купить и чего-нибудь посильнее. Но ему наркотики не требовались. «Таблетки радости» были легальны, безвредны и почти заменяли их. Не заглянул он и в Музей проституции, расположенный в бывшем борделе.
Того, что он увидел за полчаса, было ему достаточно. Типичный “red lights district” — хоть и древний, но ничем не лучше, чем в Лос-Анджелесе.
Торговые боты — колесные, на воздушной подушке и даже бегающие на шести «ногах» — аккуратно следовали по выделенным полосам тротуара. Так же, как автоматические грузовики, которые никогда не вклинивались в поток транспорта, где хотя бы часть водителей была людьми. Правда, эта часть уменьшалась с каждым годом.
Вокруг было чисто и видны были вложенные в этом место деньги. Впитывающий воду и грязь пористый асфальт почти не нуждался в чистке ботами и поддерживал свое состояние сам.
Патруль он заметил издалека, потому что на них были комбинезоны со светоотражающими полосами. Конечно, в таких они заметнее для транспорта — и беспилотного, и традиционного, а значит, имеют меньше шансов под него угодить. Но зато в любой перестрелке стали бы отличными мишенями. Правда, никаких даже мелких перестрелок тут уже не было года три или четыре. Все-таки не Могадишо и не Детройт. Это были не кадровые копы, а контроллеры из добровольцев. Хотя им, конечно, платили за риск, который в общем-то был невелик в этом сытом районе, который явно просматривался десятками тысяч камер.
В Китае и России их бы называли «дружинниками», но суть была одна. Об их национальности можно было гадать. Но один явно был сикх, второй африканец, а третий мог быть и турком, и греком. Эти трое были не особенно опасны для него, потому что задачи у них были другие — они следили за районами, их постоянными обитателями (которых здесь не было) и гостями. А ориентировки на него быть еще не могло.
Они прошли мимо, даже не взглянув на него.
Вот и хорошо. Чем меньше внимания он к себе привлечет, тем лучше. Взгляд копа или «шакала» — такой же видео-регистратор, как стационарная камера.
В городе была ячейка Братьев, но обращаться к ним за помощью было нельзя. У него были другие задачи. Встретиться со связным, а потом сесть на другой поезд.
В метро ему попались на глаза проявления творчества — какая-то инсталляция экологов-экуменистов в виде гигантского слегка завуалированного символа плодородия.
«Дай им волю, и они объявят кучу дерьма арт-объектом, тем более ее глубокий философский смысл трудно оспорить», — подумал Ларсен.
Дело Энди Уорхолла и того парня, который поджег в 2025 году галерею «Тейт-модерн» вместе с экспонатами выставки самого Уорхолла, побеждало. В такие моменты Олаф думал, как же он хотел вернуть старый добрый патриархат. Когда грудью могли кормить только женщины, а в зачатии участвовать только двое, а не больше. Когда еще не было митохондриальной хирургии, а то, что развивалось, внутри яйцеклетки было таинством. Когда был один вариант построения своей личной жизни, а не множество. Когда мясники не требовали защиты у полиции от агрессивных веганов, а индуистский фестиваль красок не стоял вровень с христианским рождеством.
Правда, потом он сменил веру на еще более прямолинейную, и Рождество для него потеряло свою ценность. Но в остальном ничего не поменялось.
Высокий «пимп»[ii] в шубе, как у какого-нибудь русского боярина времен Николая Первого, выступил ему навстречу, одновременно открывая вкладку беседы и торговли. У пимпа был африканский парик, но лицо не черное, а европеоидное. Обычное средиземноморское — мог быть и французом, и итальянцем, и арабом из Сирии или Ливана. Черты лица были настолько правильные, что отдавали Голливудом.
Морок? Нет, использовать искажающие лицо приборы в общественных местах было здесь запрещено. Скорее всего просто пластика.
— Бон жур. Кого желаете, мон ами? — спросил пимп вслух, — Вам девочку? Девочку, которая была раньше мальчиком? Или что-нибудь оригинальное?
— Хочу нормальную взрослую женщину. Цисгендерную и гетеросексуальную.
— Зрелую? — светящиеся и выщипанные до тонкой нитки брови пимпа приподнялись.
— Да, но не старше тридцати пяти. Нормальной полноты и роста. Раса не принципиальна. Главное, чтоб выглядела женственно по стандартам ХХ века.
— А… традиция. У вас есть вкус, мсье.
— Данке.
— Выбирайте.
Во вкладке — то есть прямо в воздухе — развернулся голографический каталог с моделями. Олаф сделал вид, что смотрит его, читая справа налево, и пимп вдруг окликнул его слегка изменившимся голосом.
— У вас глобы, мсье?
— Нет, либеро. Я предпочитаю свободные валюты.
— Это хорошо, — улыбнулся пимп алмазными зубами. — Они сейчас дорожают. Потому что грядет буря.
Это были пароль и отзыв. Конечно, архаично. Но даже эти устаревшие верительные грамоты были надежнее, чем идентификация через цифру. Братья не доверяли цифре. Цифрой управляли те, с кем они боролись. Впрочем, Ларсен иногда подозревал, что все наоборот, и цифра сама управляет теми, кого они звали шайтанами и собирались уничтожить. Не важно.
— А вот это вам от нас, — с этими словами пимп передал ему яркий буклет из настоящей бумаги. С него глянцево улыбались Девушка Месяца. На ней были символические стринги и «пестис» в форме бутонов, прикрывавшие соски, да и то не полностью. Эти предметы одежды меняли цвет в зависимости от угла зрения. От ее безупречности становилось не по себе.
На нее Ларсен не накопил бы и за год своей официальной работы (которая была скорее прикрытием), если учитывать плату «лендлорду» и свой вегетарианский рацион питания. Он ведь давно не был астронавтом.
Но такой идеал и не требовался. Он привык в жизни довольствоваться малым.
Олаф убрал буклет в карман своих старомодных брюк с широким ремнем.
Конечно, в этом месте он мог сказать, что ничего из каталога ему не подходит — и уйти. Это был настоящий сутенер, а не поддельный — легенда должна быть подтверждена на сто процентов. А значит, и «товар» у него был в наличии. Но если клиент уйдет ни с чем, это может вызвать подозрения у других. И почему бы не совместить основную цель визита с получением разрядки? Деньги ему все равно скоро не понадобятся. И осуждение со стороны мудрых шейхов его пугать не должно. Скоро любые грехи с него спишутся.
— Выбирайте, мсье, — напомнил ему пимп.
— И как у вас дела в кризис? — спросил Ларсен, пролистывая пальцем в воздухе страницы. Пока ему никто не приглянулся. Всё не то.
— Прекрасно! — сутенер встряхнул дредами афро-парика. — Клиенты идут валом. Люди хотят выпустить пар. Больше, чем обычно. Посмотрите сюда… есть скидки. Или все-таки открыть закрытые страницы?
На закрытых страницах был такой товар, который даже