Движения на дороге в этот час почти не было, но даже редкие машины после безлюдья Конной Тропы казались признаком цивилизации. Элинор думала, что этот район более населен, но, кроме огней Ваймеа в тридцати милях от них и редких домов Вайколоа, других населенных пунктов не было видно. Прожекторы освещали границы лавовых полей, и, подъехав ближе, путешественницы начали различать надписи. Слова и целые предложения были выложены белыми коралловыми обломками на черной лаве. В основном обычные подростковые излияния – «ДОН И ЕГО КРОШКА», «ПОЛА ЛЮБИТ МАРКА», «ПРИВЕТ ОТ ТЕРРИ», но Элинор не нашла здесь обычных непристойностей, словно трудный поиск подходящих обломков кораллов заставлял пишущих задуматься. Много было приветствий:
«АЛОХА ТАРА! ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ГЛЕНН И МАРСИ!», «ДЭВИД ПРИВЕТСТВУЕТ ДОНА И ПАТТИ. МАХАЛО ЛАЙМЕНАМ!» – и Элинор поймала себя на том, что ищет собственное имя, ожидая приветствия от этой радушной земли.
Сами курорты оставались невидимыми, проявляясь на шоссе только отблесками света, запертыми воротами и тропинками, проложенными к морю сквозь залежи лавы. По пути на юг они проехали Вайколоа, куда направлялся толстяк электронщик, потом, после десяти миль пустынного шоссе, залитый светом Кона-Вилледж и, наконец, аэропорт Кеахоле, над которым виднелись яркие огни.
– Самолеты садятся, – заметила Корди Стампф.
Элинор, погруженная в свои мысли, начисто забыла о ее присутствии и едва не подпрыгнула, услышав ее голос.
– Должно быть, аэропорт уже открыли, – сказала она, поглядев на звезды вверху. – Наверное, пепел отнесло к югу.
– Или в этом самолете летят пассажиры поважнее нас, – усмехнулась Корди. – Для больших людей можно и отменить правила.
Элинор нахмурилась, но ничего не сказала. В нескольких милях от аэропорта на западе показались огни Калуа-Кона. Въехав в город, она нашла всего одну бензоколонку, на которой, к ее удивлению, не оказалось самообслуживания. Заспанный рабочий залил ей бак, и она еще больше удивилась, когда он сказал ей, что уже полночь. На то, чтобы проехать восемьдесят миль от Хило, у нее ушло почти три часа.
– Далеко до Мауна-Пеле? – спросила она рабочего-гавайца, почти ожидая, что в ответ он изречет что-то вроде: «Вы не должны туда ехать» – как в старом добром «Доме ужасов Хаммера».
Вместо этого гаваец буркнул, даже не отрываясь от помпы:
– Двадцать две мили. С вас семь пятьдесят пять.
За Коной дорога стала более коварной, скалы круто обрывались к морю, а небо снова заволокли тучи.
– О Господи, – вздохнула Корди, – а до этого райского местечка не так-то легко добраться.
– Может, нам лучше было бы остаться в Хило с остальными? – сказала Элинор, борясь с дремотой. – Пускай бы они отвезли нас завтра. – Она поглядела на часы. – Вернее, сегодня.
Корди в темноте покачала головой:
– Вот еще! Мне полагается семь дней и шесть ночей, включая сегодняшнюю, и я не собираюсь ее терять.
Элинор улыбнулась. К востоку, где в тумане угадывалась громада Мауна-Лоа, тянулись пологие холмы. За тучами едва просвечивало оранжевое зарево извержения. К югу от Коны, казалось, не было ничего, кроме скалистых отрогов и лавовых полей. Даже выложенные кораллами надписи исчезли, сделав поля аха темнее и мрачнее.
Миль через двадцать дорога отошла от прибрежных скал на пару миль в глубь острова. На черном асфальте шоссе, сливающемся с чернотой лавы вокруг, выделялась только белая разделительная полоса.
– Как вам здесь? Не похоже на Средний Запад? – обратилась Элинор к своей спутнице, чтобы человеческим голосом развеять ощущение жути, навалившееся на нее. От долгого пути у нее заболела голова.
– Да, в Иллинойсе я такого не видела, – согласилась Корди Стампф. – И в Огайо тоже. Хотя у вас в Оберлине очень мило.
– Вы там бывали?
– У моего предпоследнего мужа были какие-то дела с вашим колледжем. Когда он сбежал с танцовщицей из Лас-Вегаса, мне пришлось взять дела на себя, и я тоже к вам ездила.
– А какие у него были дела?
– О, что-то насчет макулатуры… Смотрите, что это там?
Впереди они увидели каменную стену с воротами и будкой охранника в виде гавайской хижины. Все это освещалось десятком газовых фонарей. Большие медные буквы на стене возвещали: «МАУНА-ПЕЛЕ». Почему-то Элинор вспомнился «Парк Юрского периода».
– Нашли. – Корди откинулась на сиденье и пригладила рукой свои гладкие волосы.
Из будки, от которой к воротам тянулась толстая цепь, вышел заспанный охранник.
– Алоха, – сказал он. – Чем могу служить?
– У нас заказаны места в Мауна-Пеле. – Элинор поглядела на часы. Было 12.30 ночи.
Охранник кивнул и достал из кармана какой-то список:
– Ваши фамилии, пожалуйста.
Элинор назвала их фамилии со странным чувством, что она и эта странная, почти незнакомая женщина в домашнем халате – старые подруги и путешествуют вместе. Она отнесла это чувство к обычным последствиям путешествия. Она любила путешествовать, но в первые дни вне дома ей всегда было не по себе.
– Добро пожаловать, – сказал охранник, сверившись со списком. – Мы думали, что все, кто прилетел вечером, остались в Хило. – Он снял с ворот цепь, которая с лязгом упала на дорогу. – Езжайте по этой дороге. Она не очень хорошая из-за строительных работ, но ближе к Большому Хале станет лучше. Никуда не сворачивайте…, впрочем, в худшем случае вы упретесь в будку строителей. Машину можете оставить в «порт-кошер»…, это в двух милях отсюда…, они ее припаркуют.
– А что такое Большой Хале? – спросила Элинор.
Охранник улыбнулся:
– «Хале» означает «дом». В Мауна-Пеле двести обычных хале – это как тростниковые хижины, только комфортабельнее, – но Большой Хале представляет собой семиэтажное здание с магазинами, столовой и конференц-залом. Там больше трехсот комнат.
– Спасибо, – сказала Элинор. – Махало. Охранник кивнул и отошел в сторону, давая им заехать. В зеркало Элинор увидела, как он снова закрывает ворота на цепь.
– А что такое «порт-кошер»? – спросила Корди.
Года примерно в три Элинор начала панически бояться задавать глупые вопросы. С тех пор она самостоятельно искала ответы в книгах и подозревала, что от этого и пошла ее научная карьера. Она в очередной раз позавидовала способности Корди напрямик спрашивать о вещах, которых не понимаешь.
– Крытая секция у входа, – объяснила она. – Здесь, в тропиках, там часто ставят машины.
Дорога была еще хуже, чем Конная Тропа. Джип подпрыгивал на разбитом асфальте, и Элинор пришлось напрячь все внимание, чтобы не заехать в лавовые стены, тянущиеся с обеих сторон. У дороги стояли строительные машины, и дважды они видели жестяные будки, окруженные изгородью.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});