— Взгляды, конечно, были хотящие, но я хотела не вас, а писать.
— Писать?
— Да, писать. Это знаете ли рефлекторный акт, в основе которого лежит одновременное сокращение стенок мочевого пузыря и расслаблении его сфинктера. Так что не льстите себе, Марк Михайлович, вы не в моем вкусе.
— Да ладно? Ужас, я опечален. Ну ничего, я это как-нибудь переживу. В общем так, — идет к выходу и закрывает дверь в процедурном, поворачивается и подходит ко мне. — У меня к тебе деловое предложение. Я готов пожертвовать своим телом, своей харизмой и упаковками презервативов по акции две, третья в подарок, ну там без пяти штук, я их потратил. В общем, все это я готов дать тебе.
— В каком смысле?!
— Трусы свисли. Забавно, а ведь этот ответ нам идеально подходит.
— Я правильно понимаю, пусть и в своей дебильной шуточной форме, но вы мне секс предлагаете?
— Святые угодники, ты произнесла это слово. Умница, лапа моя. Все-таки ты догадливая девочка, хотя пора уже прекращать быть девочкой. И да, никакой шутливой формы, я на полном серьезе.
— У меня просто нет слов, правда, впервые, совсем нет слов.
— Это хорошо, что нет. Женщина в идеале должна молчать, ну стонать еще может, главное, чтобы не симулировала.
— Вы просто…это полный трындец.
— Эээ нет, Мариша, рот закрой, а то еще что-нибудь залетит.
— Знаете что?! Во-первых, прекратите меня так называть. У меня есть имя и это не Мариша, и не лапа моя!
— А как?
— Как написано на бейджике! Марина Евгеньевна.
— Ты Евгеньевна? Ну в принципе подходит под имя, а фамилия, — берет в руки бейджик и громко читает, — Лаврова. Тоже ничего. Вообще мне непринципиально как тебя называть, хотя мне больше нравится так, как называю тебя я.
— Вы сейчас все это серьезно?! Нет, правда, это перебор даже для вас. Шутка это или нет, это пошло и неправильно.
— Вот, все твои проблемы от мнимой правильности в голове, все это чушь собачья. И вообще-то я не шучу. Считай, что у меня к тебе спортивный интерес, а ты от меня получишь приличную долю эндорфинов. Полезно для твоего застоявшегося организма. Не бойся, никто не узнает, вот без шуток, — может я перенюхала спирт в процедурном? А может это сон? Нет, не сон, я точно чувствую свое тело.
— Даже если я вам поверила, что у вас ко мне спортивный интерес, у вас же есть девушка. Вам не стыдно?!
— Стыдно, когда видно. Сегодня есть девушка, завтра нет, к тому же со дня на день я и так планировал с ней распрощаться. Еще скажи, что тебе понравилась Карина, тогда я тебе еще раз рот заклею.
— Конечно, не понравилась, только идиот мог связаться с такой истеричной дурой. Правда это мало что меняет. Вы отвратительны, — смотрю на его невозмутимое лицо и не могу поверить, что все это реально.
— Не грузись, Мариша, ты слишком серьезно относишься к вещам, на которые нужно смотреть с легкостью, — произносит без тени иронии или шутки. Наклоняется ко мне ближе, чем надо и произносит шепотом в ухо, — не торопись, подумай немного. И это никак не скажется на нашей работе, — отстраняется, и вот же козел, щелкает меня по носу. Идет к двери, открывает замок и оборачивается ко мне. — До завтра, — подмигивает и выходит из процедурного кабинета, а я так и стою как дура с презервативом в руках и с кислой миной. Что это сейчас было?!
Глава 8
Иду на работу с каким-то предвкушением, словно мне снова пять лет, и я надеюсь на что-то хорошее. Конечно, сейчас я не жду от Марины согласия, на данном этапе мне интересен сам процесс ее отказа. А то, что он будет это факт. Но это только сейчас, в итоге она все равно окажется у меня в постели, пусть через полгода, но окажется. Любую девушку или женщину можно соблазнить, абсолютно любую, замужнюю или не очень, красивую или страшненькую, заучку или тупицу. Исключение составляют единицы, и это отнюдь не те, кто имеет мнимые принципы, исключение составляют те, кто любит. И не надо быть провидцем, чтобы со стопроцентной уверенностью сказать, что Марина к ним не относится. Влюбленные женщины себя так не ведут, даже если у них безответная любовь-морковь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Конечно, с моей стороны спать с Мариной неэтично и неправильно, спасает только то, что она не останется в больнице надолго, отучилась и ушла. А с другой стороны, какая к черту этика? Это законом не запрещено, хотя не скрою, что потом будет трудновато работать вместе, но и это тоже не проблема, можно всегда махнуться ординаторами с Димой, тем более и невооруженным глазом видно, что длинноногой он не доволен.
Прохожу мимо поста, где меня встречает сонная Леночка, но улыбку натянуть не забыла.
— Доброе утро, как смена? Все живы?
— Нормально, все вели себя хорошо, только дедушка умер из пятой палаты, но он не ваш. А так никто не жаловался, сегодня даже поступили всего двое и не в ваши палаты.
— Леночка, ну что я могу сказать, ты прелесть, всегда бы были такие новости.
— Спасибо за прелесть, хотите кексов?
— Ой, нет спасибо, дорогая, мне и так их принесут, а вот как только тортик будет- зови меня сразу.
— Хорошо, позову. Удачного вам дня.
— И тебе, Леночка.
Захожу в ординаторскую, а там пусто, лишь только запах мерзкого пота указывает на того, кто дежурил сегодня ночью. Открываю настежь окно и проветриваю помещение. И тут вдруг мне становится не по себе, а где Марина, ведь она приходит раньше меня? Неужели струсила и будет симулировать какую-нибудь болезнь до тех пор, пока не забудется мое предложение? Нет, ну так неинтересно, я игры хочу, а это что, блин? Снимаю с себя куртку, достаю из стола туалетную воду и разбрызгиваю по помещению. Знаю, что это не лучший способ, но моя яичница сейчас выйдет наружу, если не перебить этот ужас.
— Доброе утро, — оборачиваюсь на голос вошедшей Марины. Ну слава богу-не струсила. Хотя, судя по внешнему виду она не только не струсила, она еще и готовилась к нашей встрече.
— Доброе, — Снимает с себя плащ и вешает в шкаф. Ой, точно доброе, несмотря на запашок в ординаторской. Туфли и весьма коротенькое синее трикотажное платье. Кажется, даже на лице что-то появилось кроме туши. Это что получается она меня соблазняет и согласна на мое предложение?
— Марк Михайлович, а вам не говорили, что запах пота не скрыть духами или туалетной водой, получается еще хуже. Надо просто мыться, а не орошать помещение, скрывая этот ужасный запах. У нас же в туалете есть душевая кабина, вы не видели или она не работает? — кладет сумку на полку и поправляет волосы, вот же стерва, ну как это ей удается?!
— Видел, Маришенька, мы можем даже проверить работает он или нет, вот тебя-то первой я туда и отправлю или может вместе?
— От меня пахнет хорошо, и я принимала душ с утра, даже дезодорантом пользовалась. Хотите подарю вам в ответ на ваш вчерашний подарок?
— Я тебе сейчас рот заклею купленным пластырем, хочешь?
— Не хочу. Может откроем дверь, чтобы сильнее продуло?
— Боюсь, что тебе голову продует.
— Ну я серьезно, здесь жутко воняет.
— Я в курсе, это я открыл окно и пытался хоть чуточку устранить этот тошнотворный запах.
— Хотите сказать, что это не от вас? — подходит к чайнику, наливает в него воду и нажимает на кнопку.
— Хочу сказать, что я добрый, но не настолько. Еще одно слово, и ты узнаешь мои худшие стороны, — накидываю халат и сажусь на диван. — А ты кексы не принесла?
— Я вам не кухарка.
— А зря, кухарка-кофеварка. Сделай мне тоже кофе, пожалуйста, — смотрю на ее неспешные движения в этом обтягивающем платье и понимаю, что задница у нее очень даже ничего. Наверное, с таким маленьким ростом даже хорошо, что не огромные булки, иначе это выглядело бы комично. Маленькая, да удаленькая, хотя секс стоя не светит. На руках может и приятно подержать минуту, другую, но поясница в последнее время дает о себе знать, несколько минут не пойми какого удовольствия, а потом не разогнусь.
— Ваш кофе. И так уж быть можете взять кекс, — ставит передо мной контейнер.