Всё время волноваться, не случится ли с мужем чего-нибудь на очередном задании. Сможет ли Веста с этим жить? Хочу ли я её на это обрекать? Может уйти с работы к чёрту? Но я ничего другого не умею, да и верховный фиг отпустит.
Чёрт! Надо идти. Она ждёт. А там ещё эта язва домовитая. Зараза! Всё это крутилось в голове, пока я принимал душ. Несколько раз приложил кулаком о металлический столб, который использовал для опоры во время строительства. Ещё несколько раз чертыхнувшись, надел брюки и майку и пошёл к Весте.
Она встретила меня на пороге. Ждала. И опять это смятение в глазах. Я застыл в двух шагах от неё. Мы смотрели друг на друга в упор, не решаясь прервать этот зрительный контакт. Я медленно сделал эти грёбаные два шага, которые отделяли нас друг от друга, и прижал девушку к себе, боясь напугать. Она подняла голову, заглядывая мне в глаза, и у меня помутилось сознание. Я впился в её губы, чувствуя их мягкость и податливость. Всегда раньше искал инициативных и опытных женщин, а здесь была прямая противоположность. Веста была ведомой и до одури нежной и женственной. И это было что-то невероятное.
Я подхватил её под ягодицы и шагнул в дом, направляясь в спальню.
— «Ах, ты ж сволочь!» — услышал гневные вопли домовихи у себя в мозгу.
— «Свали на хрен!»
— «Теперь точно придушу!» — пообещала кровожадно Бруня.
— «Сгинь, я сказал».
Веста отдавалась мне с таким отчаянием, словно от этого зависела её жизнь. Она полностью растворялась в ласках. Стало страшно от собственных чувств. Я не хочу потерять эту женщину! Ни за что на свете! Так бывает, вообще? Осыпал её тело поцелуями, наслаждаясь каждым сантиметром. Такой прелестный мягкий животик, длинные стройные ножки, нежные покатые плечики. Говорят, мужчина видит перед собой только гениталии, сиськи и задницу. Возможно, когда воспринимает женщину, как одноразовый перепихон. А у меня закипала кровь от нежного тонкого запястья, вздрагивающих длинных ресниц и закушенной от удовольствия губки. Веста так мило всхлипывала и вздрагивала от возбуждения, что у меня самого непроизвольно вырывались хриплые стоны.
Когда пик наслаждения был позади, и мы просто лежали в объятиях друг друга, я решил спросить у Весты о прошлом.
— Скажи, кто тебя обидел? Что произошло? Поделись со мной.
Девушка тяжело вздохнула и поднялась, накидывая халатик.
— Чаю?
— Веста! Почему ты не хочешь говорить? Всё так ужасно?
— Да нет. Ничего ужасного. Просто не понимаю, зачем тебе это знать?
— Затем, — я запнулся. Вот он решающий момент. — Ты мне не безразлична.
Веста обернулась, и я утонул в её глазах. В них было столько эмоций. Неверие, надежда, нерешительная радость.
— Иди ко мне, — позвал её.
Она нерешительно села на кровать и подползла ближе, давая затянуть себя в объятия.
— Только не играй со мной. Я этого просто не переживу, — хриплым голосом прошептала она, кладя голову мне на грудь. А потом Веста рассказала всё. О своём детдомовском прошлом, муже подонке. В груди сделалось горячо и больно от осознания того, сколько раз её предавали. По сути, с самого рождения. Она сейчас лежала рядом, свернувшись клубочком и доверчиво положив голову мне на плечо. Захотелось придушить её бывшего голыми руками. Что за мразь?
— Ты имеешь право потребовать свою долю по суду.
— Я имею? Да ничего я не имею, потому что противопоставить его связям и деньгам ничего не могу! Это же Россия, Дань. Здесь всё решают связи и деньги. А я никто.
— Мы вернёмся к этому вопросу чуть позже, хорошо? А сейчас чай, — улыбнулся, гладя девушку по растрёпанным волосам.
Чаевничать подтянулась и Бруня. Она уже не смотрела на меня так враждебно, и даже придушить не грозилась.
— «Расскажи ей о себе».
— «Ещё не время».
Домовиха фыркнула и отвернулась.
— Слушай, Вест. По округе слухи ходят, про всякую чертовщину, да и та ночка… Ты ничего странного в деревне не видела? Может, замечала за кем-то что-то необычное?
— Было такое. Дочка местной знахарки — Лариса. Она очень странно себя ведёт. Постоянно в лес ходит и озирается по сторонам перед тем, как туда зайти, словно вор.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А вот это уже интересно.
— А ещё Вера Степановна утром пожаловалась, что у моей соседки неладное творится.
И Веста пересказала её утренний разговор.
— Плохо.
— Ты знаешь что это?
— Знаю.
— Откуда?
— Ну… Читал?
Веста фыркнула, начиная подозревать неладное.
— Ну, допустим, — усмехнулась она. — И что в книге было написано?
— Белая баба к ним явилась.
Девушка звонко рассмеялась.
— Зря ты хохочешь.
— Название забавное.
— Только проделки у создания с этим названием нифига не забавные. Белая баба смерть накликивает в тот дом, куда приходит. Если услышишь, что кто-то незнакомый тебя по имени с улицы зовёт, никогда не откликайся.
— А ты можешь помешать? Знаешь как? — с испугом и надеждой посмотрела на меня девушка.
— Знаю. Завтра навестим твою соседку. А сейчас — спать.
— Не уходи. Мне после таких разговоров страшно одной оставаться.
— Не уйду.
— «Защитничек хренов».
— «Язва мохнатая. Тебе завидно просто. Мужика лучше найди».
— «Нафиг он мне сдался? Думаешь, всё мужиками решается? Тоже мне пилюля на все случаи жизни».
— «По-моему, какой-то домовой тебе жизнь попортил. Я прав?»
— «Психолог тоже мне».
Я только улыбнулся, прижимая к себе покрепче Весту.
Глава 8
Утром, по привычке проснулась затемно. Тихонечко вылезла из кровати, чтобы не разбудить Данила. На кухне меня встретила Бруня, сонно потягиваясь. Я включила кипятильник, чтобы заварить чай и присела за стол. Теперь деньги на проезд тратить не надо, и можно хотя бы чайник электрический купить. Мыслями перенеслась во вчерашний вечер. Даже не верится, что секс может быть таким… Данил просто невероятный любовник. Даже в первые годы замужества с любимым мужем я ни разу не испытала такого. И он сказал, что я ему не безразлична. Что это значит для меня? Как дальше поведёт себя Данил? А что я к нему испытываю?
Парень мне определенно нравится и притягивает, как магнитом, но так страшно обжечься…
За своими думами просидела до самого рассвета. Я строила версии насчёт такой специфической начитанности Данила. Он скрытный, как спецагент, а от меня добился откровенности. Выложила ему всю свою подноготную на блюдечке с каёмочкой. Умолчала лишь о том, как муж меня подкалывал насчёт внешнего вида. Стыдно и неприятно.
На кухню потягиваясь, зашёл взъерошенный Данил. Выглядел он, как сытый кот, объевшийся сметаны.
— Ты чего так рано вскочила?
— Привычка, — пожала плечами.
Парень приобнял меня за плечи и легко поцеловал в висок. Позавтракали молча, думая каждый о своем.
«Да, не так я представляла утро после страстной ночи и признания, что женщина не безразлична мужчине».
Между нами ощущалось некое напряжение. Что было тому виной? Моя настороженность? Его скрытность?
— Вест?
— М-м-м?
— Сходи к соседке за молоком и разузнай, что там у них к чему. Приходила сегодня нечисть, звала?
Я кивнула и, взяв банку, молча направилась к двери. На пороге меня нагнал Данил и прижал к себе.
— Всё как-то…
Я замерла, скованная напряжением в ожидании его слов. Он сейчас озвучивал мои мысли.
— Я не знаю, что сказать… — вздохнул Данил.
Тихонько освободилась из объятий.
— Я пошла к бабе Клаве.
И тут же резко вышла в бодрящее свежее утро. Пусть для начала сам для себя всё решит и разберется в себе.
Соседка долго не открывала, а когда я уже собралась уходить, увидела её бледное лицо в окне. Она мне кивнула и отворила дверь.
— У вас всё хорошо? — поинтересовалась у женщины.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ой, Веста! Мы с дедом не спали всю ночь. Страху такого натерпелись!
— А что случилось?
— Бродил вокруг дома кто-то и звал моего Митю замогильным голосом. Наверное, смерть его пришла, — всхлипнула старушка. — Как я одна то буду? Плохо одной. Мы с ним 65 лет вместе.