Квартира мистера Девлея помещалась в одном дворе с красильней.
Он провел нас туда, представил своей жене и приказал подать старые газеты.
Каждый год у него был собран в отдельную папку и тщательно подклеен по номерам, что значительно облегчало работу по розыску нужной статьи.
Слегка подумав, Холмс потребовал номера, вышедшие девятнадцать, двадцать и двадцать один год тому назад.
В это время любезный хозяин приказал подать бутылочку виски и содовую воду, и, пока Холмс, уткнувшись носом в порыжелые газеты, углубился в их чтение, мы занялись любимым английским напитком.
Прошло более часа.
Но вот Шерлок Холмс вдруг радостно стукнул ладонью по кипе газет.
— Так и есть! — воскликнул он радостно. — А ну — ка, дорогой Ватсон, пойдите сюда! Я покажу нам прелюбопытную штучку, несмотря на то, что газете этой лет двадцать.
Я подскочил к нему.
— Как вы думаете, милейший доктор, кто могла бы быть наша красавица клиентка?
— Графиня? — спросил я, страшно заинтересованный.
— Да.
— Но откуда же я могу знать это? — я пожал удивленно плечами.
— Вы, конечно, скажете: нищая мулатка, приемыш графа?
— Конечно.
Шерлок Холмс загадочно улыбнулся.
— Думать так — большая ошибка, — ответил он. — Представьте себе, Ватсон, что у себя на родине она была много знатнее и богаче, нежели здесь, несмотря на титул графини и состояние графа.
— Черт меня возьми, если я понимаю хоть что — либо из этой чепухи! — воскликнул я.
— А между тем это открытие я сделал очень просто, — невозмутимо проговорил Холмс. — Неужели же, Ватсон, в рассказе графини о своем происхождении вы не чувствовали натяжки и больших недомолвок?
— Конечно, чувствовал! — признался я. — Но что же может сказать женщина, сама не знающая о себе ничего и говорящая о своем прошлом лишь со слов другого?
— Вы совершенно правы, — согласился Холмс. — Но не значит ли это, что человек, сообщивший ей о ее прошлом, лгал. Если бы он не лгал, его рассказ не страдал бы подобными дефектами.
— Верно…
— Вот то — то и есть! Слушая рассказ графини, я сразу обратил внимание на это, но самое сильное сомнение запало мне в голову лишь тогда, когда она произнесла свою девичью фамилию. Беналираджева! Не правда ли, странно давать такое имя ребенку, которого вывозят в Россию, крестят и собираются воспитывать? Но, кроме того, эта фамилия не вымышлена. Я слишком хорошо помню имя, прославившееся в свое время в Индии. И вот теперь я нашел его снова. Слушайте — ка, что я прочту вам из давно забытых времен.
Холмс поднес к глазам порыжелый газетный лист и прочел:
«Телеграмма из колоний. Индия. Бомбей.
Туземское население страшно взволновано невероятно дерзкой кражей, имевшей место недалеко от Бомбея во дворце местного раджи Бен — Али. Славящийся своим богатством и влиянием на население, всеми уважаемый раджа Бен — Али в день совершения преступления выехал на охоту, оставив свою годовалую дочь Ирру дома. Раджа Бен — Али — красавец собою и женат на англичанке из очень хорошей семьи. Благодаря этому маленькая Ирра вышла цветом кожи более похожей на европейскую девушку, нежели на индианку. Ирра — единственная дочь у раджи, и родители боготворили ее. Когда Бен — Али уезжал на охоту, Ирра вместе с нянькой гуляла в окрестностях замка. Видя, что нянька с ребенком долго не возвращаются, во дворце встревожились. За нянькой послали людей и вскоре ее нашли недалеко от дороги мертвой, с колотой раной в груди. Ребенок исчез. Поднялась страшная тревога, тысяча конных и пеших были разосланы во все концы, но поиски не увенчались успехом. Ирра исчезла. Приехавший раджа удвоил поиски, назначив крупную награду тому, кто найдет ребенка, но и это не имело успеха. Английская полиция также поставлена на ноги».
Окончив чтение, Шерлок Холмс опустил на колени газетный лист и посмотрел на меня. Я был сильно взволнован.
— И вы думаете… — начал было я, но Холмс перебил меня.
— Дочь раджи Бен — Али, маленькая Ирра, похищенная двадцать лет тому назад близ Бомбея, найдена. Единственная наследница одного из самых богатых людей Индии стала русской графиней.
Холмс умолк и глубоко задумался.
— Да, дорогой Ватсон, в этом деле надо действовать с величайшей осторожностью. С жизнью молодой женщины связана тайна, разрешить которую наша задача.
Просидев у мистера Девлея около получаса, мы простились с радушным хозяином и ушли.
IX
Но домой мы не пошли.
Выйдя на улицу, Холмс остановился в раздумье.
— Прежде всего нам нужно подкрепить свои силы хорошим куском ростбифа или чего — нибудь другого, — произнес он. — Пойдемте же, Ватсон, в ресторан, а то скоро уже настанет вечер.
Мы зашли в один из ресторанов, заказали себе холодный ростбиф и жареную курицу с рисом.
Когда наш аппетит был удовлетворен, Холмс обратился ко мне:
— Вас, дорогой Ватсон, я попрошу подежурить всю сегодняшнюю ночь в доме графини. Не говорите ей ничего о нашем открытии и зорко следите за улицей и двором. Я же отправлюсь на кладбище и завтра утром приду к графине. Прислуге она должна сказать, что вы близкий родственник ее мужа, приехавший из какого — нибудь другого города.
Мы расстались.
Я сделал все, как было мне сказано Холмсом.
Почему — то мне казалось, что за графиней кто — то следит, и я посоветовал ей на время переменить спальню, выбрав для себя комнату в противоположном конце квартиры.
Она послушалась моего совета и устроилась в небольшой гостиной, имевшей ход лишь во вторую гостиную.
В одиннадцать часов вечера молодая женщина легла спать, а я, потушив в доме огни и осмотрев запоры, остался дежурить.
Сняв ботинки, я неслышно скользил из одной комнаты в другую, зорко наблюдая за двором и улицей.
Во дворе, кроме меня, были и другие сторожа. Это были две огромные овчарки, способные задушить медведя.
Днем они сидели на цепи, а ночью их выпускали на волю, и они не давали проходу не только чужим, ко даже своим людям, всем, кроме графа, графини и кухарки, которая кормила их и которой поручалось сажать их на цепь и спускать на волю.
Долго ходил я из одной комнаты в другую, тщательно стараясь увидеть что — нибудь подозрительное.
Улица была как улица, запоздалые прохожие изредка нарушали мертвую тишину, и, наконец, стало совсем тихо.
Потом начало светать.
Тогда по улице потянулись деревенские телеги, направлявшиеся к базару, и когда наступило утро, город принял свой обычный вид.
В восемь часов за мной зашел Холмс.
По его лицу было видно, что он лишь потерял даром время.
Узнав, что и я ничего не видел, он заявил, что, несмотря на неудачу, ни за что не откажется от своего первоначального плана, и предложил пойти в гостиницу соснуть.
Я не стану описывать следующие четыре дня. Все они походили один на другой и ничем не разнообразились.
Холмс день и ночь проводил на кладбище, а я — в квартире графини, которая по совету Шерлока Холмса никуда решительно не выходила из дому, ограничиваясь лишь прогулками по двору.
X
Настала суббота.
Это был пятый день наших бессменных дежурств, я чувствовал себя таки порядочно усталым.
Приближался вечер, и я, спавший в продолжение всех этих дней лишь урывками, с неудовольствием подумывал о предстоящей бессонной ночи.
К тому же и молодой графине, казалось, начинали надоедать наши безрезультатные поиски.
Уже неоднократно она насмешливо выражала сомнение в гениальности Шерлока Холмса, а в голосе ее все более слышались нотки досады.
Этот вечер она просидела за чтением какого — то французского романа и рано ушла в свою спальню.
Я уж совсем собрался тушить огонь, как вдруг услышал ее голос.
— Мистер Ватсон! Мистер Ватсон! — взволнованно кричала молодая женщина.
Я поспешил на зов и вошел в гостиную, примыкавшую к ее спальне.
Она стояла посреди комнаты, бледная и дрожащая, одетая в светло — голубой капот, наброшенный, видимо, наскоро.
— Что случилось? — спросил я.
— Вы были у меня в спальне? — спросила она, пристально глядя мне в глаза.
— Зачем? — удивился я.
— И мистер Шерлок Холмс тоже не был? — снова спросила она.
Я пожал плечами.
— Мистер Шерлок Холмс заходил в ваш дом сегодня рано утром, когда еще только начинало рассветать, но он лишь сказал мне несколько слов и сейчас же удалился, — ответил я.
— И никто, решительно никто не входил в дом из посторонних?
— Это я утверждаю.
Она подняла свою красивую руку и протянула мне небольшой распечатанный конверт.
— В таком случае не можете ли вы объяснить, что значит это письмо и как оно попало па подушку моей постели.
Я с недоумением взял в руки протянутое мне письмо.