Читать интересную книгу Маринкина башня - Мира Форст

приложился тот, кого назвали царевичем, к ручке молоденькой, невысокого роста девушке в богатых одеждах.

— Как только король и папский нунций примут меня, мы сможем вновь увидеться, — добавил он.

Последняя лекция по истории доцента Горелика еще не выветрилась из головы Агнеши, и она предположила, что здесь разыгрывается сцена отъезда Лжедмитрия из замка семьи Мнишеков после его первого знакомства с Мариной в марте одна тысяча шестьсот четвертого года.

В зале, помимо Марины, присутствовали еще две женщины. Одна, украшенная массивными ожерельями и браслетами, которую царевич назвал пани Ядвигой, судя по всему, играла роль жены Юрия и матери Марины.

Когда Дмитрий прощался с третьей из женщин, голубоглазой, рыжеволосой красавицей, от Агнеши не укрылось, каким долгим взглядом обменялись эти двое. Женщина была явно старше царевича, но их обоюдный интерес друг к другу казался очевидным.

Интересно, кто эта рыжеволосая? — думала Агнеша, отступая вглубь галереи. Пора было возвращаться. Она ведь еще сфотографироваться хотела. А тут как-то неуютно ей становилось. И сцена прощания, что она сейчас видела, совсем не напоминала спектакль. Все выглядело слишком реалистично. И польская речь смущала. Если в этом зале и были актеры, то не русские, а настоящие поляки. Возможно, кроме Дмитрия. Тот говорил с акцентом.

Агнеша растерялась. Никакой двери, через которую она попала сюда, в сплошной стене галереи не нашлось.

У меня разыгралось воображение, или, это какая-то оптическая иллюзия, — успокаивала она сама себя.

Только за плечо ее ухватила никакая не иллюзия.

— Ты кто? — крепко держал ее толстяк лет двадцати.

Вопрос был задан на польском.

— А ты кто? — так же на польском спросила Агнеша.

Толстяк вытаращился на нее.

— Кто я? Ты не знаешь меня?

— Откуда мне тебя знать?

— Я Станислав Бонифаций, сын сандомирского воеводы Юрия Мнишека и хозяин этого замка.

— А что это за замок?

Станислав рассмеялся.

— Саноцкий замок. Он достался мне по наследству, и я живу здесь со своей женой Софией. Имя княгини Софьи Головчинской тебе тоже незнакомо?

— Незнакомо, — подтвердила Агнеша.

— Странная ты какая. Вот моя жена, смотри, — подвел он ее к перилам галереи и указал на рыжеволосую красавицу.

— Она старше тебя.

— Ну и что? — опять засмеялся Станислав Бонифаций.

Его смех привлек к себе внимание всех, кто оставался в зале. Царевич со своей свитой к этому времени замок уже покинули.

— Станислав, кто это там с тобой? — прогудел Юрий Мнишек.

Агнеша приняла тот факт, что оказалась в нестандартной ситуации, допустила, что, открыв ту дверь в Маринкиной башне в Коломне, попала во временную дыру. Она читала о таком явлении. Не верила конечно, но ведь происходит с ней сейчас нечто необъяснимое.

— Вот, незнакомку поймал, — спустился вниз по лестнице парень, таща девушку за собой.

Востроносенькая Марина смотрела на нее с большим любопытством. Красотка Софья изучающе. Пани Ядвига глядела с удивлением, как будто привидение увидела. Впрочем, воевода тоже выглядел удивленным.

— Надо же, — произнес он, пристально глядя на трофей старшего сына[1].

— Юрий, она так похожа…, — прошептала пани Ядвига.

— Вижу, — остановил ее муж и обратился к чужачке.

— Как тебя зовут?

— Агнес.

— И какого ты рода, Агнес?

— Моя фамилия Джевицкая.

В данной ситуации Агнеше показалось уместнее представиться польской фамилией своей матери, чем русской отцовской.

Стоило ей назваться Джевицкой, как от группы, составляющей свиту пана Юрия, вперед выступил один из дворян.

Черный, словно ворон, — мысленно охарактеризовала мужчину Агнеша. Такими черными казались его глаза и длинные волосы, завязанные в хвост. Одежда поляка также отличалась темным цветом, без каких-либо украшений и изысков. Все это выделяло его среди остальных мужчин в зале, коротко-стриженных, наряженных в яркие кафтаны и шляпы с перьями.

— Сколько тебе лет? — неожиданно зло спросил он.

— Двадцать один, — с вызовом посмотрела она на обозленного поляка.

Агнеша, несмотря на внешнюю мягкость, умела за себя постоять, и сейчас не собиралась позволять этому Ворону обижать себя.

Тот собрался сказать что-то еще, но пан Юрий остановил его.

— Януш, остынь. Даже, если она та самая девочка, не ей стоит мстить.

Выходит, фамилия Джевицких тут известна и как-то связана с ненавистью этого Ворона, — неслось в голове Агнеши. Надо бы порасспросить маму. Та говорила, что родни у нее нет, но возможно она что-то знает из истории своего рода.

— Ты очень похожа на Божену, — сказала пани Ядвига.

— Вы знали мою маму? — не подумав, ляпнула Агнеша.

— Знали. Мы приезжали в Джевицы зимой. Тогда еще здравствовал король Стефан Баторий, а наши старшие сыновья были совсем крохами, — немного печально улыбнулась пани Ядвига.

А Агнеша обратила внимание, что женщина совсем не старая и, хотя фигура ее расплылась, лицом она очень хороша, особенно вот с такой печальной улыбкой. Была бы Агнеша художником, обязательно запечатлела бы ее облик на полотне.

— Тогда-то твои родители и познакомились. Ведь Вацлав состоял в свите моего мужа и прибыл вместе с нами.

— Вацлав? Но моего отца зовут Матвей.

Русское имя по-польски звучало, как Mateusz, и Мнишеки по-своему расценили реплику Агнеши.

— Мацей Джевицкий приходился тебе дедом. Они с женой выдали тебя за свою дочь, чтобы скрыть ото всех, что твоей матерью на самом деле является Божена, — сообщил пан Юрий.

— Нам историю твоего рождения и того, что в Джевицком замке в ту страшную ночь произошло, архиепископ Станислав Карнковский рассказал, — добавила Ядвига. — Он единственный в той резне живым остался. Шведы пощадили его, видимо из уважения к церковному сану. Но все думали, что девочка тоже погибла. Ведь на пепелище нашли детские останки.

— В замке мог быть еще чей-нибудь ребенок, о котором архиепископ не знал. Он и погиб, — предположил пан Юрий. — Как же ты выжила?

— Не знаю, — честно ответила Агнеша.

— А где жила все это время?

— В Варшаве. Наверное. Или в Кракове.

Агнешка несколько раз бывала в Польше с мамой и более-менее представляла, где тут что находится. Но сейчас-то она в Речи Посполитой, могло все и по-другому быть.

— Ты что, провалами в памяти страдаешь? — ехидно спросила ее рыжеволосая Софья.

— Страдаю, — обрадовалась подсказке Агнеша.

— Папочка, пусть Агнес у нас поживет и завтра с нами в Самбор едет, — неожиданно стала просить Марина. —