько смутившись, они потребовали у меня пропуск. В то время у меня был пропуск на право прохода в здание в любое время суток. Меня сразу же пропустили.
Когда я поднялся на второй этаж и вошел в приемную председателя райсовета, наша всеми уважаемая управделами Полина Антонова, к моему удивлению, хотя она сама мне подтвердила вызов Д.Ф. Кирьянова, в его кабинет не пустила. Она как-то совершенно непривычно сказала:
— Пройдите в зал заседания президиума и ждите там. В зале уже находятся все вызванные.
Я пошел в зал заседаний президиума и там тоже ничего не смог понять. Также в растерянном состоянии сидели многие руководители отделов, ответственные работники ряда подразделений района. Среди присутствующих я увидел и Цветкова, ветерана партии, а в райсовете он в то время заведовал районным финансовым отделом. С ним, несмотря на значительную разницу в возрасте, у нас уже давно сложились дружеские, хорошие отношения. Я подсел к нему и спросил:
— Что случилось, почему нас всех собрали? Никто не объясняет, что случилось? Что, назначенный городской партхозактив отменили?
Он пожимает плечами, тоже заметно неспокоен, но ничего не может мне разъяснить. Меня удивило и то, что в зале не было ни Николая Федоровича Нионова, ни других работников штаба, командира батальона ПВО, прикомандированного к району. Только значительно позднее я смог найти этому объяснение. Меня вызвали одним из первых, потому что я отвечал за введение в действие «зеленого пакета», плана оповещения в экстренных случаях и, конечно, в случае непредвиденного начала войны или учения противовоздушной обороны.
Буквально через несколько минут нас, Цветкова и меня, Полина вызывает в кабинет председателя райсовета. Когда мы вошли в кабинет, не могли понять, чем вызвано то, что всеми уважаемый, ставший нам даже близким человек стал буквально неузнаваем. Он коротко сказал: «Садитесь». Мы сели, а он продолжал еще несколько минут молчать. Неожиданно заговорил:
– То, что я вам скажу сейчас, должно остаться между нами, больше никому об этом не говорите... Сегодня убили Сергея Мироновича Кирова. Об этом будет объявлено ближе к полуночи непосредственно по радио из Москвы. До сообщения об этом не следует разговаривать ни с кем...
После этого краткого взволнованного сообщения, потрясшего Цветкова и меня, опять наступило непродолжительное молчание. Кирьянов как бы исподлобья посмотрел на нас... Затем он обратился ко мне, к моему удивлению на «Вы», что было совершенно необычно для меня, и тихо сказал:
– Вы должны немедленно ввести в действие «зеленый пакет». Для этого переведите всех собравшихся в зале заседания президиума в другое помещение, а в зале организуйте предусмотренную планом телефонную связь.
Да, действительно предусматривалась необходимость перевода из различных отделов телефонов и около них разместить связисток. Для этого мне было необходимо, прежде всего, через дежурного 31-го отделения милиции направить но указанным адресам милиционеров, для того чтобы срочно вызвать работающих в райсовете и проживающих поблизости от него молодых девушек, что предусматривалось составленными мною списками, хранившимися у дежурного. Это являлось одним из разделов мобплана. Каждая из явившихся девушек получала по пакету из хранившихся у нас в сейфе и приступала к введению плана оповещения в действие.
Я перевел все необходимые телефоны, дал указание дежурному милиционеру о выполнении предусмотренного для него задания. Вскоре обрадовался тому, что девушки прибыли очень быстро. Приступили к выполнению операции, предусмотренной «зеленым пакетом». Затем я направился в кабинет Д.Ф. Кирьянова, с тем чтобы доложить ему, что план оповещения введен в действие. Выслушав меня, он тут же поручил новое задание, сказав:
– Возьмите автомашину и поезжайте немедленно в Ленжилсоюз. Вы знаете Левина, председателя этой организации. Вот вы и обратитесь к нему. Он нам должен выдать наряд на получение черного и красного материала, с этим нарядом я утром пошлю людей на склад Ленжилсоюза.
Если мне память не изменяет, я должен был получить наряд на выдачу району по 600 метров того и другого материала. Я вскочил в стоящую у подъезда машину, на которой обычно ездил шофер по фамилии Сенькин, и помчался в Ленжилсоюз, размещавшийся на площади Ломоносова (ранее эта площадь называлась Чернышевой площадью). На улице было темно, казалось, что уже наступила ночь, не было заметно какого-либо возбуждения, нарушения обычного жизненного ритма города. Почти еще на ходу, едва подъехав к подъезду, я выскочил из машины, взбежал по лестнице и вошел в кабинет Левина. В приемной меня никто не остановил, там никого не было. Левин в то время, кроме того что занимал свою должность, был еще и членом бюро горкома партии. В кабинете, неподалеку от письменного стола Левина, сидел его заместитель, тоже ветеран партии, Филиппов. Я буквально не узнал ни того, ни другого, Филиппова было особенно трудно узнать. Он сидел склонившись и громко рыдал.
Мы поздоровались, и Левин, не дожидаясь вопроса, обратившись ко мне, сказал:
– Вы можете себе представить, что случилось? Это в наше-то время могло произойти в Смольном! Убили Кирова!
Мы недолго разговаривали, и я, получив необходимые документы, помчался обратно в райсовет. Как мне стало известно позднее, утром в Ленжилсоюзе на траурном митинге, на который собрались все встревоженные и взволнованные сотрудники, выступал глубоко опечаленный, хорошо знавший С.М. Кирова Левин. Мне говорили, что слушавшие его были буквально потрясены этим выступлением, несмотря на то что случившееся уже не являлось ни для кого секретом, так как многие слышали сообщение Центрального радио непосредственно или в пересказе.
Когда гроб с Сергеем Мироновичем был установлен для прощания в Таврическом дворце, в почетном карауле наряду с другими руководящими советскими и партийными работниками также стоял Левин. К не успевшему еще прийти в себя, едва отошедшему от гроба Левину подошли двое одетых в штатское и спросили: «Имеете ли вы оружие?» Левин очень удивился и растерялся, оглядываясь по сторонам, ответил отрицательно. Последовали следующие слова незнакомцев: «Вы арестованы, гражданин Левин!»
Тогда утверждалось, что Левин вдруг оказался членом так называемого «Центра», или «Пятерки», как тогда утверждали, организовавшей убийство Мироныча.
После выполнения порученного мне задания на необходимые району ткани я прибыл в райсовет и вручил их Д.Ф. Кирьянову. Выполняя его следующее задание, я поехал на Путиловский завод. Там я встретил Карла Марковича Отса, директора этого прекрасного завода. Сергей Миронович часто там бывал, его хорошо знали, а с К.М. Отсом они были искренними друзьями. На заводе мы немного поговорили о том, что он, видимо, уже знал по линии райкома партии. Невольно вспомнили о наших встречах с С.М. Кировым. Естественно, я видел Сергея Мироновича лишь несколько раз, а мой собеседник намного больше. Тяжело переживая случившееся, К.М. Отс рассказал мне о многом, но особо подчеркнул простоту, с которой видный партийный деятель, более восьми лет работавший в Ленинграде во главе партийной организации, общался с людьми, с каким вниманием он относился к каждому человеку. Хочу привести один эпизод.
— Был такой незабываемый случай, – рассказывал К.М. Отс, – Сергей Миронович, как всегда без особой охраны, направлялся к нам па завод. Проезжая по одной из небольших улиц в направлении нашего завода, он увидел домик в очень плохом состоянии. Во дворе стояла старушка. Сергей Миронович остановил машину, вышел и подошел к ней. Они поздоровались. С.М. Киров обратился с вопросом: «Кто здесь живет, в этом доме?» Между ними состоялся небольшой разговор:
— Я живу с мужем и детьми, – ответила старушка.