Читать интересную книгу Смерть мужьям! - Антон Чиж

– Похоже, – согласился Аполлон Григорьевич. – Грановская умерла сразу, как только добралась до кровати. Бедняжка горничная, видно, сражалась с плохим самочувствием, нахлынувшим внезапно, и пыталась принести воды хозяйке. Нет, чтоб кастрюлю молока выпить... Что, ж все ясно.

– Когда они умерли?

– Примерно часа два назад... Придется вам узнать, кто был в это время.

– Я уже знаю, – уверенно сказал Родион.

Лебедев скроил недоверчивую гримасу:

– Обладаете даром провидения?

– Только логика. Вот смотрите... – Ванзаров указал на толпу букетов. – На столе пять букетов. Но подарков, включая конфеты – шесть. На каждом букете визитная карточка. На коробке визитной карточки нет. Почему? Даритель не хотел афишировать свой подарок и даже не прислал цветов. Значит, горничная приняла коробку из рук незнакомого человека? Нет. Зинаида прекрасно знала, от кого подарок. Горничные отлично осведомлены обо всех секретах хозяек. Только убийца наверняка не сам пришел, а направил посыльного, велев передать от кого.

– Почему с посыльным? Разве самому – не надежнее?

– Он не мог быть уверен, что горничная тоже попробует конфет. Это риск разоблачения. А посыльным мог быть хоть первый встречный мальчишка.

– И кто же сообразительный убийца?

– Не женщина. Потому что женщина не будет дарить женщине конфеты на именины. Остается – мужчина. Кто может подарить любимый сорт конфет, то есть знает его, не хуже мужа, и при этом не подарить цветов, чтобы не возникло лишних вопросов? Любовник. Больше некому. Или кто-то, кто прикрылся его именем. Такой сладкий подарок женщине может сделать только очень близкий мужчина. Интимно близкий. Как намек на их сладостные встречи...

Родион вовремя остановился. Его и так слегка занесло на любовные просторы.

Криминалист помассировал мочку уха и совершенно искренно сказал:

– Да, юноша, вы далеко пойдете... Если, конечно, позволят. У нас ведь умных не слишком любят, сами знаете. Начальству тяжко видеть подчиненного, проницательнее его, а сослуживцам – умник, как кость в горле на фоне их лености и глупости... В общем, располагайте мной, как сочтете нужным...

Минута эта не была отмечена во всеобщей истории народов и не покрылась красным в календарях. Но ее стоит запомнить. В это мгновение родился союз логики и криминалистки, от которого еще предстояло поёжиться не одному преступнику. Короче говоря, Лебедев принял Ванзарова как равного.

Ничего такого возвышенного Родион не испытал, но только поблагодарил скромно.

– Заметили в спальне ряд хрустальных флакончиков? – спросил Лебедев.

– Вроде, бы... – замялся Ванзаров. Не хотелось признавать, что не обратил на них серьезного внимания. Мало ли каких снадобий требуется женщине, тем более блондинке, для поддержания неописуемой красоты.

– Сдается мне, что госпожа Грановская собрала неплохую коллекцию отравляющих веществ. Без фантазии, конечно, но для начинающего любителя – вполне достойно.

– У нее хранился яд? – поразился проницательный сыщик. Эта новость никак не вписывалась в стройную схему.

– Яды... Вас что-то смущает?

Родион попытался сжульничать, отвел взгляд и только теперь заметил в раскрытой коробке что-то постороннее: из-под слоя конфет торчал кончик серой бумаги. Не смея касаться, он попросил криминалиста использовать безопасные перчатки. Легким движением руки на свет был извлечен листок прямоугольной формы.

Лебедев рассматривал его с откровенным сомнением, а Ванзаров чуть не закричал от радости. Подарок судьбы имел черную розочку, напечатанную типографской краской, и две полукруглые стрелки, написанные от руки, словно выходящие одна из другой.

– Понимаете, что это значит? – спросил Родион.

– Нет, – честно ответил Лебедев.

– А я знаю!

Аполлон Григорьевич воззрился на юношу с некоторым подобием священного ужаса:

– Ну, добивайте, старика...

– Это значит, что убийства неизвестного и эти... связаны!

– О! Какое открытие! Я уж испугался, что вы не человек, а гений... Делать мне тут дольше нечего, поеду в лабораторию. Не забудьте про вечер, пороки ждут!..

И Лебедев преспокойно удалился, оставив Родиона со смутным чувство, что язык, даже с хорошим человеком, надо иногда держать за зубами.

Пытаясь найти хоть какой-то логический мостик между господином с шилом в сердце и женой адвоката, отравленной конфетами, Ванзаров собрал со стола визитные карточки. Их оказалось немного, за пышностью – букетов казалось больше. Карточки были присланы от некоего «Др. Карсавин», от «А. И. Хомякова» и «П. Н. Хомяков», от «И.С. Делье», и от некой «Твоя М.Г.», написанной от руки. Из всех имен сомнения не вызывало одно: муж Екатерины Павловны, видимо, заехал перед службой с поздравлением. Итого визитеров было шесть, считая убийцу, плюс – госпожа Делье.

В подарках не было ничего особенного. Рядом с букетом от «Др. Карсавин» расположилась коробочка с изящной дамской самопиской ручкой: змея обвивает виноградный жезл. «П.Н. Хомяков» подарил бронзовую фигурку лисы с колобком – настольная безделушка. «А.И. Хомякова» предпочла порадовать крохотной книжечкой в сафьяновом переплете с серебряным карандашиком – дамский дневничок. «И.С. Делье» преподнес в дар том «Политика России и Балканский вопрос», а «Твоя М.Г.» – хрустальный шар. Каждый подарок Родион повертел и внимательно изучил. Но само собой ничего не обнаружил.

От входной двери раздался звонок.

Ванзаров так решительно бросился в прихожую, что городовой Емельянов запутался в ногах, и не успел вытянуться по стойке смирно.

– Где дама, что здесь сидела? – спросил чиновник полиции.

– Ушла, ваше благородие...

– Да как же могла уйти?! Просил же присматривать за ней!

– Жалко ее стало, умаялась, бедная. Просила передать, что примет вас около пяти вечера у себя дома, вот адрес... – городовой протянул записку.

Было ясно, что Емельянов сражен в самое сердце красотой Екатерина. Не имея желания разбираться с очередной служебной глупостью, Ванзаров распахнул дверь. В лицо ударил сильный запах роз, словно пролили флакон духов, а самая длинная ветка чуть не задела нос. За букетом скрывалась хрупкая девушка в голубом платье с пелеринкой, изящно накинутой на плечи, и в чудной соломенной шляпке, украшенной живыми цветами с эгреткой из декоративных фруктов. С некоторым изумлением гостья воззрилась на Родиона.

– Вы кто? – спросила она.

– От кого букет? – деловым тоном осведомился Ванзаров.

– От мадам Живанши, разумеется... Аврора Евгеньевна принимает?

Галантный юноша распахнул дверь:

– Прошу!

Барышня вошла в прихожую, увидела городового, отшатнулась, но путь к отступлению был перекрыт. Она забилась в угол, защищаясь букетом, и с ужасом затараторила:

– Что такое? Почему? За что?

Пугать дальше хрупкое существо Ванзаров не посмел, представился, как можно более официально и стал выяснять личность гостьи. Оказалась, девушку зовут Александра Ипатова, работает в салоне, ее послала мадам, поздравить именинницу и постоянную клиентку. Она согласилась с радостью, потому что хотела повидать сестру, которая здесь горничной. Бедняжка не представляла, какая новость ее ожидает.

Прежде чем вывалить на голову несчастной горькую правду, надо было прикинуть ее психологический портрет. Характер можно назвать твердым, но сдержанным, не болтунья, серьезно относится к жизни и зарабатывает своим трудом. Барышня казалась умной, хорошо воспитанной и даже образованной, что не вязалось с натруженными пальцами.

Стараясь быть как можно более деликатным, Ванзаров сообщил, что Зинаида погибла в результате несчастного случая, по ошибке приняв яд. Полиция выражает свои соболезнования.

Букет выпал и развалился на две части, от куста белых роз отделились нежные стебельки нарциссов. Закрыв лицо ладонями, Александра и так осталась сидеть без движения. Родион выждал, сколько смог, предложил стакан воды или успокоительные капли. Но девушка не ответила. Наконец, справившись с чувствами, открыла лицо, поразительно изменившееся. Простое и милое, буквально минуту назад, – оно почернело, под глазами легли синяки. Свое горе барышня сдерживала так крепко, как пристало воспитанному человеку. Сердце сыщика трепетало от жалости, но волю ему не дали.

Спокойным тоном Александра спросила, когда сможет увидеть сестру. Пришлось объяснять, что сейчас это невозможно, подробно описывать печальную процедуру, и даже рассказать, откуда придется забирать тело для погребения. На случай дополнительных вопросов, был спрошен ее адрес. Ипатова снимала комнату в Коломне, почти по соседству. Предложение проводить с городовым или хоть посадить на извозчика, было вежливо, но твердо отвергнуто. Александра лишь спросила: свободна ли она, и, не простившись, вышла. Цветы так и остались на ковре прихожей. Горе настолько поглотило девушку, что она забыла об имениннице.