день вижу, чтобы человек так быстро шёл на поправку. По всем канонам медицины вы должны лежать либо без сознания или еле двигаться, не говоря уже о гематомах на теле… А вы уже встали и даже, видимо, променад хотите сделать. Понимаете, я просто ошеломлён… Кстати, в детстве или в подростковом возрасте у вас раны заживали так же быстро?
– Вроде бы нет… Хотя, знаете, иногда я сам удивлялся, что порезы или лёгкие раны быстро проходили, но не придавал этому значения. – Осторожно ответил Александр. Сначала он хотел сказать правду, но потом подумал, что неизвестно почему именно сегодня появившийся дар ещё больше заинтересует любопытного доктора. – Ну, раз я почти здоров, почему вы не хотите меня выписывать, доктор? Я же вам говорил, служба не ждёт, я горю желанием приступить к работе.
Доктор лишь самодовольно рассмеялся.
– Успокойтесь, герр Краузе. Вам некуда торопиться, я уже разговаривал с вашим начальством и убедил их позволить вам задержаться в нашем заведении. Они согласились некоторое время обойтись без ваших услуг, зато теперь вы сможете принести пользу нашей медицине. А всё время, что вы пробудете у нас, будет, разумеется, оплачено. Так что, наслаждайтесь вашим, так сказать, внеочередным отпуском! – усмехнулся Венцель.
Смутное подозрение осенило Александра.
– Подождите! Вы что, хотите меня тут изучать как лабораторную крысу? – с подозрением спросил он.
– Какое некорректное сравнение, герр Краузе! – с показным негодованием воскликнул доктор. – Просто несколько дней медицинских исследований… Уверяю вас, это не больно и принесёт неоценимую помощь Рейху.
Александр, не находя слов от возмущения, молча смотрел на Венцеля.
«Да в гробу я видал ваш чёртов рейх… Ах ты, проклятая клистирная трубка, придушить бы тебя твоим же стетоскопом, исследователь хренов! Уже и с моим начальством подсуетился, скотина! Вмазать бы тебе, чтобы улетел далеко и надолго… Нет, надо точно валить отсюда, читал я о фашистских докторах, один Менгеле чего стоит, да и этот, похоже, не сильно от него отличается..»
Между тем Венцель встал и направился к двери.
– Что ж, герр Краузе, вы лежите, скоро вам принесут обед и завтра мы начнём наши… исследования. А сейчас я навещу вашего друга, к сожалению, его начальство не разрешило мне оставить герра унтерштурмфюрера подольше и я вынужден его выписать уже сегодня. А жаль, сразу два экзем… то есть, пациента с одинаковыми особенностями организма… – с воодушевлением произнёс доктор.
– Что, у него тоже эта ваша повышенная регенерация? – с равнодушным видом спросил Саша.
– Да, как ни удивительно, так и есть. Всего хорошего, герр Краузе, увидимся завтра утром! – доктор, буквально едва не потирая руки, вышел из палаты и Александр остался один.
«Так, не позднее ночи меня уже не должно быть тут… Кстати, а куда мне бежать-то? Вот же болван! Об этом даже не подумал… На деревню к дедушке и бабушке? Очень смешно, блин! Понятно, что к своим, только я даже из города не выберусь, тем более мою форму чёрт знает куда дели… в пижаме бежать? Ага, как в комедии про Шурика… А если в наше посольство? Например, я тайный немецкий коммунист, пытаюсь спастись, отправьте меня в СССР диппочтой… или раскаявшийся белоэмигрант под видом немца с секретной информацией? Вряд ли прямо во дворе посольства расстреляют… В каждом случае свои плюсы и минусы, главное, чтобы обратно не выдали. Значит надо готовиться, собрать побольше еды с обеда, найти хоть какую-то одежду..»
Тут его размышления прервал стук в дверь.
«Опять какой-то визитёр припёрся… никак меня в покое не оставят..» – раздражённо подумал Александр.
– Входите! – крикнул он.
Дверь открылась, и в палату вошёл высокий, голубоглазый парень с брутальной внешностью. Александр его сразу узнал, это был его друг унтерштурмфюрер Гюнтер Шольке.
«Вот чёрт, только его тут не хватало… Да что ж такое-то!»
Глава 3
Гюнтер Хаусманн (Шольке)
Он решил заглянуть к другу, как только узнал от проходившего мимо доктора Венцеля о том, что Дитрих очнулся. Хоть тот и был другом прежнего Гюнтера а не его самого, было бы странным если он не поинтересуется его состоянием. Всё-таки, друзья детства, тот явно удивится, если Гюнтер не навестит его. Сам он разоблачения не боялся, все воспоминания и личность Шольке органично разложились в его голове и он был готов к общению с любым человеком с кем тот раньше общался.
Как только Гюнтер вошёл в палату, сразу заметил, что Дитрих находится в каком-то подавленном и раздражённом состоянии. Видимо, нахождение в больнице так на него подействовало.
– Здравствуй, Дитер, дружище! Я рад что и с тобой всё в порядке. Когда тебя выписывают?
Дитрих скривился.
– Не знаю, Гюнни. Чёртов докторишка решил оставить меня тут в качестве лабораторной мыши. Уже с моим начальством договорился, сволочь..
Гюнтер нахмурился.
– Не понял. Почему? Что случилось?
Друг со злостью ответил:
– Да потому что у нас с тобой этот… костоправ обнаружил повышенную регенерацию, чтоб её! И теперь решил оставить меня, чтобы исследовать этот «феномен».. – и раздражённо потёр шею.
Гюнтер замер. Что-то зацепило его, но он никак не мог понять что именно. Дитер продолжал возмущаться намерениями любопытного доктора Венцеля, но он не слушал, пытаясь поймать ускользающую мысль… У кого-то он видел такую привычку, но у кого?
Наконец он вспомнил!.. У Александра была точно такая же привычка, за то время что он был у него в гостях, русский десятки раз тёр свою шею когда был возбуждён. Кстати, а вот у Дитриха никогда не было такого. Тот, если нервничал, трогал рукой подбородок. Странно… откуда у него вдруг появилась такая привычка?
Тут его посетила по-настоящему сумасшедшая мысль… «Нет, такого абсолютно не может быть! Полный бред! Невозможно!.. С другой стороны, если с ним самим такое случилось, то почему бы и с русским такому не быть? Всё равно это бред!.. А что если проверить? Ничего не потеряю..» Настоящий Дитрих не поймёт а он, Гюнтер, успокоится и перестанет выдумывать себе всякую чушь.
Прервав Дитера он, затаив дыхание, спросил:
– Как думаешь, мой ник