- Тебе не нравятся цветы, жизнь моя?
- Они лгут!
- Лгут?
- Ну да! Ты просто не понимаешь, потому что привык. Ты жил в краю, созданном Гилфингом, верно? А вот у нас на болотах нет таких красок, у нас все серое... Серое небо, серые деревья, серая земля, серые звери... Люди тоже серые, но я не о них... хотя и о людях тоже... Ты видел мухоморы? Они яркие! Мухоморы - самая яркая штука в Болотном краю! Потому что мухомор предупреждает: я отрава. Если змея ядовитая, она непременно украшена яркими пятнами. Ты видел, как малыш Дрендарг раздувает шею перед боем? Он предупреждает: я отрава. У него ядовитые зубы. Он создан Гангмаром, не Гилфингом Светлым, и он честен. Он ядовит и предупреждает тебя об опасности. Да ведь и с людьми тоже самое! Дружки моего сволочного братца с ног до головы увешаны яркими побрякушками, пестрыми ленточками и всякой мишурой. Если я вижу в Болотном Краю пестро наряженного молодчика, то могу быть уверена: он смертельно опасен, как ядовитая жаба, на спине которой яркие блестящие бородавки. Они такие красивые, их можно принять за самоцветы... а здесь красивые цветы - безобидные, мягкие, хрупкие! Какая ложь...
Вдохновенную речь девушки прервал пронзительный вопль:
- Будьте вы прокляты, гангмарово семя! Будьте вы прокляты! Будьте вы прокляты трижды по тридцать раз!
***
Орал священник. Святому отцу давно опротивело служение под властью тех, кого он считал исчадиями Гангмарова Проклятия, он с ненавистью подчинялся и читал псалмы во здравие Кевгара и Глоады - злобных нечестивцев. Подчинялся и копил злобу. Чем дальше, тем хуже. Разбойного вида солдаты из Ренприста, составлявшие гарнизон Аднора, ходили по городу, глядели хозяевами и своевольничали. Священник распалялся злобой, но сдерживался - ему было так же страшно, как и остальным... однако чем дальше, тем сильней крепла в нем уверенность: он сумеет вознести слово протеста, сумеет призвать паству к сопротивлению Злу, покажет личный пример.
Этот святой отец уже заранее примерял венец мученика и ждал лишь возвращения тиранов в Аднор, чтобы принять свою участь. Можно было бы и раньше, но какой толк в том, чтоб тебя побила пьяная солдатня? Кто заметит, кто оценит сей подвиг смирения? Священник уже пробовал, отказывался молится во здравие нечествицев - но дело окончилось тем, что его сбили с ног ударом кулака и немножко попинали тяжелыми сапогами. Били умеренно, ничего не повредили, но поиздевались всласть, да и ухо до сих пор побаливало после соприкосновения с солдатским кулаком. И пуще боли мучило унижение - прихожане видели расправу и помалкивали, не хотели оказаться побитыми так же, как их пастырь. Совсем иное - бросить гневную проповедь в лицо тиранам. Словом священник ждал своего часа и вот - дождался!
- Мерзкие твари, выползшие на гилфингов берег из болота, грязные змеи! Вы не властны над душой праведного человека! - надрывался поп, и страх перед неминуемой расправой придавал ему усердия.
Глоада заинтересовалась. Она остановила повозку, высунулась в оконце и слушала гневную речь, приоткрыв рот. Девушка изумленно хлопала глазами и задумчиво теребила черную прядь волос.
- Смотри-ка, милый, - обратилась девушка к Кевгару. - Какой занятный человек! У этого парня определенно имеется талант!
А обличитель заливался, заходился криком, он глядел в небеса - поверх возка с примолкшей болотницей, поверх крыш, крытых красной черепицей, поверх шпилей и дымовых труб.
- Что, думаете, нет высшего суда над вами? Он придет, не сомневайтесь! Не боюсь я вас и ваших мертвецов, боюсь лишь суда Гилфинга Светлого, он мой истинный повелитель, не вы, грязные твари! Только он, судия и исполнитель, он мою душу казнил бы, провинись я перед ним, а вам подвластно лишь тело! Тело слабо, тело ничтожно, возьмите его и подавитесь!
Рисп привстал в стременах, отыскал глазами своих людей и коротко кивнул. Двое солдат в сером оттеснили конями горожан с их букетами, спрыгнули на мостовую и ловко заломили руки священнику. Тот пискнул и смолк.
- Тело? - тут Глоада повысила голос. - С чего ты взял, что мне будет интересно твое тело? Тоже мне, какой мужчинка выискался... Эй, отпустите его! Руки прочь от попа, я сказала!
Серые покорно отступили. Священник собрал остатки достоинства и попытался гордо выпрямиться. Вышло у него не очень хорошо.
- Тело у тебя, голубчик, так себе, довольно убогое тело. Ишь, брюхо какое отрастил, лодырь! Но в остальном ты мне нравишься. Славненький крикун, - Глоада милостиво улыбнулась и, высунувшись сильней в окошко, поглядела на Риспа. - А ты, прохвост, знаешь, как мне угодить! У-у, хитрец!
Кевгар помалкивал, с сомнением слушая любовницу.
- Милый, - обратилась к нему болотница, - ты видишь, этот городок не лишен приятности. Задержимся здесь ненадолго?
- Как ты захочешь, Глоада.
- Итак, завтра под утро нам принесут лягушек. Хи-хи, я представляю эти рожи. Как они станут корчиться, когда вместо привычных цветочков у них в руках окажутся мерзкие скользкие лягушечки. А ты, святой отец, приходи почитать нам свои замечательные проповеди! О Гангмаровом Проклятии, о мерзких змеях... ну да что я тебя учу, таких учить - только портить. Придумай что-нибудь новенькое к завтрашнему утру. Но насчет тела - даже не думай, ты не в моем вкусе!
И принцесса послала опешившему священнику воздушный поцелуй.
ГЛАВА 7 Море к западу от Легонта, Мокрые Камни
Корабль островитян снялся с якоря, смуглые моряки, осторожно отталкиваясь шестами, отвели парусник от прибрежных камней и развернули. Их приятели, весело галдя, установили парус. Суденышко развернулось носом к полосе прибоя, едва заметной вдалеке, и двинулось к выходу из лабиринта подводных скал. Команда и пассажиры провожали парусник взглядами. Вопли островитян далеко разносились над водной гладью.
- Радуются они, слышь-ка, - заметил Никлис. - А чего же, раньше орочьего железа не видали?
- Выходит, так, - кивнул Ингви. - Я тоже об этом подумал.
- А чего так выходит? - тут же влезла в разговор Ннаонна. - Наши товары попали в Энмар, потом на север, оттуда снова сюда? А сами энмарцы - что же, не могли железки на Архипелаг доставить? Они же с царями великих островов торгуют.
- Я слышал, в Энмаре запрещено реализовать это железо, только транзитом - на вывоз. Пекондор говорил, их кузнечный цех настоял.
- И что же? Это же и есть вывоз - на Архипелаг.
- Вероятно, торговля железом в руках купцов, связанных с кузнецами, и у них, должно быть, постоянные контракты. Стало быть, местные купцы покупают товар у местных кузнецов и не хотят портить отношения.
Суденышко островитян исчезло, растворилось в сером горизонте, там, где полоса прибоя, указывающая границу Мокрых камней, сливалась с небесами. А команда Вереха словно не собиралась сниматься с якоря. Несколько моряков неторопливо расхаживали по палубе и занимались какими-то делами, сматывали канаты, перетаскивали вдоль борта ящики. Большая часть команды бездействовала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});