Миллер торжествовал. «Двойник, – думал он, – не очень-то хорошо соображает. Впрочем, это естественно, ведь он живет отдельно от меня второй день – значит, уже два дня мыслит иначе, совсем иначе… Вероятно, в лаборатории Чвиза воспроизводилось далеко не все… Главное! – И от этой мысли Миллер пришел совсем уж в отличное настроение. – Двойник, кажется, и не подозревает о некоторых тонкостях теории нейтронного торможения!»
– Еще есть надежда, что король голый, – сказал вслух Миллер.
– Что? – не понял Двойник.
– Это я просто так. – Миллер мысленно обругал себя за несдержанность. Он подумал о том, что если не будет установки – она, например, исчезнет, – то Двойнику грош цена. Ведь он не сможет вновь создать установку.
В репродукторе раздался голос начальника полигона:
– Зона освобождена. Приготовиться, через пять минут взрыв.
– Садитесь за пульт, – сказал Миллер. – Я буду снимать показания приборов.
И отошел в глубь бункера.
…Из командного пункта доносился монотонный голос начальника полигона:
– До взрыва тридцать секунд… десять… пять… три…
Двойник включил установку.
Начальник полигона считал:
– Два… Один… Взрыв!
Тишина.
Прошло пять секунд, десять…
Взрыва не было.
– Выключайте, – спокойно сказал Миллер.
Двойник даже не пошевелился.
На командном пункте началась паника.
– Выключайте! – сказал Миллер.
– Еще несколько секунд, – не оглядываясь, ответил Двойник.
– Выключайте!
Двойник взорвался:
– Как вы не понимаете, что каждая лишняя секунда – это тысяча кларков в недалеком будущем!
Миллер остолбенел от изумления.
Паника катилась по полигону.
– Немедленно проверить энергетику! – ревел в микрофон Дорон. – Начальника третьего участка ко мне!
– Выключайте! – закричал Миллер и бросился к пульту.
Двойник, сжав кулаки, поднялся ему навстречу.
8. БИЛЕТ В АРГЕНТИНУ
Миллер не успел нажать кнопку сброса поля: рука Двойника цепко обхватила его запястье. Физик рванулся. Двойник засмеялся коротко и неприятно.
– Драка отменяется, – сказал он отрывисто, – ведь и физически мы равны. – И разжал руку.
Миллер чуть тронул красную кнопку, и в тот же миг они увидели, как острой пикой взметнулась вверх дрожащая голубая линия на экране нейтронного счетчика: в шахте взорвалась бомба.
Миллер устало опустился в кресло, закрыл глаза. Двойник подошел к контрольному секундомеру.
– Шесть минут семнадцать и три десятых секунды, – сказал он. – Боже мой, какой вы все-таки идиот! Просто не верится, что вы мой двойник.
– Идиот вы, – лениво сказал Миллер. – Впрочем, даже кретину ясно, что если процесс ядерного деления можно затормозить на десять секунд, то при определенном расходе энергии его можно затормозить на десять минут или дней. Это уже неинтересные технические детали, которые должны заботить не физика, а репортера… А вы упивались своей властью над нейтронами, как мальчишка, которому подарили барабан и который не может остановиться.
– Да! Упивался! – закричал Двойник. – Упивался! Потому что нам с вами все ясно и секунду спустя, а Дорону и господам из министерства обороны секунды мало! Им нужен эффектный фокус – вот тогда им будет ясно! Эффектный и достаточно долгий, чтобы они успели сообразить. Года два назад я листал книжку «Теория рекламы»…
– Это я листал! – сказал Миллер.
– Опять дурацкий спор, – вздохнул Двойник. – Ну хорошо: мы листали. Но вы ничего, видно, не запомнили, а я запомнил. Надо уметь продавать. И, право же, все равно, чем вы торгуете – пивом или установками нейтронного торможения. Если вы принесете Дорону листок с формулами, вам заплатят тысячу кларков, а если вы сунете ему под нос секундомер, можете сорвать миллионы.
– Так, так, – сказал Миллер, – браво! Раньше я думал, что есть физики-теоретики и физики-экспериментаторы. Оказывается, есть еще физики-лавочники.
– Зря стараетесь: драки не будет, – спокойно сказал Двойник. – Ну что вы злитесь? Почему цену моим мозгам должен назначать кто-то, а не я?
– Вашим мозгам? – переспросил Миллер.
– Ну хорошо: нашим.
– Это, простите, меняет дело. Я сам распоряжаюсь своими мозгами.
– Можете не волноваться: я джентльмен. Все деньги – пополам. И, послушайте меня, давайте сразу договоримся: я покупаю билет в Аргентину или в Австралию, куда хотите, хоть в Россию, и вы уезжаете. Нам будет трудно вдвоем.
– Интересно, – сказал Миллер, – очень интересно. Я уезжаю, а вы? Что будете делать вы? Только откровенно.
– Абсолютно откровенно! Я иду к Дорону и рассказываю ему о том, что генератор существует, работает, и предлагаю его купить… ну, допустим, за миллиард кларков.
– Зачем вам такая куча денег?
– Я не жадный: миллиард надо просить для солидности. На двоих нам вполне хватит двадцати миллионов. Потом отдаю установку, ее разбирают, изучают…
– Но они не понимают принципа генерирования и ориентации поля.
– А зачем его понимать? Кто понимает, что такое энтропия? Кто представляет себе бесконечность пространства? Так даже удобнее: я им – установку, они мне – чек. И до свидания. Поселимся с Ирен где-нибудь у теплого моря…
– Но ведь Ирен будет в Аргентине.
– Почему?
– Вы же собираетесь спровадить меня в Аргентину.
– Вас, но не Ирен.
– Ах, вы надеетесь, что я…
Их разговор прервал голос Дорона из репродуктора:
– Профессор Миллер! Профессор Миллер!
Двойник быстро подошел к микрофону, щелкнул выключателем:
– Миллер у микрофона.
– Мы до сих пор не понимаем, чем вызвана задержка взрыва, – сказал Дорон. – Могут ли ваши опыты влиять на наш эксперимент?
– Гм… Трудно сказать… – осторожно начал Двойник.
– Думаю, что не могут, – быстро вставил Миллер.
Двойник погрозил ему кулаком.
– Вы могли бы зайти ко мне? – спросил Дорон.
– Хорошо, – сказал Двойник.
– Я зайду через десять минут, – добавил Миллер.
Двойник выключил микрофон.
– Зайду все-таки я, – сказал он.
– Послушайте, мне это надоело. – Миллер закипал. – С меня хватит. Вы ходили по моему кабинету – я сидел в шкафу, вы ездили в моей машине – я брал такси. Давайте вести честную игру: утром вы говорили с Дороном, теперь моя очередь.
– Понял, – сказал Двойник и улыбнулся. – Вы думаете, что я начну торговлю и оставлю вас в дураках…
– А где гарантия? – перебил Миллер.
– Вот это настоящий разговор! – захохотал Двойник. – «Где гарантия»! Да, вы не такой простак, каким хотите казаться. – Внезапно он стал серьезным. – Даю вам слово: сегодня торговли не будет. Это слишком серьезное дело, и к нему надо подготовиться. Более того, я постараюсь убедить Дорона, что задержка, возможно, не имеет к нам отношения. Если он узнает о нашем опыте, то спокойно сможет обойтись и без нас: установка в его руках. Итак, сейчас пятнадцать тридцать, в семнадцать встретимся дома и все обдумаем… Да, пока не забыл: купите себе домашние туфли, я не могу больше ходить по квартире босиком.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});