Миниатюра из рукописи XV в.
«Смятение праведных».
ГЛАВА XL
ДЕСЯТАЯ БЕСЕДА
О правдивостиТот, кто правдив, не думает о том,Что древний свод идет кривым путем.
Ведь не помеха мчащейся стрелеБугры и буераки на земле.
Ум направляет к цели — по прямой.От цели отдаляет путь кривой.
Высокого познания мужамЛюбезен звонкий най за то, что прям.
А чангу крутят каждый раз колки,Чтоб струны были прямы и звонки.
Копье достойно богатырских рук;Веревкой вяжут караванный вьюк.
Свеча высоко на пиру горит,Сердца гостей сияньем веселит.
А по кривой летая, мотылекПопал в огонь и крылышки обжег.
Прям кипарис и к небу устремлен,И никогда не увядает он.
А гиацинт деревья обвивал,И почернел под осень, и увял.
Пряма на таре звонкая струна;А лопнет — в кольца скрутится она.
Коль по линейке строки пишешь ты,Калам не отойдет от прямоты.
А коль наставишь точки, как пришлось,Вся рукопись пойдет и вкривь и вкось.
В сияние одетая душа —Как ни была бы пери хороша,
Хотя б красавицы вселенной всейСклонялись, как служанки перед ней,
Хотя б огнем ланит, венцом челаОна весь мир испепелить могла, —
Но коль живой сердечной прямотыВ ней нет, то ею не прельстишься ты;
Она прямыми стрелами ресницНе поразит и не повергнет ниц.
И не привяжется душою к нейНикто из чистых искренних людей.
Коль верные михраб не возведут,Намазы их напрасно пропадут.
Будь благороден, пишущий! ПишиПравдиво перед зеркалом души.
Тот прям душой, чей правду видит взор;Рукою гибкой обладает вор.
Когда же явным станет воровство,Палач отрежет кисть руки его.
В косых глазах, так говорит молва, —Одно явленье видится, как два.
А в вечном и едином видеть двухЕсть многобожие; запомни, друг!
Был непостижный дар всезнанья данВеликому, чье имя Сулейман.
Царь Сулейман — владыка и пророк —Наполнил славой Запад и Восток.
В песках, где даже коршун не живет,Он словом воздвигал дворцовый свод;
На облаках ковер свой расстилал,В походе ветер, как коня, седлал;
Заставил дивов, пери, свет и тьмуПовиноваться перстню своему.
Была на перстне надпись; смысл ее:«В правдивости — спасение твое!»
Живет в наш век султан, хакан времен, —Нет, не хакан, а Сулейман времен;
Тот, чей престол вздымается в зенит,Чьим блеском затмевается зенит.
Ему отважных преданы сердца;Как небо в звездах — свод его дворца.
Джемшида он величием пышней,Войсками Искандара он сильней.
Он близ Хурмуза ставит ратный стан,Там, где когда-то правил Сулейман.
По вечной воле разума времен,Как Сулейман, он перстнем одарен.
Тот перстень сила звезд ему дала,Чтоб совершать великие дела.
Не лал бесценный славен в перстне том,А надпись на окружье золотом.
Я изумился, прочитав ее:«В правдивости — спасение твое!»
Пусть этот перстень мощи не дает,Владелец перстня мощь в себе найдет.
И каждый будет жизнь отдать счастливВладыке, что к народу справедлив.
Правдивость — сущность истинных людей;Два главных свойства различимы в ней.
Вот первое: не только на словах,Правдивым будь и в мыслях и в делах.
Второе: сожалей о мире лжи,Но правду вслух бестрепетно скажи.
И оба свойства эти хороши,И оба — знак величия души…
О, если б каждый лживый человекПоменьше лгал! — Но не таков наш век…
Так мыслит в наше время целый свет,Что слово правды хуже всяких бед!
Там, где ты ищешь правды, прямоты,Лжи закоснелой вижу я черты.
«Страной неверных» дальний Чин зовут,Но верность и правдивость там живут.
Хоть правда от природы всем дана,Но всем потом не по сердцу она.
Где сердце ты правдивое найдешьСредь изолгавшихся, чья правда — ложь?
И кто правдив сегодня — о, как онГоненьем и нуждою угнетен!
Взгляни на время! Видишь, как оноВ движении своем искривлено.
Как циркуль движутся пути светил,Но циркуль тот «прямой» не начертил.
Правдивым — слава! Но у них всегдаС коловращеньем времени — вражда.
Калам писца стезей спешит прямой,И платится за это головой.
Был прям «Алиф», но в плен его взялоПетлею начертание «Бало».[20]
Веревка прямо, как струна, в шатрахНатянута; но вся она — в узлах.
По линии прямой — метеоритЛетит к земле; и, падая, горит.
Свиваясь в кольца, древняя змеяНад кладом дремлет, яд в зубах тая.
Чарует сердце новая луна,Хоть, словно серп, она искривлена.
А сколько завитков вокруг челаНакручивают, чтоб чалма была?
Нет, нет! Не то хотел сказать я вам, —Видать, ошибся быстрый мой калам!
Над нами искривлен небесный свод,Но в правде сердца истина живет.
Свеча сгорает, изливая свет,И для свечи отрады большей нет.
А яркий росчерк молнии кривойБлеснет — и поглощается землей.
Садовник, чьи орудья — шнур и взгляд,Кустарник дикий превращает в сад.
Когда широкозубой боронойНе заскородишь пашни поливной,
Напрасно будешь землю поливать,Напрасно будешь урожая ждать.
И зеркала поверхность — чем ровней,Тем отраженье в зеркале верней,
Тем ярче в нем сиянье красотыИ резче безобразия черты.
Так солнца диск в озерах отражен,А кривизною зыби — искажен.
Когда ты по невежеству солжешь,То, может быть, — не в счет такая ложь.
Но тот — неверный, не мужчина тот,Кто делом лжи, как ремеслом, живет.
И сколько бы ни ухитрялся он,В конце концов он будет обличен.
И если он обманет весь народ,То все же от возмездья не уйдет.
Хоть целый век обманывай глупцов,Но выдаст ложь себя — в конце концов.
Рассвет вещает наступленье дня,Обманчив яркий блеск его огня.
Фальшивыми монетами платежПодсуден. Что же не подсудна ложь?
Ты в злобе клялся ложно, может быть,Но ложь свою ты можешь искупить.
Тому, кто средь людей слывет лжецом,Народ не верит никогда, ни в чем.
И если правду будет говорить,Он никого не сможет убедить.
Обманщик он! — трубит о нем молва,Ему не верьте! Ложь — его слова!
В народе имя доброе навекУтратит, изолгавшись, человек.
Коль правда весь народ не убедит,Ложь эту поросль правды заглушит.
Когда не можешь правды ты сказать —Молчи, терпи и жди, но бойся лгать.
ГЛАВА XLI
Рассказ о птице — лгуне-турачеЖил у подножья гор, в лесу большомМогучий лев, с небесным схожий львом.
Но, не страшась в округе никого,Боялся он за львенка своего.
Все муравейники он разорил,Чтоб муравей дитя не укусил.
Испытывая постоянный страх,Таскал повсюду львенка он в зубах.
Жил там один турач, гласит молва;Он пуще коршуна боялся льва.
Лев проходил, детеныша держа.Турач, от страха смертного дрожа,
Вдруг перед носом льва взлетал, крича.А лев пугался крика турача.
На миг сильней он челюсти сжимал,Чтобы в беду детеныш не попал;
И сам, не рассчитавши страшных сил,Невольно львенку раны наносил.
От этого душой терзался лев,Вернее — просто убивался лев.
И чтоб конец несчастью положить,Он с этим турачом решил дружить.
Сказал: «Не причиню тебе вреда!Так поклянемся в дружбе навсегда.
Ты всякий страх забудь передо мной,Сиди себе в своих кустах и пой.
Я здесь среди зверей слыву царем,А ты придворным будь моим певцом.
Мне убивать тебя корысти нет,Сам знаешь — бык мне нужен на обед.
Враги твои — охотники одни;И ты остерегайся западни.
Но если в сеть ловца ты попадешь —То знай: во мне спасителя найдешь.
Твой крик услышав, я примчусь бегомИ вмиг с твоим разделаюсь врагом.
Вот этой страшной лапою моейСпасу тебя от вражеских сетей!»
Так лев могучий мягко говорил,Что сердце турача обворожил.
Вот лев и птица в дружбе поклялисьИ впрямь, как братья кровные, сошлись.
Где лев свирепый в полдень отдыхал,Туда турач без страха прилетал.
И даже, шла о нем в лесу молва,Садился смело он на гриву льва,
Как птица легендарная АнкаНа гребень царственного шишака.
Порой — «На помощь!» — в шутку он кричал;За это лев сердился и ворчал:
«Эй, друг, не лги, со мною не шути!Ложь до добра не может довести».
Но турачу понравилась игра.«На помощь!» — он в кустах кричал с утра,
А лев устал его увещевать,Не стал на крик вниманья обращать.
Так жил шутник до рокового дня,Когда его поймала западня.
Беспечно начал он зерно клеватьИ в сеть попал, а сеть не разорвать.
Он закричал: «На помощь, — друг, скорей!Один я тут не вырвусь из сетей!»
Спросонья лев подумал: «Снова крик…Какой обманщик! Экий озорник!
Сто раз напрасно он меня пугал,Сто раз его спасать я прибегал.
Сто раз обман устроивши такой,Он только потешался надо мной!..»
О помощи не докричался лжец —Попал в беду, настал ему конец.
Тому, кто никогда нигде не лжет,Без спора верит на слово народ.
* * *
Будь, Навои, прямым в своих речах,Будь искренним в напевах и стихах!
О кравчий, дай отрадный мне фиал,Чтоб выпил я — и льву подобен стал!
Пускай пирушку озарит свеча!Пускай дадут кебаб из турача!
ГЛАВА XLII