— Мы все однажды начинаем вести себя иначе. Это называется взрослением. А почему тебя это интересует?
Идан поднялся на ноги, шагнул ближе, и Кази тоже встала. Переплетя руки, она до боли незаметно щипала себя, заставляя проснуться, но это не помогало. Бог сна защищал её от чужого вторжения в память, но как выгнать из её сновидения заявившегося мага, она не помнила. Наверняка же читала об этом, тем более что магия сна и видений манила её сильнее других. Возможно, интуиция уже тогда подсказывала, какая сила в ней запечатана.
Идан сделал ещё один шаг.
— Просто беспокоюсь за неё. Мне показалось, ты увидела нечто плохое. Скажи мне, Кази, — потребовал он.
— Уходи, Идан.
Но он медленно приближался и давил на неё взглядом. Чёрными, блестящими, как вороньи, глазами. И только теперь она поняла, что смущало её с самого начала. У Идана ведь зелёные глаза! Чтобы проникнуть в её сон, он обратился к своей богине. Та дала ему силу...
— Маг смерти? — выдохнула Кази, отодвигаясь к самой стене. Там, на расстоянии вытянутой руки, висел горящий факел.
Парень усмехнулся.
— Как догадалась?
— Неважно. Уходи.
— Сначала ты скажешь мне, — он сделал ещё шаг, и рука Кази метнулась к пламени.
Боль обожгла пальцы.
Кази закричала.
— Нет! — бросаясь к ней, заорал Идан и растворился в воздухе, как мираж.
Кази открыла глаза и первым делом поднесла к ним руку. Она была в порядке.
— Опять? — Рута подлетела, пощупала лоб. — Опять это видение?
Кази кивнула.
— У меня загорелась рука, — прошептала она, рассматривая ладонь.
Боль во сне была настолько реальной, как и страх, что Идан может ей навредить. А что, если и правда может? Нужно было срочно найти защиту.
Гойка тоже подползла и потянулась к ней.
— Дай посмотрю, — она взяла в ладони руку девушки. Через три секунды лёгкая успокаивающая прохлада побежала по коже.
Рута уставилась на свои ладони в поисках признаков магии. Кази закусила губу, а подружка решительно встала, хватая куртку.
— Ты куда? — забеспокоилась Кази.
— Наружу. Так и всю магию проспать можно.
10. Маг не допускает несправедливость
Боги создали человека и наблюдали, как он жил и развивался, как создавал себе подобных, как любил их и горевал по их утрате, но часто человеку приходилось тяжело выживать, особенно в суровых условиях, тогда они решили помочь людям и бросили на землю магические зёрна.
Так магия вошла в жизнь людей, и боги заметили, что человеку стало легче. Города стали расти быстрее, болезни отступили, население увеличивалось.
Кому-то стало тесно на своей территории, и люди начали драться за земли. Так пришли войны и разруха. Богам наблюдать за этим было больно, и лишь богиня смерти потирала руки, получая всё новые и новые человеческие жертвы. Но боги уже не могли вмешаться. Магия питала сама себя, набирала силу, и вскоре землю накрыло гигантское чёрное облако — это слились воедино магические потоки, выпускаемые людьми.
Боги перестали видеть, что происходит на земле. И однажды прогремел взрыв. Магическое облако взорвалось, мир сотрясался от ударов, это сталкивались друг с другом сгустки невиданной силы. В итоге всё было разрушено. Выжили единицы, и боги увидели их. Увидели, как люди принялись восстанавливать свой мир.
Боги осознали свою ошибку. Слишком щедро они одарили людей магией, что их и погубило. Но человечеству нужна была помощь. День и ночь оно молило богов об участии в их непростой жизни среди разрухи.
Тогда боги решили вмешаться, но сильно ограничить количество зёрен магии, чтобы в семье рождался только один маг. Однако богиню смерти это не устроило, и она перехитрила всех, спрятав множество магических зёрен в широкий рукав своего платья. И в миг, когда, собравшись на вершине за облаками, боги взяли по маленькой горстке зёрен и бросили на землю, она тоже последовала их примеру, а из её рукава вылетело ещё много-много зёрен.
Боги ахнули, но ничего уже не смогли с этим поделать. Тогда они наказали богиню смерти, постановив, что наделённая магией смерти семья будет появляться на земле только один раз в тысячу лет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Так рассказывала легенда о создании мира. Рута много раз читала её и помнила почти наизусть.
Магия раскрывалась не сразу и не у всех, оттого атмосфера в пещерах час от часу становилась раскалённее. Казалось, однажды всё просто вспыхнет от скопления магических сил, зависти, радости и ревности. Говорят, что учителя в академии немного сдерживают этот процесс, не позволяя ученикам перевозбуждаться на почве новых открытий. Здесь же маги были предоставлены сами себе, а многих из них просто распирало желание попробовать всё и сразу, похвалиться, помериться силами.
С рассветом Рута взяла котелок и спустилась к ручью, чтобы набрать воды для чая. Солнце вставало за лесом, и прежде, чем показаться, подкрашивало чёрные макушки деревьев нежно-розовым цветом. Рута присела на склоне овражка возле кромки леса. Птицы просыпались, окружающая тишь позволяла расслышать их лёгкие утренние трели.
— Наслаждаешься утром?
Рута вздрогнула от неожиданности.
— Ой! Я не слышала, как ты подошёл.
Похоже, Идан только что умылся. Русые волосы блестели от влаги. На лице поигрывал тонкий румянец под цвет восхода. Рута невольно залюбовалась.
— Бывает, — улыбнулся он.
Рута опомнилась и опустила взгляд. Сердце затрепыхалось, в памяти на мгновение всплыли чёрные глаза. Ну разве можно было представить, что этот парень — маг смерти? Это выглядело чем-то несочетаемым. Но те мужчины в лесу испугались его больше, чем, наверное, испугались бы разъярённого барса.
Она чувствовала, что он смотрит на неё так же пристально, как она него пару секунд назад, и не поднимала глаз, а чертила веточкой на земле разные знаки. Она помнила их с детства, хотя даже не знала, что некоторые из них означали.
— Ну вот, я испортил тебе настроение, — сказал Идан.
Рута подняла голову.
— Нет, что ты, я просто задумалась. Вспомнила вчерашнюю охоту.
— Понятно, — погрустнев, произнёс он.
— Не, я не об этом, не о тебе, я о тех людях. Кто они? Я слышала, они говорили на другом языке.
— Те, которые хотели тебя продать? — Идан посмотрел на неё как-то оценивающе. — Ты знаешь, твои волосы сейчас похожи на золото. Думаю, они много бы получили за тебя, — усмехнулся он, а Руту ещё пуще бросило в жар. — Прости, — сказал парень, коснувшись её руки. — Знаю, это не смешно. Да, трое были иноземцами, вероятно, с материка, а двое — проводники. Скорее всего, искали красный камень.
— Похоже. Мы с Елем видели свежие раскопки. А ещё дергкорскую змею. Ель сказал, что она охраняет слёзы красного камня.
— Он прав. Их много вокруг Дергкора. И возле Дергдунума встречаются. А вот в Тихих Топях нет совсем. Болота не в их вкусе, — засмеялся Идан.
— Тихие Топи? — удивилась Рута. — Не может быть. Я думала, что ты — столичная выхухоль.
— Что? — вскрикнул Идан, и его глаза округлились, как крыжовник.
Рута, хохоча, вскочила и сбежала по склону, перемахнула через ручей и бросилась к деревьям. Идан не отставал. Она юлила между стволами, а он пытался её схватить.
— Стой! Я тебе покажу выхухоль!
— Сначала догони, недотёпа!
— Ну всё!
— Ай! — Рута всё же попалась. Идан пошёл на хитрость. Изобразив, что мечется вправо, чтобы обогнуть дерево, он кинулся влево ей навстречу и поймал.
— Иди сюда, — он подтянул её к дереву и прижал к нему. — Теперь повтори, что ты там обо мне подумала? — он почти шептал, потому что голос срывался.
Румянец на его лице разыгрался, а Рута ощутила, как пылает её собственное лицо. Сердце при этом скакало, как бешеная белка, того и гляди вырвется наружу. Дыхание сбивалось.
— Я… Я… — стараясь сделать вдох и одновременно что-то сказать, «проякала» она. — Я подумала… — ещё три вздоха. — Я подумала: «Какой красивый и умный парень!»
Идан широко улыбнулся, хотя и не позволил ей вырваться.