Читать интересную книгу Инспектор Вест в ужасе - Джон Кризи

Какой-то человек, переходивший через дорогу, неожиданно был сбит с ног сильным порывом ветра. Он упал под колеса проезжавшего мимо велосипедиста. Шляпу прохожего подхватил шальной поток воздуха, забавно сверкнула лысина, обрамленная седыми волосами. Сразу три человека бросились на помощь старику. Порывы ветра, ударявшего сбоку в машину Веста, были настолько сильными, что он лишь с большим трудом удерживал ее на прямой линии.

Поэтому он был рад отвернуть от реки и спрятаться в относительно тихих поперечных улицах, с двух сторон окаймленных сплошными линиями домов. Бумага, шляпы, зонтики, картонные коробки, темные листья — все это кружилось в подобии миниатюрных смерчей.

Роджер проехал Белл-стрит, где стоял его дом, с трудом преодолев соблазн заскочить домой на чашку кофе. По Путней-бриджу шли люди крепко вцепившись в перила, с опаской поглядывая на беснующуюся внизу реку.

Но тут щелкнуло радио, и Роджер услышал свое имя.

— Для вас информация, мистер Вест. Суперинтендант Нанн хотел как можно скорее встретиться с вами.

— Передайте ему, что я еду.

— Хорошо, сэр. Это все.

Роджер отключился. Непонятно, почему Коуп не передал ему поручения Нанна? Что ему понадобилось? Потом он сосредоточился на тех самых делах, точнее на пяти первых, поскольку два последние находились еще в стадии расследования.

Двое ярдовских младших офицеров допустили непростительные промахи, давая показания. То же самое сделал один сотрудник Вайтчапелского дивизиона, один из Ламбета, другой из Хэмпстеда, а теперь вот еще в Ричмонде и в центральном дивизионе.

Каждый раз схема была одной и той же: офицер, считавшийся абсолютно разумным, хладнокровным и надежным свидетелем, позволял уличить себя во лжи или вел себя неуверенно, и таким образом все его показания теряли ценность. Таким путем защитнику ничего не стоило заработать несколько сот фунтов. Однако Вест пока еще не располагал доказательствами, что дело обстояло именно таким образом.

Роджер занялся мысленной оценкой и самих дел, и обвиняемых. Не считая миссис Хьютон и Виддермана, из которых первая принадлежала к «почтенным матронам» со средним достатком, а второй подозревался в организации азартных игр, проституции, и вообще в нарушении правил полиции нравов, имелось ли что-нибудь общее между всеми обвиняемыми?

В Вайтчапеле судили барыгу, скупщика и укрывателя краденого.

В Ламбете — букмекера, обвиняемого в том, что он возглавил целую организацию из мелких жуликов того же плана.

В Хэмпстеде обвинили женщину — в махинациях с прокатом. Она брала напрокат вещи на чужое имя, разумеется, в разных ателье — телевизоры, пылесосы, магнитофоны, стиральные машины и прочие дорогостоящие предметы домашнего обихода, подделывала подписи, а потом все это продавала за наличные.

Два ярдовских дела тоже были несходными. В первом человека обвиняли в аферах со средствами компании. Действовал он довольно хитроумно, но само по себе дело не было примечательным. Второе — простая кража со взломом, где защитнику удалось сыграть на недостаточно четкой идентификации преступника.

Роджер придирчиво изучил все донесения, материалы по делам, стенограммы показаний свидетелей, и твердых в своих показаниях, и отказавшихся от них в последний момент, но пока еще не видел ни одного из них лично. Все же один общий показатель как будто обнаружился: во всех без исключения делах защитника называли «молодым», однако имена были разными.

Когда он завернул на Хай-стрит в Ричмонде, радио снова щелкнуло.

— Вест слушает.

— Это же я, сэр.

Так мог говорить только Коуп.

— Узнал имена тех двух щенков, которые вас интересуют. Адвокатов.

— Ну?

— В Ричмонде — Картрайт, на Мэри-Бэрроу-стрит — Симпсон.

— Ладно, — сказал Роджер. — Узнай-ка, существует ли связь между теми двумя фирмами, на которые они работают.

— Будет сделано.

Роджер не помнил, чтобы Картрайт или Симпсон выступали хотя бы по одному из дел, где он сам присутствовал.

Он свернул к реке, где были расположены самые красивые здания района, нарочно избрав дальний путь, чтобы иметь время подумать, не упустил ли он чего-либо в деле Нанна-Бирвитца.

Сделав круг, Роджер поехал уже прямо в полицейское управление.

Очевидно, его ожидали. Дежурные отдали честь. Роджер поздоровался отдельно с каждым из них.

Наверху хорошенькая секретарша сказала:

— Мистер Нанн ждет вас, мистер Вест. Входите.

— Хорошо, спасибо.

Роджер почувствовал, что здесь царит отнюдь не кажущееся возбуждение, да и у самого Нанна на душе было неспокойно. Он поднялся, протянув Роджеру руку. Стоило им обоим сесть, как секретарша принесла чай, сливки и бисквит.

— Специально не пил чай, ждал вас, — пояснил Нанн. За последнее время он безобразно растолстел, на щеках у него появились красные прожилки, которые либо свидетельствовали о его пристрастии к спиртному, либо о высоком кровяном давлении. Но голос у него был достаточно спокойный.

Он заговорил первым:

— В отношении Бирвитца выяснилась одна странная вещь. Я еще не сумел в ней как следует разобраться, и решил, что мне необходимо как можно скорее ввести вас в курс дела.

— Благодарю вас.

— Сегодня утром он приходил ко мне. Выглядел совсем другим парнем, чем накануне, когда мне даже показалось, что он и на меня готов наброситься с кулаками… Я решил, что пусть он проспится и сообразит, каким идиотом себя вел… Но когда он мне без утайки рассказал свою историю, я понял, какая муха его тогда укусила.

Нанн протянул Роджеру сильно помятый листок с напечатанным на нем машинописным текстом. Бумага была скверного качества.

— Это он получил вчера утром. Десятое по счету. Он сам сознается, что никак не мог поверить, чтобы это было правдой, однако же…

Нанн красноречиво пожал плечами, решив, что Роджер и сам во всем разберется.

Прочитав письмо, он спросил:

— Обвинения обоснованные?

— Я не был уверен, поэтому не сразу вас и вызвал, — ответил Нанн. — Проверил у ребят, которые хорошо знают Бирвитца, даже съездил в госпиталь повидаться с Мэнни Томпсоном, которого, как вы знаете, ранил один мерзавец. Мэнни — лучший друг Бирвитца. Все говорят одно и то же. Матильда или Мэг Бирвитц — однолюбка. Они женаты около четырех лет. Выплатили совсем недавно за свой домик, точнее, за небольшое бунгало и его меблировку.

Если верить Томпсону, то они как раз подумывают о детишках. Миссис Бирвитц страшно гордится своим домом. Она наполовину шведка, но всю жизнь прожила в Англии. Никто не верит, чтобы обвинения в ее измене были обоснованными. Мои ребята порасспрашивали у соседей, в магазинах и…

Нанн снова замолчал.

— Короче говоря, — подвел итог Роджер, — вы полагаете, что это чистейший наговор?

— Точно.

— Однако же Бирвитц…

— Вы не можете требовать от меня, чтобы я отвечал за Бирвитца! — запротестовал с жаром Нанн. — Откуда мне знать, что творится у него в голове? Да и потом, если ты боготворишь женщину, как, видимо, он боготворит свою жену, а тебя засыпают потоком вот таких мерзких писулек… Я думаю, тут и говорить не о чем.

— Когда он получил последнее?

— Вчера утром.

— Интересно знать, случайное ли это совпадение? Есть ли у вас все данные о миссис Хьютон?

— Да, здесь все собрано, — сказал Нанн, похлопывая рукой по не слишком пухлому делу.

— Что вы скажете про адвоката, молодого Картрайта?

— Он из новеньких, — задумчиво ответил Нанн. — До сих пор мне не доводилось с ним сталкиваться, но ребята говорят, что он уже провел несколько дел, все по защите. Дело свое знает, красноречив, не злоупотребляет, понимая, что у нас этого не любят. И не такой уж он «молоденький», ему под тридцать. Он — младший партнер в фирме Бимблдона.

— Не знаете ли вы, ведет ли вообще эта фирма дела миссис Хьютон?

— Не знаю, но смогу узнать.

— Благодарю, — сказал Роджер. — Интересно, можно ли еще что-нибудь сделать в отношении миссис Хьютон? Например, найти какую-нибудь другую причину для обвинения, придраться к какому-нибудь пустяку?

— Да я ее теперь седьмой дорогой обойду! Она уже сейчас повсюду трезвонит о незаконном аресте, а если мы только попытаемся к ней прицепиться, она ополчится на нас и поднимет такой вопль, что потом хоть святых выноси. Нет, нет, это нас ни в коем случае не устраивает.

Нанн не упоминал того, что ему осталось служить несколько месяцев до пенсии, и поэтому он всеми силами старался избежать неприятностей. И это было вполне естественно.

— Что у вас на уме?

— Пока — ничего, — ответил Роджер. — А где Бирвитц?

— Я отправил его домой, но если он вам нужен, через двадцать минут он будет здесь.

— Нет, я предпочитаю сам съездить к нему домой и поговорить с ним в спокойной обстановке.