Убираю в аптечку инструменты и отвечаю на её вопрос:
– В этом доме есть круглосуточная служба, которая предоставляет уборку квартир в любое время суток.
– Оу. Как удобно, – бормочет она.
– Сейчас перенесу тебя в гостевую спальню. Как только тут уберут, если ещё спать не будешь, перенесу обратно. Хорошо?
– Хорошо.
Обнимаю её и беру на руки.
Мне хочется сейчас одного – трогать её, исследовать мягкое стройное тело и сделать то, что представил в тот самый момент, как её очаровательная попка и киска оказались перед моим лицом.
Я чёртов развратный ублюдок.
* * *
РЖАВЫЙ
«Почему меня избили? Зачем? За что? И когда всё это кончится?» – думал я, глядя на маячившиеся перед моими глазами тени. Сознание мутилось, и память давала сбои. В какой-то миг я потерял счёт времени и забыл, что случилось, за что меня избили…
Кто-то склонился надо мной.
– Мы сохранили тебе жизнь, Ржавый. Цени это.
И я вспоминаю.
Это Данте. Шестёрка Шведа. Урод!
– За нашу щедрость, ты становишься нашим должником. Должником Шведа, – шипит в моё разбитое лицо проклятый ублюдок Данте. Он хлопнул меня щеке и отошёл.
С моих окровавленных и распухших губ срывается скулёж. Я участвовал в драках, бывало, что меня избивали и ломали кости, но никогда в жизни я не испытывал подобной дикой боли.
Боль в избитом теле становится всё мучительнее. Сознание то меркнет, то вновь возвращается, в глазах прыгают красные круги.
А всё из-за сучки Янки. Тварь, тварь, тварь!
Потом меня подхватывают руки мудаков, что избили меня до полусмерти и волокут точно мешок дерьма к тачке.
Забрасывают в багажник, и я снова стону от вспышек боли. Сломанные рёбра, отбитые органы, порванные мышцы и сухожилия, словно сирены воют от причинённых им страданий.
Меня куда-то везут. Сколько проходит времени – не знаю. В какой-то миг отключаюсь и пробуждаюсь, когда тачка резко тормозит и моё тело ударяется о твёрдую стену машины.
Снова вспышка боли и с губ срывается хриплый крик, но обрывается из-за кровавой пены.
Багажник открывается, и меня вытаскивают наружу, бросают себе под ноги, и я сжимаюсь, плотно как могу, закрываю опухшие глаза, но меня никто не пинает, не крошит мои несчастные рёбра.
И снова ненавистный голос говорит:
– Повторяю, Ржавый – цени нашу щедрость. Попытаешься хоть что-то сделать девчонке: сам или через третьих лиц… Лично выпотрошу и скормлю псам.
В мою сломанную руку и отшибленную ладонь вкладывают телефон.
– Вызовешь себе помощь.
Смешок и здоровый мудак басит:
– Позвонишь ментам – менты тебе добавят увечий.
– Не позвонит, – хмыкает Данте. – Ржавый замаран по уши. Его примут как родного за нехорошие делишки, верно говорю?
Мне хочется орать, хочется вцепиться зубами в глотки этих мразей и выдрать им горло, хочется видеть, как из их глаз будет уходить жизнь.
Никогда я не испытывал столь жгучей ненависти. Ненавижу.
НЕНАВИЖУ!
Данте, эти два мудилы – Стас и Егор. Швед. И конечно, Янка.
Я запомнил.
Я отомщу.
Должник, значит?
Роман Ржавый долги всегда возвращает.
Когда на пустыре я остаюсь один, и рассвет окрашивает небо кровью, не с первого раза, может, с десятого или сотого набираю номер нужного мне человека.
Гудки идут слишком долго, и я готов разрыдаться, но вдруг, слышу в трубке сонный голос.
– Ржавый, какого х…я звонишь не в урочное время?
– Арман… – хриплю в трубку. – Помоги…
– Рома? Ты где? – меняется голос моего покупателя.
– Не знаю… Отследи звонок… – выдавливаю с трудом и добавляю: – И я нашёл твою покупку. Янка… Она у Шведа…
– Ни х…я себе! – бешено рычит Арман. – Ты подставить меня решил, уёбок?!
– Нет… Я не… не знал… Помоги… Расскажу всё…
– Помогу, Ржавый. Посмотрю геолокацию и отправлю за тобой парней. Но ты не только мне всё расскажешь, в какое дерьмо влез и меня потащил, ты ещё бабки мне вернёшь, что я дал тебе за девку. Если она у Шведа, то уже ни х…я ни целка!
– Просто… помоги…
Глава 7
ЯНА
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Оставшись одна, забираюсь под тёплое одеяло и гляжу в одну точку, не в состоянии больше двинуться с места.
Я стараюсь заставить свои лёгкие вдохнуть хоть немного воздуха, но мою грудь стянуло, словно стальным обручем, и я не могу дышать.
Мои глаза наполняются слезами, они стекают по моему лицу. Беззвучно плачу и чувствую себя конченной дурой.
Швед, наверное, думает про меня, что я – шлюха. Разыграла перед ним сцену. Ведь всё выглядит именно так.
Но я, правда, не специально. Глупая, случайная ошибка.
И если честно, то я заплатила за эту ошибку. Кровью. Сама виновата, что не удержала чёртову банку. И какого хера я вообще полезла за ней? Сто лет не пользовалась кремами и ещё столько же обошлась бы без них.
Касаюсь руками горячего пылающего от стыда лица. Мне было очень стыдно стоять, выпятив зад прямо перед лицом Шведа, пока он обрабатывал и зашивал мою рану.
Мне бы посмеяться над этой неловкой ситуацией, но не выходит. Да и Швед вряд ли посмеётся. Теперь точно выставит… Хотя нет… Он же сказал, что будет обрабатывать мою рану ежедневно.
Чёрт. Мне так стыдно.
Закрываю лицо руками и глухо стону, мысленно матеря себя, на чём свет стоит.
За мыслями о щекотливой ситуации, отвлекаюсь от боли в руках и под ягодицей. Ладони болят слабо, можно сказать, даже не болят.
А вот зашитая рана дёргается и реально сильно болит. Но я терплю и даже умудряюсь заснуть.
На периферии сознания слышу, что кто-то заходит в комнату, что-то спрашивает, и я мычу в ответ нечто невразумительное.
Чувствую прикосновение к щеке и… И всё.
* * *
Утром я просыпаюсь, словно меня толкнул кто-то. Резко подскакиваю, дезориентированная, в полном непонимании, где я, что произошло?
Увидев незнакомую обстановку, пугаюсь и дёргаюсь, чтобы вскочить, но запутанная в одеяло как в кокон, с грохотом сваливаюсь с кровати.
Боль тут же пронзает мою правую ногу и ягодицу.
– А-у-у-ув! – взвываю и застываю, позволяя боли утихнуть.
Тут же сознание возвращает меня в реальность, и я вспоминаю, что я в квартире Шведа – мужчины, которого я пыталась ограбить, и который накормил и приютил меня.
Выдохнула, и ощутила облегчение.
Я в безопасности. И впервые я спала на невозможно мягкой кровати. Спала без задних ног, даже сновидений не было, хотя пережила до этого немало. И боль меня не тревожила. Хорошая у него аура, значит.
Протёрла кулачками сонные глаза и, стараясь сильно не дёргать ногами, выпуталась из одеяла.
Чувствовала себя хорошо, если не обращать внимания на боль и чувство голода.
Осмотрев гостевую комнату, снова вздохнула и закуталась в одеяло.
Мне нужна одежда. Хоть какая-то. Разгуливать перед взрослым мужчиной голышом не буду. Вчерашней обнажёнки хватило. До сих пор стыдно от воспоминания, что я лежала абсолютно голая перед Шведом и позволила ему видеть мой голый зад и не только.
Боже, надеюсь, он не подумает, что я пыталась заигрывать с ним? Будто захотела «поймать его на крючок»? Что всё подстроила? Или вообще подумает, что я позволю ему что-то…
Кусая губы, крепко удерживая толстое, но удивительно лёгкое одеяло, вышла из комнаты.
На цыпочках начала красться в сторону, откуда доносились бытовые звуки.
Кто-то хозяйничал на кухне.
Хотя, почему кто-то? Олег Викторович. Его же квартира.
Добрела до кухни и застыла истуканом.
Швед что-то готовил. Или подогревал вчерашние блюда из ресторана. Не знаю. Просто, он выглядел очень… В общем, очень круто.
Мужчина он большой, сильный и что греха таить, сексуальный.
Конец ознакомительного фрагмента.