У самого крупного мужчины голова была защищена еще и шлемом. Под седлом у него было такое же мощное животное, как и он сам, похожее на носорога. Ноги зверя были окружены металлическими спицами и золотой защитой.
Второй наездник, скрывающий свое лицо, оказалась беловолосой девушкой. Даже под маской по ее лицу читалось – ноль снисхождения, только разрушительная ярость и злость. За ее плечами – лук со снежной, толстой косой, а между ног – белая кобыла.
И самый пугающий среди окружившей нас тройки – седоволосый наездник без маски. Его хищная, серая, в темное пятнышко кошка с зубами размером с мою руку важно и порывисто вышагивала около защиты, порыкивая, лишний раз демонстрируя свою убийственную пасть. Но не из-за этого он вселял такой дикий ужас: его улыбка, не скрытая ничем, – она была, поистине страшна.
Нечеловеческие, горящие, ярко – желтые глаза и сероватая, словно пепел кожа – эти нелюди и есть служители ордена. Легко я не сдамся, мне есть ради чего биться.
Ближе прижимая к себе Соню, я во все глаза следила за наездниками, от них веяло жаждой о моей скорой смерти. Наконец самый главный, беловолосый с адской улыбкой, крикнул:
– Что же ты не нападаешь, темное отродье?
Всадники обходили нас по кругу, не давая мне сосредоточиться взглядом хотя бы на одном из них. Страшно было, как никогда. Я молчала.
– Я чую в тебе темный дар. – продолжал разговор белый предводитель, – За темное колдовство, командиром боевой четверки служителей ордена Пресветлого – Лияром, ты – убийца, переступившая законы самой природы, приговариваешься к смерти.
Он на несколько томительных секунд замолчал, а затем добавил:
– К мучительной смерти.
Раздался зловещий хохот всех троих служителей, от которого пробежала волна кошмарных мурашек страха, а палочка в сведенной от напряжения руке дрогнула. Соня в испуге прижалась ко мне так сильно, что я пошатнулась, по ее щекам текли слезы и слышалось слабое поскуливание.
У девушки с белой косой из рук потекла тягучая, солнечная, светлая сила, такая красивая и, оказалось, такой жестокой. И это светлые? Те, кому самим даром не допустимо причинять боль, что уж говорить о насильственной смерти. Кто еще из нас переступал законы природы…
…Город Вуно. Он…
…Он проснулся внезапно от ощущения неминуемой беды. Ложился спать по привычке полностью экипированным к дальнейшим действиям, поэтому в ту же секунду он выскочил из незакрытого с ночи окна, не заботясь о маскировке. Первым делом он устремился к дому напротив, а на ходу соткал призыв своего наибыстрейшего ездового животного. Золотистая сила окутала его левую руку, вспорхнула сияющим пучком света и умчалась прочь на поиски питомца.
На ступеньках ветхого дома его встретил сам хозяин – тот старый, седой гном, за которым он подглядывал через окно. Старичок перебирал в руках красный браслет, а похожий, черный, красовался на его руке – это был подарок колдуньи. Он сам видел, как она вчера плела их при свете маленького свечного огонька в искрах своего необычного дара.
Когда служитель ордена приблизился к гному, тот вскинул на него пронзительный взгляд старческих глаз и произнес:
– Не преследуй ее, она не делала зла.
В желтых глазах мужчины в золотых доспехах и маске промелькнула растерянность, а потом испуг:
– Ушла? – коротко спросил служитель ордена. Но старик не отвечал, а злобно сверкал мутноватыми глазами, а затем нарочито медленно, нехотя, указал одним пальцем на свое ухо и скупо ответил:
– Слуховую трубу потерял с утречка! Не слышно, стало быть, ничего.
Он хотел сплюнуть от досады, ведь сейчас дед – гном делал только хуже, умалчивая о темной. Но времени не было, он ринулся со всех ног к выходу из подгорного города Вуно.
В глубине души он понимал и даже испытывал гордость за старика, который нашел в себе смелость перечить служителю ордена. За сокрытие темной одаренной вместе с дочерью ему светило много чего не самого приятного. Любое содействие темным – противозаконно и априори делало из тебя преступника. Гном не мог знать, что их желание уберечь было схоже.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Уносясь прочь из города, желтоглазый мужчина думал лишь об одном: «Только бы успеть… только бы успеть…» …
…Она…
…К девушке на белой кобыле присоединились и остальные члены отряда, и все, окружившие нас, начали крутить в руках золотистые плети дара. Солнечная, светлая магия скользила по их наручникам, то скручивалась, то плавно извивалась. Удивительно, но никаких проводников в их руках не было.
В нашем мире любое обращение к дару, неважно, темному или светлому, происходило с помощью проводников, таких как палочка. Возможно, поэтому они поглядывали на мой проводник с изумлением.
Единственная женщина из тройки светлых не отличалась терпением, и первая швырнула золотистый шар размером с яблоко в мою защиту. Щит смог замедлить снаряд, но для полной дезактивации его сил недостаточно. Я выпустила свой черно – золотистый дар в виде кнута и рассекла шар пополам. Уже два шара поменьше, изменив свою траекторию, рухнули на землю, оставив два обугленных следа.
– Вы что творите, светлые? Со мной рядом ребенок без капли дара! – крикнула я с отчаянием.
– Мы позаботимся о ней. – злорадно ответила беловолосая служительница.
– Чудовища! – разъярилась я. Хлестнув кнутом, приготовилась отбивать дальнейшее нападение.
– Темные колдуны, вот кто чудовища! – крикнул и сплюнул «глыба» на носороге.
Мои волосы вторили выпущенному дару. Они и сами являлись сносным оружием. Пряди змеились, яростно изгибались. Темный дар приготовился защищать свою родную плоть и кровь, собственно, и себя – своего носителя.
– Я – Алика! И я – темная ведьма! – заорала я, после чего с рук всех троих наездников сорвались вращающиеся сферы, сотканные словно из солнечного света и несущие обжигающую смерть.
Снаряды не успели и коснуться моего щита, как поверх него из ниоткуда выросла стена из такой же светлой силы, которая ослепила и заставила меня закрыть слезящиеся глаза. А когда я смогла их открыть, на поле боя появился новый персонаж. Только не ясно, почему один из служителей ордена встал на нашу защиту?
Возникший защитник был в таких же золотых доспехах и полумаске, серокожий, с желтыми, звериными глазами, с короткими темными кудрявыми волосами, которые лезли ему в глаза.
– Лияр! Остановись! – крикнул защитивший нас мужчина из ордена.
Беловолосый предводитель на ездовой кошке нахмурился, но руки опустил. Он замер, в ожидании объяснений от новоприбывшего.
– Эта женщина не виновна, несмотря на темный дар. – продолжил он.
Его заявление вызвало ошеломление у всех всадников. Лияр выполнил жест пальцами, и беловолосая, как и их главный, женщина и «глыба» на носороге вынужденно и явно недовольно опустили свои руки, не смея ослушаться своего командира.
– А такое бывает? – шутливо заявила женщина, но ее проигнорировали.
– Предлагаю объединение воспоминаний. – сказал новоявленный служитель.
Лияр еще больше удивился, от чего его белые брови поднялись, и ответил:
– Харн, ты уверен? Это будет… несколько болезненно для тебя, а не для меня.
Я была настолько ошарашена происходящим, что никак не могла понять: почему же служитель по имени Харн защищал нас в ущерб себе.
Но тут, я обратила внимание, как розовый гигант Омо медленно и плавно летел в нашу сторону, аккуратно и осторожно, а главное, очень тихо. Если повезет, будет еще шанс улизнуть от необычайно жестоких светлых – служителей ордена.
Продолжая одной рукой прижимать к себе замершую дочь, а другой рукой удерживать кнут, сплетенный из темного дара, я наблюдала за развернувшимися и пугающими до дрожи событиями.
…Он…
… «Успел.» – подумалось ему.
Когда он увидел концентрированные шары огня Пресветлого, сжигающие все на своем пути, летящие в женщину, пускай она и оказалась темная одаренная, его сердце на короткий миг остановилось. Она стояла против всех и защищала своего ребенка. Смелая. Отчаянная. Невероятная.