значит, многолетние попытки достучаться до Огня Рарогов были бессмысленны! Пока привыкал к этой мысли и обдумывал новый алгоритм медитаций, дверь в коридор снова распахнулась, в комнату заглянул Лева и предупредил, что к нам сейчас зайдут его одноклассники. Я согласно кивнул и снова ушел в свои мысли. Вернее, решил, что Воздухом стоит заняться поплотнее, нашел файл с памяткой ученика, полученный во время второго визита в кабинет Извольского, открыл, скопировал код доступа к учебному терминалу, врубил свой, авторизовался, настроил и залил в его память оба учебных курса. Само собой, все это время краем глаза наблюдал за Левой и его помощниками, а после того, как эта четверка выволокла в коридор оба стонущих тела, со спокойным сердцем вывел на большой экран руководство по стихии, которой я до этого практически не интересовался, выяснил, что за инициалами «И. И.» прятался Илья Ингварович, и вчитался в предисловие.
Эта часть труда, изложенная очень образным, красивым и понятным языком, настолько понравилась, что я с разгона переключился на первую главу, прочитал аж два абзаца и был вынужден оторваться от экрана, так как дверные петли снова заскрипели!
Как ни странно, в этот раз на пороге возник не Лева и не какой-нибудь очередной мститель, а довольно миловидная дворянка лет двадцати восьми-тридцати в сине-голубой блузке с треугольным вырезом, светлых брючках, облегающих аппетитные ножки, и наброшенным на все это великолепие белом халате целителя.
Слегка растрепанные волосы, разгневанное личико и ярость во взгляде прилагались, но… недолго: оглядев помещение и не обнаружив в нем никого, кроме меня, она недоуменно нахмурилась, мысленно сравнила меня с недавними пациентами и задумчиво прищурилась:
— Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, это вы весь день калечите наших учеников?
Я отрицательно помотал головой:
— Их калечит собственная глупость. А я всего-навсего защищаюсь.
— Интересное объяснение… — после недолгой паузы заявила она, а потом склонила голову к левому плечу: — А еще вы совершенно спокойны, при моем появлении бездумно встали из-за стола и, вне всякого сомнения, собирались поклониться. Причем не в пояс, а как равной по статусу. Вы дворянин?
— Нет. Но считаю, что внутренний стержень важнее родословной. А он у меня есть.
— Спорное утверждение. Но вы в него верите, ибо не солгали ни в одном слове.
Я пожал плечами и жестом предложил располагаться там, где удобнее. Она хмыкнула, прикрыла дверь, прошла к столу Левы и по-простецки присела прямо на столешницу. При этом как бы невзначай продемонстрировала малую часть содержимого декольте и… фыркнула:
— Сообразили, что это тест?
— Дерябин. Лютобор Игоревич… — запоздало представился я. — Новый учащийся этой школы-интерната.
— Ледицкая. Лада Леонидовна… — в предложенном стиле продолжила она. — Целитель в ранге подмастерья четвертой ступени.
— Рад познакомиться… — привычно выдохнул я, чуть было не забыв про необходимость изображать онежский говор, склонил голову, а через секунду заметил, что женщина вглядывается в картинку на экране моего терминала:
— Читаете. Хотя должны были переживать. А что именно, если это не секрет?
— «Воздух для новиков» Колемина Игоря Ингваровича… — ответил я.
— Решили пробудить в себе магию? — без тени улыбки спросила она и получила столь же серьезный ответ:
— Да. И пробужу. Без вариантов.
— А почему именно Воздух?
— Он не первый… — буркнул я, потом решил, что хотя бы один союзник в этой богадельне мне однозначно не помешает, и объяснил чуть подробнее: — Настраиваться на Огонь уже научился. И медитирую каждый день. Пришла пора найти подход к следующей стихии.
— Четырнадцать уже есть?
— Будет. Через несколько месяцев… — намеренно не вдаваясь в детали, сообщил я и понял, что в этот раз рискнул не зря: Ледицкая уважительно кивнула и предложила помощь:
— Толковый подход. Появятся вопросы — обращайтесь. Или нет, не так: загляните ко мне завтра, скажем, во время обеденного перерыва, и я одолжу вам свои конспекты.
Я поблагодарил за предложение и приятно удивился еще раз:
— И еще: ваш способ заставить себя уважать тоже неплох. Да, ближайшие месяца два-три вам придется очень серьезно повоевать, но оно того стоит. А я вас, если что, подлечу…
Глава 3
Лютобор Игоревич Дерябин.
14 октября 849 г. от ОВД.
…Проснулся, как обычно, без нескольких секунд шесть, хотя отрубился очень поздно и с большим трудом. Выглянув в окно и убедившись, что там все еще льет, вспомнил, что сегодня по расписанию есть физкультура, счел, что надевать единственный спортивный костюм — идиотизм, и натянул штаны «от мецената». По коридору четвертого этажа и «черной» лестнице пробежался в гордом одиночестве, ибо в это время года учащихся поднимали только в семь, вылетел на крыльцо и рванул к летнему стадиону нарезать круги.
Пока несся по мокрым дорожкам, забивал себе голову мыслями о Зыбиных, судя по состоянию территории школы-интерната, занимающихся воспитанием беспризорников без дураков. Когда выбежал на стадион и оценил его размеры, то преисполнился к этому роду еще большего уважения: в центре сооружения обнаружилось полноценное поле для игры в лапту имперских стандартов, то есть, шестидесяти метров в длину и сорока пяти в ширину с отменным искусственным покрытием; длина внутренней беговой дорожки из восьми имевшихся, судя по разметке, составляла четверть километра; к ним прилегали две простенькие, но достаточно длинные полосы препятствий, довольно большая зона с «уличными» тренажерами, сектора для прыжков в длину, метания и награждения, крытый уголок для медитаций и, конечно же, трибуны.
Приятно порадовала и дренажная система, благодаря которой на всем этом великолепии не было ни одной лужи. К сожалению, стоило выбрать на часах программу бега и разогнаться, как стена, старательно выстраиваемая в сознании, рухнула, перед внутренним взором появилась спина Славомира, привычно ведущего нашу пару, и на глаза сами собой навернулись слезы. Вот я и поддал. Да так, что менее чем за круг сорвал дыхание и продолжил держать этот темп «через не могу» до тех пор, пока хватало силы воли. Не сдался и потом — гнал себя вперед на ослином упрямстве, из-за чего, вероятнее всего, побил все рекорды на обязательной «трешке». Однако смотреть показанное время и не подумал — почувствовав вибрацию часов, скинул темп, свернул к полосе препятствий и заставил себя разобраться в алгоритме ее прохождения. Потом поиздевался над собой на турнике и брусьях, покачал пресс и ровно без десяти семь рванул обратно. Вернее, почапал. Трусцой. Ибо к этому времени умотался по полной программе.
Мелодичный перезвон колокольчиков, раздавшийся из многочисленных динамиков системы оповещения, застал меня на лестничной клетке, аккурат между третьим и четвертым этажами. Сообразив, что это и есть сигнал общей побудки, я чуть-чуть ускорился, преодолел последний пролет, пронесся