могла ориентироваться только на свой организм. И если легла поздно, то вставала к обеду.
В интернате нас ходили будить лично, а недавно отец в честь новой школы раскошелился и купил мне будильник-концепт. Боялся, что все заметят, как скудно он на меня тратится.
Усмехнулась. Он-то считает это большими тратами.
«Посидишь без своих прихотей, которые обходятся мне в круглую копеечку», — всё крутились в голове его обидные слова.
Так что, когда утром я проснулась от неприятного ощущения на запястье, увидела, как надулся браслет, давя на руку.
Семь десять. Как по заказу.
Хотя бы за это стоит быть ему благодарной, Нина. У других детей и этого нет.
Умывшись, никак не могла сосредоточиться. Настроения не было с самого вечера. Кроме отца, я всё время думала о Демидове.
Оглохла… Оглохла…
Прокручивала издевательскую фразу Глеба, наверное, уже сотни раз и всё равно реагировала. Сердце колотилось, ладошки потели, а сама я лихорадочно тряслась.
В школу шла нехотя, стараясь шагать как можно медленнее.
Постоянно оглядывалась в тревоге по сторонам, но коридор уже практически опустел, а редкие опаздывающие спешили разойтись по своим классам.
Остановилась у нужной двери и занесла руку. Хотела было постучаться, но не стала. Глупо соблюдать этикет, ведь я всё равно не услышу учительского да.
Опоздала я одна.
Головы одноклассников повернулись ко мне, а седовласый мужчина в роговых очках остановил поток речи и вопросительно глянул на меня из-под густых кустистых бровей.
Быстро протараторил что-то, но меня так шатало, что я качнула головой, не различая в его предложении отдельные слова.
На его лице отразилась понимающая сочувственная улыбка, и он кивнул в сторону парт, чтобы я заняла свое место.
Подумал, видимо, сначала, что я из здоровых и ошиблась дверью.
— Ты новенькая, видимо. Нина, верно? — стал говорить уже медленнее, чтобы я разобрала слова по губам.
Кивнула и села за парту, доставая дрожащими руками тетрадку. В панике завращала глазами, пытаясь понять, какой сейчас урок.
Перед доской что-то засияло разными цветами, привлекая мое внимание. Радужная указка была направлена на формулы.
Алгебра.
Пять уроков пролетели незаметно, несмотря на неприязнь, которую демонстрировали мне одноклассники. Мне совершенно не до них.
Иногда я оборачивалась, будто невзначай покопаться в сумке, и смотрела на них украдкой, но никого не узнала.
Все имена в социальной сети были никнеймами, так что опознать их не удалось. Кроме одного.
Парень, который сидел у самого окна в крутых больших наушниках, выглядел дерзко и нелюдимо. Уверена, фраза про ущербных принадлежала ему.
Дернулась, когда он заметил мое внимание. Подмигнул, вгоняя в краску, и отвернулся, снова возвращая свой взгляд к стеклу.
Когда закончился пятый урок, все начали вставать со своих мест так же быстро, как и вчера, а я осталась сидеть на своем месте, ожидая логопеда.
Плечо вдруг резко прострелило тупой болью.
Мимо проходящая девочка с тугими черными косичками и рваной челкой задела меня своим рюкзаком. Обернулась, неопределенно махнула рукой и ушла, выходя из кабинета.
Мне могло показаться это случайностью, но когда по мне прилетело еще два удара, но уже от парней, до меня дошло.
Вот так выглядит травля в этом классе.
Сглотнула горький ком и стиснула кулаки. Кабинет опустел, и я осталась в нем одна.
В коридоре туда-сюда сновали ученики, но когда на пороге появилась та пресловутая троица, я пожалела, что не спряталась под партой.
— Гля, она снова тут одна, — разулыбался Алекс.
Двое других вошли следом за ним и медленно закрыли дверь.
Вскочила, ощущая, как заколотилось сердце.
Как глупо было верить обещанию Глеба.
Отбежала к окну и только потом поняла, как это было опрометчиво с моей стороны.
Рассредоточившись, они полностью перекрыли мне выход.
— А ты красивая, — снова сказал заводила и присел на парту, ставя ноги на мой стул.
Плохо, что я привлекла его. В нашем возрасте у парней вовсю хлещет тестостерон, а я даже не смогу закричать и позвать на помощь, если вдруг…
Тяжело задышала и сжала ладони в кулаки. Рядом ничего тяжелого, только горшок с цветком. Схватила его, планируя обороняться от этой шайки любым способом.
— Напугать меня хочешь? — ощерился парень и спрыгнул с парты.
Я даже не успела замахнуться, как он оказался рядом и выбил у меня горшок из рук.
Тот упал на пол и разбился, и от звука удара, видимо, парень сморщился.
Земля рассыпалась и комьями осела на его сияющие блеском туфли.
— Ты попала, — адресовал мне, а затем подозвал друга — Открывай окно, Пархомов.
Тот кинулся к соседнему подоконнику, заставляя меня обтекать от удушающего страха.
— Проверим, боишься ли ты высоты, — зловеще, как мне казалось, протянул Алекс и схватил меня за горло.
Я сопротивлялась, била, куда придется, но силы были неравны, и меня резво скрутили, не давая ни дышать, ни двигаться.
Хватка на горле слегка ослабла, пока меня поднимали, кидая на подоконник, и во время передышки я смогла, наконец, судорожно глотнуть благословенного воздуха.
— Смотри на меня, дрянь! — второй рукой пальцами сжал мои скулы, заставляя наблюдать за его лицом. Настоящий зверь, жаждущий крови. Моей крови.
Царапала до крови его кисти, но это злило Алекса сильнее.
Не знаю, чем бы всё могло закончиться, но меня вдруг резко отпустили.
Парни как-то напряглись и обернулись.
Спрыгнула, пользуясь заминкой, и согнулась пополам, ощущая, как от удушья режет горло.
А когда увидела, что мои мучители уходят, подняла голову и заметила, что в кабинет вошла женщина в костюме.
На вид лет пятидесяти, со строгим пучком на голове, ярко-алыми губами и густо подведенными глазами smoky-eyes.
Мой новый логопед.
Ее брови были недовольно сведены, а злое выражение лица, которым она провожала парней, не предвещал им ничего хорошего. Только проблемы.
Но я не радовалась. Взгляд, который Алекс кинул на меня напоследок, обещал мне скорое возмездие.
Глеб
Раздражение не покидало меня с самого утра. Нет, с вечера.
Игнор Нины задел сильнее, чем я думал, и оттого бесился, желая разгромить всё вокруг и проломить кулаком парту.
Тихо, Глеб, успокойся. Последний урок остался, и на игру. Там и сбросишь пар.
— Хватит уже пыхтеть, — фыркнула рядом проходящая Ольга.
Уже и пересел на соседний ряд, поменявшись местами с Пархомовым, у которого перманентное слюноотделение при виде нашей одноклассницы, но она всё равно не унималась.
Зачастила к Инне Григорьевой, сидевшей позади меня. И вроде дружбы у них никакой особо не было, с ботаничкой-то, но всё ей постоянно надо было — то ручку именно у нее одолжить, то с примером помочь.
— Отвали, —