добавит проблем. В том числе из разряда тех, о которых я старалась не думать, потому что хранила девственность до свадьбы с моим будущим мужем, которого все еще нет на горизонте.
– Как долго мы здесь пробудем?
Самсонов повел широким плечом, и я невольно отметила какой он огромный. Как тренированный хищник, который создан чтобы перекусывать своим врагам глотки. Врагам, навроде моего отца…
– Уже хочешь домой? – насмешливо выдал и повернулся ко мне негласно давя своей аурой и пламенем в карих глазах. Подавляя ими.
А ведь действительно, мой вопрос звучал глупо. Какая разница, сколько мы здесь пробудем, ведь я работаю на него. А значит должна постоянно быть рядом, даже если он решит поехать на северный полюс. И мои желания здесь не учитываются. Значит нет смысла задавать вопросов.
– Кристина, – повелительно произнес, подчеркивая, что ждет ответа, и я закусила щеку изнутри, напоминая себе, что с Самсоновым любая ошибка может стать фатальной.
– Здесь красиво, наверняка замечательно жить тут постоянно… – понадеялась, что такая фраза сойдет за ответ, и Самсонов пристальнее на меня посмотрел, будто пытаясь почуять страх. – Домой я не хочу, как вам известно, проблема с деньгами не решена, и до тех пор, пока не решится, мне туда нельзя.
Давид шагнул ко мне ближе, чем напугал до полусмерти, и я вздрогнула, когда ощутила, как его широкая ладонь опустилась на поясницу, а вторая легла на мою шею у ее основания. Уперлась руками в его широкую грудь, чувствуя шелковую гладкость его белой рубашки под полами пиджака, и поняла, что попала в ловушку. Ни слова произнести, ни взгляда отвести я бы не смогла. Полное и безоговорочное подчинение.
– Твои финансовые проблемы могут решиться одним кивком головы, когда согласишься лечь в мою постель. Для умной девочки ты ведешь себя слишком глупо, – склонился и смял мои губы одним грубым потребительским поцелуем. И не было в нем нежности, не было притворства. Она лишь звериная похоть и порок. Такой крепкий и терпкий, что моя голова закружилась, и пришлось вцепиться в полы его пиджака, чтобы удержаться. Бездействовать было невозможно, до одури хотелось ответить на его таран тем же: грубостью и жесткостью, и я пошла на поводу у своей натуры и, крепче стиснув лацканы, вернула Самсонову его поцелуй. Напористый, удушающий, захватнический до дрожи, не просто выбивающий из колеи – вышибающий из нее к чертям. В самое пекло гребаного ада, где неимоверно жарко и нечем дышать из-за отсутствия кислорода. Точно так же, как здесь и сейчас. Самсонов отстранился. – День, максимум два. И я возьму тебя, так что смирись. И позаботься о мерах, чтобы не забеременеть.
– Я не стану с вами спать! – выпалила на эмоциях и тут же прикусила язык, но моя вспышка злости только позабавила Самсонова, что взбесило еще сильнее.
– Глупая умная девочка. Ты должна понимать, что выбора у тебя нет, – ответил с оскалом, который вполне сошел бы за насмешку. – Грубая рука уверенно скользнула выше, по моей шее к подбородку. Большой палец надавил на припухшую от поцелуя губу, и я дернулась в жесткой хватке Самсонова. – После этого траха языками, ты его сама себе не оставила…
Поселили меня в комнату на втором этаже. Как только мы с Самсоновым вошли в особняк, он кивнул своей шестерке, и Лаура повела меня наверх. Снова бесконечные ряды дверей, снова огромные коридоры, но теперь уже я не была напугана как в первый раз, поэтому постаралась запомнить куда мы идем.
Спальня была такой же шикарной, как и та, в которую меня селили изначально. Прошла в ее центр и огляделась, заметив, что Адам внес сумку в комнату и по велению Лауры поставил ее около широкой двери. Там наверняка гардеробная.
Брюнетка в мою сторону так и не взглянула, видимо обиделась за то, что не уложилась во временные рамки, но плевать на нее. Как только эти двое вышли, я смогла выдохнуть и расслабиться. Стянула с ног обувь, и прошла в гардеробную, чтобы разобрать вещи, и напряженно застыла, заметив, что комната полна мужской одежды. Смокинги, рубашки, брюки, пиджаки рядами весели на плечиках, аналогично были выставлены туфли на подсвеченных полочках в дальнем конце гардеробной.
Нет, ну он издевается!
Вылетела из комнатки в спальню и взгляд безошибочно выцепил хозяина сего бесчинства, который совершенно спокойно обернулся, заметив меня и продолжил расстегивать пуговички на идеально белой рубашке. А я все еще помнила, какая она наощупь, и как горяча его кожа, если к ней коснуться.
– Это ваша комната… – ненавидела себя за это глупое тупое безотчетное повиновение, но это именно Самсонов на меня так действовал. Секунду назад я была готова наорать на кого-нибудь, и, если бы мне попался под руку Адам, я выплеснула бы на него злость, но стоило оказаться рядом с Давидом, меня будто парализовало, и вся злость испарилась, уступив место странному благоговейному страху.
– В чем проблема? – спросил и одним уверенным движением стряхнул с плеч рубашку, оставаясь в одних черных брюках. Бронзовая гладкость его кожи, бархатная поросль волосков на груди заставили меня сглотнуть. Я вдруг совершенно ни к месту захотела почувствовать твердость его мышц своими ладонями, зарыться пальцами в темные волоски и снова ощутить этот животный бесконтроль от поцелуя этого грубого мужика.
– Я хочу отдельную спальню, – произнесла уверенно, насколько позволял охрипший голос и сбившееся дыхание. Давид раздраженно дернул уголком губ. Пухлых кстати губ, и даже не смотря на то что они сложились в жесткую линию, подчеркивая что он раздражен, я все равно помнила как эти губы требовательны и парадоксально мягки. Чертов поцелуй! Нельзя было на него отвечать!
– Подойди… – рубанул холодно, и я против воли сделала шаг ему навстречу, но поздно спохватилась, что это скорее всего ловушка. – Кристина!
Он явно был раздражен моей нерасторопностью, и после его угрожающего рыка, который лишь формально напоминал мое имя, я сделала еще шаг, а потом почувствовала слабость в теле и головокружение, потому что адреналин без спроса долбанул в кровь и опьянил. Самсонов отбросил рубашку и поймал мое запястье, жестко, но аккуратно потянул на себя.