Читать интересную книгу Оранжевый Треугольник - Александр Крафт

"Да, я столько жил и не знал. Но ведь я жил?" — возразил Рис. Возражение было вялым и каким-то ненастоящим. Казалось, он сам не верит в него и просто читает роль по бумаге.

"И это ты называешь жизнью? Ты даже сейчас удивляешься полноте восприятия. Ты познал новые грани чувств. Ты просто не знал, что так можно воспринимать мир. Так насколько ты знал свой мир? На половину?"

"Да, наверно… Свой мир? Так значит — это ДРУГОЙ мир?"

"Нет. Это и есть ТВОЙ МИР! А тот, из которого ты пришел, — чужой. Или ты испытываешь привязанность к полувоспоминаниям полусуществования?"

И Риса опять захлестнула волна гармонии, звуко-света, цвето-звука и еще масса разных чувств, которым нет названия.

— Кто ты? — Рот сам задал вопрос, на который мозг уже знал ответ. Звук голоса отозвался светом, и вырвавшиеся изо рта лучи понесли слова, переливаясь красками, не известными Рису до сих пор…

"Ты знаешь. Я — Бог. Я — это весь этот мир, и ты — часть меня. Ты теперь дома, и тебе не нужно ни о чем беспокоиться. Ты сделал правильный выбор, и скоро, очень скоро ты придешь сюда навсегда".

— Это рай? — спросил Рис, но сразу понял, что сказал глупость.

"Рая не существует. Это вымышленное место, где человек получает существование, полное восторга, как плату за праведную жизнь. Прислушайся к себе. Ты слышишь восторг? Это не Рай. Это — Дом. Твое сердце считает домом тело. Но разве оно умирает от восторга? Оно, как и ты с этим миром, чувствует гармонию каждой клеточкой организма. Но попробуй отделить его от тела, и ты почувствуешь колоссальную боль. Вслушайся в себя и ответь, что ты почувствуешь, если тебя отделить от этого твоего Дома — этого мира? Не на короткое время длиною в сутки, а НАВСЕГДА?!!"

Рис почувствовал, как от одной мысли об этом ноги стали ватными, желудок завязался в узел и в ужасе стал дергаться во все стороны, а мысли стали прыгать, разыскивая выход, спасая сущность от смерти. Смерти? Вот этого-то Рис и не боялся. Хуже всех пыток и физического уничтожения он боялся быть оторванным от мира, который был его Домом.

— Я умру, — ответил Рис. — Но я знаю, что не буду выброшен. Я часть Дома, и пока я не предам, он не предаст меня.

"Правильно. Ты частица, а не целое. Служи мне и будешь счастлив. Тебе уже было обещано счастье, и я повторяю это снова. Добро пожаловать домой, добро пожаловать ко мне".

— Но ведь каждый орган имеет свое назначение? А какое назначение у меня?

"Жить".

— Но я не знаю, что мне делать, — вдруг испугался Рис. — Я не знаю, а значит, я могу не оправдать доверия и быть не нужным, а это значит, что и Дом в свою очередь…

"Успокойся. — Волна тепла смыла всю тревогу и страх. — Разве сердце "знает", как быть полезным организму? Оно просто живет своей жизнью и уже этим приносит пользу. Ты уже нужен и уже часть организма".

— Но ведь я могу что-то сделать, что предаст Дом? Я должен знать, что не должен делать!

"Только теоретически. А на практике разве может сердце предать? Оно часть организма, и оно лишено возможности предательства".

— Но я — человек, а не орган! Я наделен волей и возможностью совершать поступки!

"Ты так думаешь? Поступок — это действие. Ну давай, сделай что-нибудь…"

Рис медленно нагнулся и сорвал длинный стебель. Откусил половину и выплюнул зазвеневшую зелень на траву. У него осталось впечатление, что каждое его действие с опережением в долю секунды было одобрено Треугольником. Одобрено? Нет. Приказано. Ему приказано было сорвать эту травинку.

Рис побежал. Он хаотически менял направление, останавливался, прыгал, катался по траве. Но все действия упреждались приказом Треугольника. Причем не было чувства принуждения. Просто он делал то, что сам хотел, но именно это и содержалось в приказах.

— Так не может быть! — закричал Рис. — Должно быть что-то, чего я могу захотеть, а это не может быть приказом.

"Попробуй", — возникла в голове бесстрастная мысль.

Он попробовал. Земля летела брызгами во все стороны. Трава превращалась в измочаленную бесформенную массу. Рис бегал, прыгал, кусал себе руки, плевался, мочился, грыз стебли, но все опережал приказ.

Устав, он раскинулся на разрытой земле и закрыл глаза.

"Все?" — пришла бесплотная, равнодушная мысль.

— Почти все. Но я, кажется, придумал… — проговорил Рис и поднялся. Это была последняя попытка. Он совершил кощунственный поступок. Собрав всю волю, Рис бросился с кулаками на Треугольник. На этот раз действие не было подтверждено приказом. Вернее, приказ был, но он формулировался по-другому: "Беги ко мне".

Треугольник не сдвинулся с места, но Рис все не мог к нему добежать. Он все бежал и бежал. Бум-бум-бум — звучало в ушах. Капельки света расступались, и ему вслед неслось тихое ш-ш-ш-ш… Под ногами мелькала упругая поверхность равнины, но он ни на йоту не приближался к Богу. Вскоре, поняв всю бессмысленность своего поступка, Рис остановился.

"Убедился?" — прозвучало в голове.

— Нет. Я хотел напасть на тебя, но просто не смог этого сделать. Я совершил поступок, не санкционированный тобой.

Цвет слов изменился. Лучи приобрели новые оттенки, и Рис догадался, что так выглядит растерянность.

"Подумай. Неважно, что ты хотел. Сердце тоже может хотеть остановиться, но оно никогда не сможет выполнить своего желания. Важны поступки. Ты просто бежал в мою сторону, что и было тебе приказано. Пойми, все, что ты СМОЖЕШЬ сделать, будет мое желание, и все, что я пожелаю, ты сделаешь. Мы одно целое. Кроме того, ты не хотел нападать на меня. Ты просто делал вид, что нападаешь. Но это не важно".

— А что важно?

"То, что ты наконец Дома. Ты нашел свой Дом, свой организм, где ты гармоничная часть. Только единицы достигают этого, а остальные так и живут псевдоощущениями и довольствуются тенью счастья. Тебе осталось совсем немного времени существовать в том мире, но ты должен закончить начатое там и кое-чему научиться здесь. Посмотри еще раз вокруг, загляни внутрь себя и скажи — хочешь ли ты другой судьбы?"

Рис повернулся кругом. Бездонное ультрамариновое небо омывало ЕГО МИР великолепным светом, чудесная равнина с мягкой травой была верхом совершенства. Все частички окружающего объединялись между собой каким-то сверхпониманием, и он — Рис — был такой же частичкой. Каждая капелька света понимала его полностью. И он чувствовал как часть себя все травинки, песчинки и лучики этого мира под названием — Я. Хочет ли он другой судьбы? Какой другой? У него нет другой судьбы, не может быть! Вырвать его отсюда равносильно ампутации.

"Так хочешь ли ты этого?" — снова прозвучало в голове, и Рис со всей страстью, на которую был способен, выдохнул:

— Нет!!!

"Теперь ты знаешь, ради чего жить! Иди!"

И он пошел. Не оглядываясь, да и зачем? Он принес клятву верности, и эту клятву нельзя нарушить потому, что вместе с ним ее произнесла каждая клетка, подтверждая это воссоединение живого с неживым, разумного с бездушным. Радужное наслаждение наполняло все сущее, и Рис, углубившись во внутренние ощущения, перестал замечать, где он находится. Ш-ш-ш — падали ему на плечи капельки света; собравшись в капли побольше, маленькими светящимися ручейками стекали по рукавам и падали на великолепную мохнатую траву. Растворялись в ней так, что на плоскости, где она была нарисована, не оставалось и следа. Небо торжественно фосфоресцировало неземным синим цветом, и все вокруг наполняло огромное, всепроникающее блаженство. Снова где-то упала решетка.

Симу десять лет

— Эй, сопляк! Бум? — надменный голос соседского мальчишки остановил возвращавшегося домой Сима. Страх подполз откуда-то сзади и мягко положил пухленькую лапку на плечо мальчика. Каждый испытал на себе это прикосновение, почти невесомое и легкое как ветер. Но его не спутаешь со случайным порывом воздуха. От него напрягается все тело, в животе появляется тугой комок мышц, которые начинают жить своей жизнью и медленно, не останавливаясь, ползают по внутренностям. Ноги становятся ватными и отказываются нести резко потяжелевшее тело. Но самое худшее происходит с восприятием. Глаза начинают видеть гораздо лучше и немного приближают объект страха. Это не метафора, а установленный научный факт, как будто от того, что он установлен, вам приятнее видеть красную морду направляющегося к вам мучителя.

Вернее — мучителей. Врагов по-прежнему было трое. Коренастые, на пару лет старше Сима, они считали двор своей территорией. Одетые в новенькие джинсы и дорогие свитера, они походили скорее на учеников дорогого колледжа, а не на дворовую шпану.

Сим уже знал, что значит — "бум". Его сейчас снова будут бить. Не больно, просто из желания поглумиться.

Это началось несколько дней назад. Сим, как и сегодня, возвращался из школы. На уроке истории он не смог вспомнить никого из бывших президентов, кроме Линкольна и Кеннеди. Заслуженное "E" (фактически — двойка) не очень волновало мальчика. Его смущал тот факт, что ему никто не захотел подсказать. Сверстники недолюбливали его, а вот это уже Симу не нравилось. С такими мыслями он зашел в подъезд и сразу налетел на компанию парней, которые стояли и, вяло переговариваясь, курили длинные коричневые сигареты. Мальчик ойкнул и хотел прошмыгнуть мимо, но был пойман за воротник. Сжимающая куртку рука переместилась в центр круга, и ребенок вынужденно переместился следом.