Читать интересную книгу Легенды о славном мичмане Егоркине - Виктор Белько

А “Колобок” совсем размяк от пережитого и его практически волокли на плечах наши матросы и кубинский сержант – фельдшер. Кубинский лейтенант, который вполне прилично говорил по-русски, рассказал, что правительственные войска долго не могли взять этот рубеж, который мы вместе с носорогом теперь им неожиданно “подарили”. А то уже месяц операция по захвату этой местности готовилась разнородными силами с привлечением авиации. а мы вот так и-и р-р-раз и – запросто, и – на-те вам, получите, во что упаковать?! А еще он рассказал, что мы здорово промахнулись на своем барказе и влезли совсем не в тот рукав реки, да и прошли далеко вглубь. Так мы “приперлись” на пикник почти на линию фронта. И крокодилы здесь тоже водятся, так что нам при высадке очень крупно повезло.

Я мстительно представил себе рожу этого самого “товарища” из миссии, когда я это все ему передам в красках. Да и наш Сусанин тоже оправдал свою фамилию! Вот это стоило того, чтобы пробежаться по саванне! Нет, давненько я так быстро не бегал! А ведь меня еще и “Колобок-бегемот” обогнал! У меня-то – куча разрядов по легкой атлетике, да и опыт марш-бросков с полной выкладкой! Я удивленно поцокал языком. Катер уже стоял под берегом, и мы пошли прямо к нему – я резонно предположил, что “Колобку” теперь долго не захочется любви на экзотической природе! Их этот самый теньенте, лейтенант, по нашему, учил русский язык, готовился поступать в академию в Москве, и попросил меня перевести, мое выражение “сшибать хреном”, которое он как-то от меня услышал в пылу сражения. Я слегка смутился, но это был еще не худший его выбор из моих высказываний. Я ему надиктовал, что это означает национальную борьбу овощами. Он остался очень доволен новым выученным выражением.

“Кубаши” как мы их там называли, нас горячо благодарили и даже дали на дорогу бутылку рома “Гавана-клаб”. Еще бы – без потерь победа, сыграли они с “манкутовцами”, как в шахматы с двоечником. Хорошие они, кубаши, ребята, и очень неплохое у них питье, они от чистого сердца дарили, но – это на любителя. Я хлебнул его, и так и не понял, чего же это всякие пираты так ему радовались. А потом догадался – с ассортиментом в вино-водочных магазинах у них в семнадцатом-восемнадцатом веке были проблемы. Асортимент в “Пиратторге” где-то на Тортуге и Ямайке был еще хуже нашего. Даже того самого самогона средней паршивости из шотландской ржи, вот-вот, да, который они скотч-виски называют, у них тогда еще не было – все только из сахарного тростника. Наша, пшеничная, или там, допустим, сахаро-свекольная, все же лучше!

Тут подошел наш барказ, мы было двинулись к воде, но лейтенант, предостерег нас жестом, и бросил в реку гранату. Лопнул взрыв, зашумели брызги и река ожила – в разные стороны по ней вдруг кинулись живые, здоровенные и поменьше, бревна. Оказывается, поверив в байку о близости океана, мы легкомысленно плескались в реке, где кишели крокодилы! У меня зашевелись волосы на голове а в груди аж похолодело от увиденный картины! Бойцы хором, вслух, вспомнили чью-то маму от несказанного удивления. Вот бы искупались, а эти гады оттяпали какую-либо нужную в семейной жизни деталь от тела, а?

Да, вот еще, когда этот кубинский лейтенант со своим сержантом к нам на корабль потом завернули – все там уже в курсе наших подвигов были, и наш командир принял офицера, как полагается, со всем русским хлебосольством. Потом мы втихую и ему, и сержанту нашей водочки поднесли – они с моими тезисами охотно согласились, и даже были готовы подписать декларацию об измене рому! Вот и выпили мы все вместе за наше спасение – а иначе-то не по-нашенски будет! А “Колобок” – то слинял почти сразу в Москву, первым же пассажирским бортом, от греха подальше! Тем более, что той же ночью у посольства перестрелка снова была. А отзывы о нас он самые хорошие оставил, вот только морякам моим за спасение своей души даже “кока-колы” не выкатил! Забыл, наверное, или сэкономил на ближних – по обычной чиновничьей привычке.

Да, а вот это я к чему и кому вот уже пять минут об этом все безуспешно намекаю? Уж я и этак, и так? И кому? Опять тонко намекаю: Бугаев, а ну доставай, где там у тебя водочка-то пришхерена? Хватит людей жареной водой накачивать! Да ладно, не переживай, мы сегодня – без фанатизма! Ребята, ну-ка за службу, да за флот! Да чтоб до дна! Вот, а теперь отдадим честь закуске! А то такое классное сало запивать чаем – так за сало же просто стыдно!

Два – ноль в нашу пользу или священная месть Егоркина.

Допив ароматный крепкий чай из “сиротской кружки”, легко вмещавшей пол-литра, Палыч удовлетворенно кивнул. Наш скальд начал свою сагу издалека:

– Один раз мы даже как-то у англичан выиграли – да, 2 : 0. Причем, на их поле!

– В футбол? Это когда же?

– Ну, не совсем, чтобы в футбол, но.… А дело было так: вот, именно в те времена ходили мы на боевую в Средиземку. Да, это точно был морской пуп земли – кого только там не встречали – американцы, само-собой, бывшие владыки морей – англичане, итальянцы, греки и другая мелочь. Разномастные суда под разными флагами снуют туда-сюда, как в городе в час пик! И вообще – всякой твари по паре. Мы тихо делали свою работу – искали супостатские подлодки, участвовали в боевом слежении за авианосцами, стояли на боевом дежурстве в точках якорных стоянок. Было лето, и над морем цвета ультрамарина чаще всего господствовал унылый штиль. Воздух у горизонта дрожал маревом, остро пахло йодом и водорослями. От жары выцвело даже голубое небо и стало каким-то белесым, как линялый ситец. Солнце прокалило палубу до сковородочного жара, ступни ног припекало даже через подошвы дырчатых “тропичек” и ткань носков. В кубриках и каютах тоже жарко и душно – наши полудохлые дистрофические кондиционеры, паразитически пожирая энергию, не справлялись с дыханием пустынь и влажностью южного моря. Хуже того, от надрыва они сами начинали иногда работать на обогрев. В такую погоду даже рыба не клевала, прячась где-то в ясных синих маняще-прохладных глубинах. Экипаж скучал, чего нельзя было допускать, и командование пыталось разнообразить нашу жизнь – в основном тренировками да тревогами. Но не только, и придумывали мы сами маленькие праздники, ибо в этот период всяких госпраздников и тому подобное в календаре не наблюдалось. Но было некоторое оживление – тогда как раз проходил чемпионат мира по футболу, и мы дружно болели за наших, слушая радио, выведенное по “громкой” на верхнюю палубу. А орали мы так, что чайки замертво падали в море за кабельтов вокруг, а стволы пушек задирались в обмороке сами. Во как! Ей – Богу, не вру! А наш боевой замполит самозабвенно тратил драгоценную бумагу радиофаксов не только для всяких правдинских передовиц со штатных пропагандистских “волн”, но и для популяризации отчаянных голевых моментов мирового чемпионата! Он вывешивал эти плакаты в столовой команды, за что ему было наше человеческое спасибо!

Но, наши конечно, продули англичанам! Засудили, разумеется, судьи – прихлебатели империализма, чтоб им мигрень вместе с геморроем! Причем, мигрень чтобы снизу, а геморрой – сверху! Да-да, чтобы им всем сидеть и думать одновременно было бы больно. А как же! Наши-то футболисты – орлы, да вот только гордо летать на чемпионатах как-то не получается, вот и обс… каждый раз. И-э-эх! Тогда от возмущения и жажды мести я себе места не находил. Но как осуществить такое желание, это совсем нереально – думал тогда я и безнадежно вздыхал, обреченно махая рукой.

Да, и вот как-то один раз мы с боцманом Васильковым подобрали в воде авиационный гидрорадиобуй, “втихаря” его разобрали, вытащив из него разные цветные провода и платы, разноцветную пластмассу. Подумав, чтобы такое-этакое нам из всего этого сотворить, мы стали от скуки плести картину в жанре “наивного искусства”, используя вместо холста крышку от большого фанерного ящика. Затеяли мы это с размахом, но проволока кончилась, еще даже не дав нам хотя бы выразить замысел картины. Поэтому, нашлось много бездельничающих критиков, которые комментировали наше творчество, изощряясь в остроумии. Да, легко обидеть художника, которому не удается вовремя взять за… (допустим, печатный вариант – за грудки) критика. Да и всех критиков не враз передушись, да и не всякого – офицеры тоже подходили, вот – Егоркин с сожалением посмотрел на свои кулаки и покрутил головой. Затем, продолжил: – Но все равно, аргументировано возразить этим критикам очень хотелось. Но критик поумнел и в зону поражения входить не хотел! Что у меня, что у Василькова “аргументы” были с хороший арбуз, поэтому критиковали нас больше издали. На всякий случай.… Одно слово – поумнели!

А тут вдруг, один раз, подошла к нам облезлая, с проплешинами ржавчины на стальном корпусе, черноморская “дизелюха”, от которой остро пахло морем, железом и соляром. Сразу было видно – не один месяц хлебали они море полной чумичкой! Как и мы, здесь они ожидали танкера, который где-то “обломался” и прилично запаздывал к точке рандеву. То есть, это было совсем неприлично с его стороны, ибо наши командиры нервничали, а время уже поджимало. Но – ладно, речь главная не о том!