Читать интересную книгу Место под солнцем - Одинокий Гавриил

- Насколько я помню, скоморохов тоже преследовали, не так ли?

- Православная церковь их гоняла, а католическая вроде бы нет. Но это нам по другим параметрам не очень подходит. Ты жонглировать умеешь? А по канату ходить?

- Не, не умею. Я, если ты помнишь, еще в училище гимнастику терпеть не мог. Единственное, что я могу - это на гитаре сыграть, ну и спеть чего-то.

- У меня та же история, я еще на фоно немного могу. Мама меня в детстве к учителю музыки до шестого класса таскала как, наверное, каждого второго еврейского ребенка в Одессе. Вот только фортепиано еще тут не изобрели.

- Значит скоморохи тоже исключаются. А с врачами - ты что это, серьезно?

- Конечно мы с тобой не врачи. Но мама у меня врачом была и очень хотела, чтобы я им тоже стал. Она меня в детстве с собой в поликлинику брала. Книги мне про врачей подкладывала. Типа трилогии Германа "Я отвечаю за все" ... Да и медицинская энциклопедия у нас дома стояла. Я больше картинки в ней рассматривал. Ну ты сам понимаешь, что подросток там ищет. Ну а потом, на флоте какую-никакую медицинскую подготовку дают. Так, что повязку наложить, рану обработать, из шока вывести могу. Даже роды принять. Тем не менее, по нынешним временам - это высший пилотаж. Они же пока ничего, кроме как клизму поставить или кровь пустить, не умеют. Ну травы еще может какие-то знают.

- Ох, что-то мне не по душе медицина, - Костя скривил кислую рожу.

- Понимаю, - улыбнулся Борис, - тебе, с твоими способностями торговаться, прямая дорога в купцы. Но я-то так не умею.

- Слушай, - вдруг просиял Константин, - а давай-ка я буду купцом, а ты моим шкипером. Навигацию ты знаешь, людьми командовать умеешь. Пускай у нас какой-нибудь парусник будет. И давай он у нас разобьется, и вся команда кроме нас погибла. Вот тебе и причина для паломничества. И грехов особых не надо.

- Костя - ты гений. Великолепная идея. Так сказать, в благодарность за чудесное спасение. Надо только уточнить, что за корабль, откуда и куда шли, что везли. Да, кстати, и жить мы должны где-то на берегу. Вот только где?

- Ну какой корабль - это ты лучше меня знаешь. Везли мы, скажем, пеньку и меха из Новгорода по Волхову и на Балтику, например, в Люблин. А живем мы, ну скажем, в Клайпеде. То есть сейчас это Мемель.

- Заметано. А корабль у нас пусть будет, то есть был, когг одномачтовый, тонн так на сто шестьдесят - двести, с прямым парусом. Если я не ошибаюсь, сейчас в Европе в основном с прямыми парусами и ходят. Хотя нет, латинские паруса они косые, но на Балтике их не знали.

Около часа они отрабатывали легенду, вспоминали святые места в Европе и уточняли детали. А еще через пару часов друзьям пришлось отстоять вечернюю мессу в соборе монастыря вместе с монахами и полудюжиной других паломников. Служба шла на латыни и им оставалось только шевелить губами изображая молитву. На выходе все паломники бросали монетки в огромную медную кружку, прикованную к стене цепью толщиной в палец. Пришлось и Константину опустить монету в один су в эту кружку.

После этого, уплатив три денье за ночлег и ужин с завтраком, друзья получили по глиняной миске ячменной каши и тут оказалось, что ложками их никто обеспечивать не собирается. Все остальные паломники повытаскивали свои собственные ложки из-за пазухи или из котомок, и принялись за еду. Попытка выпросить ложки у монастырского повара не увенчалась успехом. Ложек у того, за исключением большого медного черпака, просто не было. Даже монахи приходили со своим инструментом.

- Ладно, - Борис потащил друга за локоть, - сейчас сообразим. Я тут кое-что видел.

За углом кухни стояла большая деревянная бадья со всякими очистками и объедками, а рядом немаленькая куча пустых раковин самых разных форм и размеров.

- Ну вот, - порывшись в куче, Борис вытащил две крупные раковины от мидий, - сейчас помоем и будет тебе ложка. Вот только ручку найду.

Действительно, через десять минут ложки были готовы. Борис выбрал из кучи хвороста, там же возле кухни пару прямых палочек с палец толщиной, быстро ошкурил их ножом и вставил раковины в расщепленный конец. Затем, достав из внутреннего карманчика сумки пару пластиковых стяжек для кабелей, он закрепил ими конструкцию.

- Готово, - он протянул импровизированную ложку другу, - на долго ее, конечно, не хватит. Завтра надо будет себе деревянные вырезать.

Они съели полу-остывшую кашу и, вернув миски на кухню, позаимствовали у повара деревянное ведро. Достав из колодца воды, умылись и, когда стемнело, устроились на нарах с соломенным тюфяком. Огня в странноприимном доме никто не зажигал. Только в ногах распятия у входа в барак теплились три небольшие свечки.

- Слушай, Костя, - Борис расшнуровал кроссовки и стащил их вместе с носками, - боюсь нам когти отсюда рвать надо. Что-то на нас и монахи и остальные паломники как-то косо смотрят.

- Так одежда и обувь наши для них непривычные, да еще ты их сам смущаешь. Они же в Европе два раза в жизни моются, а ты вдруг перед сном помыться решил, да еще с мылом. А когда зубы чистить начал - вообще туши свет.

- Да, это я не подумал. Привычка с детства перед сном зубы чистить. Ладно, давай спать - утро вечера мудренее.

Сунув свои сумки под голову вместо подушек, друзья растянулись на нарах. Обувь, от греха подальше, поместили между собой и стенкой. В полумраке возились, укладываясь спать паломники. Несмотря на сквозняки, дух в бараке стоял тяжелый. Пахло немытым телом, плохо выделанными кожами, какой-то плесенью. Да и сквозняк приносил не свежий воздух, а запахи близкой конюшни и хлева. Тем не менее, через какое-то время друзья перестали обращать внимание на вонь. Где-то через полчаса люди угомонились, но тут эстафету приняли мыши. Они с писком носились по полу, шуршали соломой, выискивая что-либо съедобное.

- Кошки на вас нет, - раздраженно почесываясь пробормотал Борис. Кроме мышей в бараке водились клопы или какие-то другие кусачие насекомые.

- Кошек в Европе пока мало, - Костя лежал на спине, закинув руки за голову, - это тебе не Египет с Персией. Там их всегда много было. Священные животные, блин. А у нас с Диной тоже кот есть - абиссинский, палевый. Красивый зараза и дети его обожают. И он их тоже любит. Никому себя тискать не позволяет, а им пожалуйста. Димка его за хвост таскает, а он только жмурится и мурлычет.

- Да, в Европе кошек еще и инквизиция тоже жгла, как дьявольское отродье, - Борис повернулся на бок и посмотрел на друга, - тем не менее, Костя, кончай комплексовать. Нельзя нам сейчас расслабляться, пропадем. Как там поется:

"Ты ж одессит Костя, а это значит,

Что не страшны тебе ни горе ни беда..."

Константин улыбнулся и шутливо ткнул Бориса кулаком в плечо. Несмотря на вонь и клопов, друзья вскоре задремали.

Где-то заполночь, чутко спящий Борис проснулся, услышав сопение над ухом. Приоткрыв глаза, он разглядел в полумраке физиономию одного из паломников, глазевших на процедуру их вечернего туалета. По-видимому, соблазнившись блестящими аксессуарами из несессера Гальперина, тот решил прихватизировать содержимое его сумки. Борис проснулся, когда воришка, пытался сообразить, как открывается застегнутая на молнию сумка. Так и не поняв, он достал из-за пояса нож и собрался было разрезать сумку. Борис, не вставая, схватил его за волосы и со всей силы припечатал мордой о топчан. Охотник до чужого добра на пару секунд впал в нирвану. Затем опомнившись, тихонечко заскулил, рванулся, и оставив в руках Бориса клок волос ретировался на четвереньках, капая кровью из носа. Борис, брезгливо отбросив сальную прядь, стал оттирать руку соломой. Больше друзей никто не беспокоил до самого утра.

Глава 6

(Бенедиктинское аббатство Сент-Сиприен, 1 сентября 1488 года)

Поутру паломников разбудил церковный колокол. Кряхтя и почесываясь люди потянулись в церковь - к утренней мессе. Друзьям ничего не оставалось делать как последовать за всеми. После ночного происшествия, вещи в бараке решили не оставлять, поэтому в храм пришли с сумками через плечо, в которые также поместили свое импровизированное оружие. Отстояв службу с изображением благочестия на лицах, они, с чувством исполненного долга, вместе с другими паломниками отправились к монастырской кухне, где получили еще по одной миске каши и по кружке кислого, не добродившего яблочного сидра. Сев на корточки у стены кухни, по примеру других паломников, они начали есть, когда Борис почувствовал, что на него кто-то смотрит. Подняв голову, он натолкнулся на полный злобы взгляд невзрачного мужичка с распухшим носом. Встретившись с Борисом глазами, незадачливый ночной гость уткнулся в свою миску и усердно замахал ложкой. Поев, друзья вернули миски на кухню и отправились к монастырскому колодцу. Почти одновременно с ними к колодцу подошел послушник - худой парнишка лет двенадцати на вид, в серой рубахе из грубого домотканого полотна и коричневых штанах чуть ниже колена, завязанных вокруг голени шнурками. Приволакивая деревянными опорками на босу ногу, он тащил два деревянных же ведра. Поставив одно на землю у колодца, он нацепил второе на крюк и начал раскручивать ворот. Достав ведро с водой, он отцепил его от крюка, поставил на землю и начал проделывать ту же операцию со вторым ведром.